Ознакомительная версия.
Фатехпур Сикри был полностью обитаемым примерно четырнадцать лет. В 1585 году Акбар перевел свой двор в Пенджаб, откуда в течение последующих лет совершил три поездки в Кашмир, а когда в 1598 году вернулся в центральную область империи, то направился не в Фатехпур Сикри, а в Агру. Лишь малая часть города у подножия дворца осталась обитаемой, и так оно обстоит и поныне: никогда больше Фатехпур Сикри не повторил короткого периода своего блистательного расцвета. Тем не менее годы правления, проведенные там Акбаром, были наиболее плодотворными и творческими. Именно здесь он установил стиль жизни и культуры, продолжаемый его потомками по меньшей мере столетие, а также тот обширный административный аппарат, который все это поддерживал. Именно тогда Акбар принял на службу Абу-ль-Фазла, сохранившего в своей хронике все подробности для будущих поколений.
Два труда Абу-ль-Фазла, «Акбар-наме» («История Акбара»), включающий 2506 страниц в издании на английском языке, и «Айни Акбари» («Уложения Акбара»), включающий 1482 страницы, безусловно, следует считать самым полным и подробным описанием дел и событий одного правящего двора, написанным одним человеком. Вопреки, а может, и благодаря своей так называемой необразованности Акбар проявлял страстный интерес к книгам. В то время как другие собирали великолепные коллекции манускриптов, он создал, как было установлено где-то году в 1630-м, библиотеку в двадцать четыре тысячи томов. У него были копии, прекрасно иллюстрированные, всех имеющихся трудов. Он учредил департамент переводов с особым помещением в Фатехпур Сикри для переводчиков, переводивших на персидский язык тимуридские хроники с тюрки, индийских классиков с санскрита и даже христианские Евангелия с латыни, привезенные ко двору Акбара португальскими иезуитами. А что касается его собственного жизнеописания, он не удовлетворился полной хроникой Абу-ль-Фазла, но организовал написание первоисточников.
В то самое время как Абу-ль-Фазл получил приказание «изобразить пером правдивости славные события и наши завоевательные победы», старейшим членам общины, принимавшим непосредственное участие в свершении великих дел, было дано повеление написать воспоминания. Сестра Хумаюна Гульбадан начала свое повествование словами: «Был получен приказ написать, что я знаю о деяниях Бабура и Хумаюна». Ее повесть – один из трех дошедших до нас мемуаров подобного рода. Два других написаны личными слугами Хумаюна Джаухаром и Баязидом; последний перенес апоплексический удар, не мог написать сам и продиктовал несколько сбивчивое описание событий переписчику Абу-ль-Фазла в Лахоре. Сходные указания были направлены в провинции каждому, кто владел важными сведениями, – эти люди должны были явиться ко двору и продиктовать свои воспоминания переписчикам. Сам Абу-ль-Фазл, по его собственному утверждению, «вступил на путаные тропы поисков» и ходил опрашивать стариков, собирать документы и записи. В помощь ему для записи повседневных событий Акбар учредил особую канцелярию, в которой постоянно дежурили два писца, регистрируя каждую минуту придворного распорядка, – не только важные дела, но и сведения о том, что Акбар ел и пил, как долго он пробыл в гареме, сколько в точности времени спал и бодрствовал, какие замечания высказал, какие животные были убиты на охоте, какие заключены пари, кто приехал, кто уехал, браки, рождения, прочитанные книги, умершие лошади, результаты шахматной или карточной игры, не говоря уже о «событиях примечательных».
Некий англичанин, побывавший при дворе Великих Моголов во время следующего царствования, отмечал, что при императоре «состоят писцы, которые по очереди ведут записи о том, что он делал, дабы ни одна мелочь, им совершенная за всю его жизнь, не осталась незамеченной, никоим образом и ни в коем случае, вплоть до того, сколько раз он ходил по нужде, как часто лежал с женщинами и с какими; и так до самого конца, дабы после его смерти из записей обо всех его поступках и речах было извлечено то, что достойно упоминания в анналах». Абу-ль-Фазл тоже окружил себя группой лиц, которые помогали бы ему должным образом освещать все эти деяния и события, но, к несчастью, обнаружил, что большинство членов этой группы имеют «порочную склонность заворачиваться в собственные умозаключения, словно шелковичный червь в свой кокон и, полагая, что иным способом найти путь к истине невозможно, по-лисьи хитро протаскивали свои взгляды».
«Акбар-наме» была хронологически последовательной летописью, и Абу-ль-Фазл, умерший за три года до смерти Акбара, естественно, не мог ее завершить; однако в течение семи лет (работая одновременно в пяти направлениях) он создал свой второй труд «Айни Акбари», поразительную комбинацию из географического справочника, альманаха, научного словаря, уложения правил и процедур и статистического обзора. Понятно, что большинство изысканий принадлежало не самому Абу-ль-Фазлу, – он должен был опираться на факты и цифры, предоставляемые ему различными государственными учреждениями, – однако он совершил истинный подвиг координации. Чтобы дать читателю хотя бы беглое представление о разнообразии тем и материалов этого труда, скажем, что книга включает, например, правила подсчета потерь дерева при рубке леса, правила смазывания верблюдов маслом и введения масла им в ноздри, подробные указания, как чистить одновременно шестнадцать мушкетов при помощи специального колпака. В более серьезных научных разделах речь идет о разных алфавитах и сравнительной этимологии, о происхождении различных систем хронологии в мире, математических методах определения формы и размеров Земли. Из раздела, толкующего об одном из многих управлений при дворе, ведающем столом императора и кухней, мы узнаем, что повелитель принимал пищу только один раз в день; что пища эта на пути от горшка к тарелке пробовалась на присутствие в ней яда трижды, после чего каждое блюдо опечатывал своей личной печатью главный повар – мир бахавал, – чья печать стояла также на емкостях с хлебом, творогом, соленьями, мелкими лимонами, свежим имбирем, доставляемыми к королевскому столу длинной процессией слуг в сопровождении телохранителей; что караваны с дынями и виноградом прибывали круглый год из областей, где наступал сезон созревания этих плодов; что суда, груженные льдом с гор между Пенджабом и Кашмиром, приплывали в столицу ежедневно нескончаемой чередой; что Акбар, где бы он ни находился, пил воду только из Ганга, но разрешал использовать дождевую воду для приготовления пищи. Список этот может быть продолжен до неопределенного множества, поскольку около полутора тысяч страниц отведено записям сведений о самом императоре, его владениях и различных ведомствах его администрации.
Одним из наиболее интересных ведомств при Акбаре в Фатехпур Сикри было ведомство художников. Акбар унаследовал от отца двух персидских художников, Мирсаида Али и Абд-ус-Самада, но большая часть художников, работавших под их началом в придворной студии, была индусами, обучавшимися в Гуджаратской школе живописи; в результате могольский стиль представляет собой сочетание персидской и индийской традиций, в большинстве случаев усовершенствованных. Ведомство художников было тесно связано с библиотекой, поскольку в этот период почти вся их работа сводилась к иллюстрированию рукописных книг и, таким образом, была связана с соответствующим базисом. Каждый художник развивал по мере своих способностей свое особое мастерство – это могло быть создание первичного общего контура, заполнение его красками, проработка отдельных деталей ландшафта или выражения лиц; в результате три или четыре художника нередко трудились над одной миниатюрой. В конце недели каждую только что законченную работу передавали Акбару для одобрения или замечаний, и он назначал исполнителям вознаграждение в соответствии со своей оценкой. Весьма счастливым для истории искусства оказалось то обстоятельство, что ни персы, ни моголы не обращали внимания на запрет Корана изображать живые существа, будь то люди или животные. Мухаммед провозгласил, что любому человеку, осмелившемуся подражать могуществу Аллаха в созидании, изображая живых тварей, будет предложено в день Страшного суда наделить эти изображения жизнью, а если он в этом не преуспеет, ему придется пожертвовать изображенному свою жизнь. Этот запрет принудил художников в особо верных религиозной догме исламских странах сосредоточиться исключительно на каллиграфии или искусстве орнамента.
Как и в области архитектуры, могольский стиль в живописи достигнет своей вершины уже после правления Акбара. Живописные произведения его времени полны изысканных деталей, но им, как правило, не хватает общей, объединяющей художественной идеи, которой отмечены работы, исполненные по заказу его сына Джахангира. Причина отчасти заключается в том, что наибольшее количество миниатюр времен Акбара представляет собой иллюстрации к повествованию, а такого рода рисунки обычно перегружены деталями. И еще одно: в этом случае мы большей частью имеем дело с огромным множеством изображений конкретных и вполне реальных событий, и даже если эти картины создавались в уютном уединении студии в Фатех-пур Сикри, общее впечатление и мелкие физические подробности должны были передаваться точно. Манускрипты Акбара насыщены изображениями придворных празднеств, закладки садов, строящихся или осаждаемых крепостей, радостных встреч с близкими или высокомерно-враждебных – с побежденными, а также многолюдных баталий.
Ознакомительная версия.
