своего мужа в концлагере. Искала его несколько дней, ночью с карманным фонариком в лазарете, светила в лица раненых, лежащих на земле, звала: «Хоза! Хоза!» В один из дней у ворот лазарета кто-то из выходящих упал перед ней. Ее муж. Без сознания. Не узнал ее. Тогда она его выкрала. Жили полтора года в Париже. Без прописки. И вдруг полицейский увидел ее мужа. (Не оформила брак, так как другой еще жив.) Спросил, кто это. Она: «испанский эмигрант». Она так рада, что полицейский пришел, теперь он сможет помочь ей, даст совет и т. д. Все время благодарила. Он в конфузе, не мог более вынюхивать. Направил ее в городскую управу. Оба пошли. Хоза был доставлен в испанский отдел с полицией. Там решили, что он протеже французского отдела и дали ему разрешение на двухнедельное пребывание, пока он не отбудет в Мексику. Он представил девицу Кати как свою жену. Назвал ее иначе – Фернандес. Теперь она в испанском отделе как мадам Хоза-Фернандес, проживающая у мадам Поста, то есть у себя самой. Дикая неразбериха. Полицейский во французском отделе отнесся к ней по-отечески: наказание в качестве трех месяцев тюрьмы за укрывательство испанского беглеца отменил, пожелал ей всего хорошего в Мексике. Она решилась поехать в Мексику, поскольку знала там некоего полковника Гийома. Он мог бы им помочь. Отъезд. Гавр. У нее не было разрешения на выезд, так как она получила таковое как фрау Поста от французской полиции, а не как Фернандес. Пароход ждал до вечера. Она напилась, пока ждала решения. Наконец ей позволили уехать. Эллис-Айленд. Хоза так часто менял свою дату рождения, что запутался. Они назвали полковника Гийома как поручителя. Произвело впечатление. Их следовало депортировать, так у них был только второй класс до Веракрус, но все места оказались заняты; виза истекала в этот день. Наконец их пустили и поместили в первый класс. Попытка пароходной компании взять с них последние деньги. Прибыли в Веракрус. Отель. Крысы. Провели ночь на стульях, поджав ноги. Мехико. Полковник Гийом. Твердо убедились, что он обманщик. Но поблагодарили его за доверие, благодаря чему они прибыли и стали мексиканцами, считаясь мужем и женой. Зарабатывали хорошо. Рассказала об Эллис-Айленде, на котором жила карлица, задержанная в Нью-Йорке без документов. Ее должны были депортировать. Сопротивлялась, но при этом ни слова не говорила. Не говорила, откуда она. Поэтому не знали, куда ее следует депортировать. Получила десять месяцев тюрьмы. Должна была отсидеть в Эллис-Айленде. Потом ее, возможно, выпустят и отправят в Нью-Йорк. Время от времени ее навещал в тюрьме похожий на циркача человек; жестикулировали, как глухонемые. Не говорили.
На улице дождь. Мокрый снег. Серое небо. Вчера телеграфировал Пуме – писал письма. Об Альфреде и здешней жизни. Не хотелось бы мне, чтобы падаль использовала ситуацию в свою пользу.
06.04.<1940. Лос-Анджелес>
Вечером читал. Потом к Р.* Была мила, привлекательна и заботлива. Взял с собой пакет книг. Маленькая комната. Маленькая жизнь. Намного порядочнее иных. Ее никогда ничем не заменить. Но она здесь, и любит. Не мог ее оставить, даже стремясь к Пуме. Как будто я здесь никогда не был. Подумал вдруг, что у нее с кем-то есть связь*. Обняла меня. Ушел. Еще раз оглянулся, свет оказался выключен. Как будто не был.
Сегодня утром решил снять небольшой дом. Подозреваю, она так много говорила обо мне с парикмахершей*, какая я величина и т. д., что теперь настроена против меня. Я сделал ошибку, раскрыв свои карты. Мой первый план был верен: казаться привлекательным и равнодушным в отношении постели. Это было неправильно, но верно в одном: я мог бы равнодушно относиться к ней, чего она не хотела.
Солдат, в тысячный раз! Возьми себя в руки! Будь любезен и делай точно то, что ты хочешь! Не поддавайся никаким аргументам! Будь самим собой. Думай о том, как стать независимым. Думай о Кармен, которая, чтобы себя защитить от разбитого сердца, тут же привязывала к себе еще кого-нибудь. Думай о том, что эта стерва имела наглость тебе сказать: если кто-то боится потерять кого-то, то он уже потерял! Она настолько уверена в себе, что может позволять себе все, что хочет! Сделай так, чтобы она впервые потеряла свою уверенность! Сделай правильно! Без особого умысла! Отвыкни от нее. Не делай трюков. Отвыкни от нее неспешно и спокойно. Не поддавайся больше ни на какие компромиссы.
Только что нанял себе слугу. Японца. Первый шаг к самостоятельности.
Во второй половине дня осматривал дом. Потом появилась Пума. Я был беспристрастен. Говорили. Я рассказал о готовности части книги*. Она говорила о Спенсере Трейси. Я заметил, что уже видел его и т. д. Сказал, что я закончил, теперь в ее распоряжении. Она засмеялась. Я тоже. Я заявил, что вечером опять буду работать. Она сказала, что, возможно, зайдет позже. Я согласился. Она стала звонить. Позвонила Дюрану. Потом мы говорили о Равиче*. Я объяснял, что он уже проник в меня. Она слушала. Я говорил, что деловитость скоро должна умереть; разыгрывание; комбинация деловитости и романтики: Равич. Изображение негативного уже устарело, маленького человека, слабости. Она соглашалась. Казалось, что-то понимала. Имела в виду типы. Я соглашался.
Джо сказал мне вечером: «Смейся! Смейся над этим. Высмей ее. Только так!» Независимость. Смеяться! Никаких дискуссий!
03.05.<1940. Вествуд*, Лос-Анджелес>
Вчера вечером Штернберг и две девицы. Пошли в мексиканский ресторан; мамба и тому подобное. Чувствовал себя несколько гадко. Потом стало лучше. Направились во «Флорентинский сад». Немого потанцевали. Было хорошо. В половине третьего по домам. Прострел в правом плече.
Считаю, вчера выдался тяжелый день*. Один в доме.
Сегодня утром хорошее самочувствие. В раздумьях. Все больше раздумий. Что только не пытается вытворить эта штучка.
Днем урок танцев. После полудня чуть больше беспокойства. Но намного лучше, чем вчера. Вышел на улицу. Увидел новую страну. Без эскорта. Пума хотела ради своего удобства сделать меня посмешищем. Лучше всего взять себя в руки и покончить со всей ерундой. Участвовал в этом кто-то еще или нет – всегда были неурядицы. И слишком мало действительно хороших дней. Джо, например. Лучше за ней не тянуться. Пусть Пума идет в свой курятник.
20.05.<1940. Вествуд, Лос-Анджелес>
Пума вчера на вечеринке, на которой Бетти Дэвис хотела представить гавайскую танцовщицу. Позвонила мне перед этим; сообщила, что идет с Чаплином и Дюрантом к Казенсам и дает мне знать об этом на тот случай, если ее увидит Клемент,
