В силу различных причин, в том числе и собственной хозяйственной деятельности, в прошлом, они получали неплохие доходы.
По означенным причинам во все времена обители монахов подвергались нападениям и грабежам с тем же азартом, что и замки. И по тем же причинам обитатели монастырей вынуждены были загодя готовить различные тайники и убежища для сохранения своих богатств и жизней.
Самой яркой и богатой находкой порадовала в позапрошлом веке Киево-Печерская Лавра. В 1898 году при ремонтных работах в Успенском соборе лавры рабочие наткнулись на нишу. Содержимое потайной ниши было ошеломляющим. Здесь были спрятаны 4 оловянных сосуда и деревянная двухведерная кадушка, наполненные золотыми и серебряными монетами, медалями, жетонами и медальонами. 6184 золотых изделия, в основном, монеты весили свыше 27 килограммов. Серебро, количеством почти 10 тысяч предметов (подавляющее большинство — монеты), потянуло аж под 300 килограммов. Предполагается, что это монастырская казна, укрытая от разграбления в ходе Северной войны, начавшейся в 1721 году и длившейся двадцать один год.
Выскажу свое личное мнение, исходя из собственных исследований, что сегодня на территории Беларуси остатки монастырей хранят большое количество нетронутых монетных и разнообразных вещевых кладов. В те времена каждый монастырь обладал каким-либо собственным производством, а то и несколькими. Монахи создавали золотошвейные и иконописные, скульптурные и керамические мастерские, имели свои кузницы, переписывали и переплетали старинные книги и так далее.
И опять же, на основании собственного небольшого опыта, полагаю поиск этих кладов наиболее трудоемким процессом, требующим хорошей технической вооруженности.
От большинства белорусских монастырей не осталось даже и развалин. Но встречаются и такие заброшенные монастырские комплексы, от величественного вида которых захватывает дух.
На одном из таких заброшенных, без преувеличения, памятников архитектуры, мы со Стариком побывали в апреле 199Х года и не просто побывали.
Если вам доведется когда-нибудь ехать из старинного белорусского города Мстиславля мимо деревни Пустынки в сторону границы со Смоленской областью, вы не сможете не заметить вдалеке справа высоченной пятиярусной со снесенной верхушкой колокольни-звонницы. Она сложена из темно-красного кирпича и особенно эффектно смотрится в закатных лучах солнца. Присмотревшись, вы заметите рядом еще несколько строений старинной архитектуры. Это Пустынский Успенский монастырь, чья судьба, на удивление, не беспокоит ни светские, ни церковные власти. Возможно, он вообще стоит на балансе в соседнем Монастырщинском районе Смоленской области, до границы с которым всего лишь метров четыреста. Больше ничем не объяснить абсолютное безразличие церкви к этому великолепному заброшенному монастырскому комплексу.
Утро солнечного апрельского дня. Черный японский джип, имея на борту нас со Стариком, не спеша, подъезжает к означенному монастырю. Слева монастырский комплекс огорожен кирпичным забором, внизу остатки крепостного рва. Справа протекает речушка, опоясывающая очень крутой склон холма, на котором стоит монастырь. Проезжаем по мосту, и вот мы на территории древней монашеской обители. Слева, справа, прямо различные сооружения, всего их одиннадцать. Помимо звонницы в комплекс входят две церкви, одна из них величественный Успенский собор, часовня, типография, школа, что-то типа монастырского общежития. Назначение остальных, нам, впервые столкнувшимся с сакральностью, пока непонятно.
Все здания зияют провалами оконных проемов, крыши разрушены и практически, представляют собой пустые коробки стен с перегородками и мощными арками перекрытий. Помогая друг другу, по уступам и остаткам перекрытий внутри колокольни взбираемся на ее верх. На холме, да еще высота колокольни метров сорок, открывающийся вид изумительный, — прямо виден Мстиславль, сзади российская деревенька, по бокам видны белорусские селения. Все, начиная от шоссе, снимаем на видео, словами увиденное описать трудно.
Спускаемся, поэзия закончилась, дальше проза. На стене собора прикреплена жестяная табличка, из содержания которой, исполненной, кстати, от руки, следует, что монастырь был заложен Мстиславльским князем Семеном Лугвеном в 1380 году. Ого, шестьсот с лишним лет назад. Из истории известно, что Лугвен был сыном великого князя Великого княжества Литовского Ольгерда и внуком Гедимина. Участвовал в Грюнвальдской битве и, даже, вроде, ходил на шведов. Впоследствии монастырскую твердыню неоднократно штурмовали, жгли и разрушали.
Конечно, в этот монастырь мы кинулись не вдруг. Если очень коротко, согласно преданию князь Лугвен практически ослеп от какой-то болезни, и было ему видение, чтобы он шел в пустынь, нашел там криничку и омыл глаза. Что князь и сделал. Зрение тотчас к нему вернулось, он узрел икону Богородицы над источником и велел основать на этом месте монастырь. А над криницей поставил часовню, назвав ее Пустынки. Последующие случаи исцеления людей с помощью чудотворной иконы Пресвятой Богородицы и вод святого источника Пустынки привлекли сюда массу жаждущих, страждущих, больных и просто паломников из России и некоторых стран Европы. Кроме доходов от собственного производства и приходящего люда, в монастырь поступали щедрые пожертвования. Имелись сведения, что один из колодцев монастыря считался святым и многочисленные паломники, покидая монастырь, бросали в него монеты. Оный колодец и стал первоначально объектом нашего внимания.
Не рискну утомлять читателя всеми нашими передвижениями и операциями на территории монастыря. С помощью чудесного японского прибора, позволяющего определять пустоты в различных средах и длинного щупа, мы определили пять основных мест, где мог быть колодец. В этих местах вырыли метровые шурфы и опущенным на их дно трехметровым буром взяли пробы земли. То есть с глубины четырех метров. Вы спросите, для чего? Для последующего анализа или экспертизы, назовите это, как хотите. И, если проведенный анализ покажет в одной из проб повышенное содержание, не знаю чего там, не специалист, анионов или катионов меди, серебра, а то и золота, — это и есть интересующее нас место. И нужно проводить раскопки данной пустоты, предполагаемого искомого колодца.
Кстати, на такой же предмет, мы взяли пробы воды и почвы также из существующего и поныне легендарного святого источника. Он находился внизу холма в руинах кирпичной часовни, к нему вела весьма протоптанная тропинка, свидетельствующая о продолжающемся людском интересе к чудотворной силе источника.
Но вернемся к поисковым работам местонахождения колодца. В его ходе прибор неожиданно зарегистрировал несколько не вертикальных, а продолговатых горизонтальных пустот, идущих в разных направлениях. Очень качественный прибор, скажу я вам. Японцы изобрели его для нахождения полых мест и пустот в развалинах после разрушительных землетрясений, в которых могли оставаться люди, для дальнейшего их извлечения из-под обломков и руин. А славяне приспособили его и для иных целей. Да, единственный ли это пример нашей, местами изощренной изобретательности?
Характер пустот мог означать лишь одно, — здесь проходят какие-то подземные коммуникации. Дальнейшее их тестирование прибором и попытка обнаружить подземные полости методом шурфования и бурения показали следующее. Первое. Пустоты весьма объемны и длинны, хотя в некоторых местах прерываются. Второе. Они залегают на достаточно большой глубине, мы до них не достали. Значит?…. Угадайте с одного раза. Правильно, и мы так сочли, — это могли быть только подземные ходы или подземные хранилища.
Другой вопрос, как в них проникнуть. Наши упорные попытки в этом направлении неожиданно дали совершенно иной результат. Мы попали в подземелья, находящиеся под Успенским собором. Наткнувшись нежданно на хитроумный вход в подвалы собора, мы принялись за его исследование.
Это было нелегко. Кромешная тьма подземелья не позволяла сделать визуальный анализ окружающего пространства. У нас были специальные фонари, знаете, такие многофункциональные, продаются сейчас свободно в автомагазинах. Это одновременно и обычный фонарь, и лампа дневного света, и мигалка, и сирена. Используя дневные фонари, мы бродили, пока бессистемно, по обширным подземным пространствам. Когда требовалось рассмотреть кусок стены, например, более пристально, один из нас включал лампу дневного света, а второй наводил на объект луч фонаря.
В целом, подземелье представляло собой довольно обширное пространство, наверняка выходя за пределы границ находящегося наверху собора. И состояло из примерно двух десятков помещений различной формы, соединявшихся между собой узкими короткими коридорами, иногда заканчивающихся тупиками. Потолки сводчатые. Высота их не превышала двух метров, в центре рукой запросто доставался потолок. Возле стен высота была меньше, иногда приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой.
