Это была спецбаза, обеспечивающая питанием руководителей партии и правительства и высоких зарубежных гостей, которые приезжали и проживали в госособняках и в кремлевской резиденции. При 501-й базе была спецлаборатория. Все продукты проверялись. И сказать, что кого-то там ими мог отравить, полная галиматья. Это исключалось на сто процентов. Я сам все пробовал. И, как видите, живу до сих пор.
Итак… как умер Сталин. Это мне рассказал Орлов Иван Михайлович, комендант дачи Сталина в Волынском, то есть там, где Сталин умер. При жизни Сталина я ни разу не был на этой даче. А когда он умер, мне как-то позвонил Орлов, спрашивает: «Геннадий Николаевич, ты на даче у нас никогда не был?» Я говорю: «Нет».
— Приезжай, посмотришь, как Сталин жил, какая обстановка…
И я приехал в Волынское. Дача самая обычная. Ничего помпезного.
Показал Орлов мне валенки, в которых Сталин любил гулять, тулуп, который Сталин всегда одевал, потом самую простую шапку с длинными ушами. Тоже там висела. Показал он все это и говорит: «У Сталина был такой порядок. Приезжает. Чай попьет или там что… И уходит к себе. Закрывается. Все! Без звонка никто к нему зайти не мог. У него звонок стоял. Если нужно кого-то вызвать, он нажимал звонок. В эту ночь, когда он умер, ни звонка, ничего… Утро. Время подъема подходит: 10, 11… К этому часу Сталин обычно вставал. Брился. Брился сам. В парикмахерскую не ходил. Охрана забеспокоилась. Позвонили в Главное… нет, в 9-е управление. Тогда уже, кажется, было 9-е управление, а не ГУО. Оттуда приехали. Когда вскрыли дверь, он лежал на полу около тахты, на которой спал. У него тахта была. Он лежал на полу уже мертвый…
— То есть… вообще мертвый?
— Мертвый!
— А все говорят, что несколько дней умирал…
— Не-е-е. Нет-нет, он уже мертвый был. Все! Все эти разговоры и газетные сообщения — галиматья. Он уже мертвый был. Все! Это откровение Орлова, которое он сделал мне по дружбе. Примерно через месяц после похорон Сталина»[73].
Таким образом, на смертном одре оказался уже третий двойник? Откуда его взяли? На сей счет Владимир Бушин, тонкий знаток творчества Н. Добрюхи, отвечает: «Заранее был припасен, как дрова на зиму. Тут уж и акцент не требовался. Быстренько его укокошили и — на вскрытие»[74]. А куда дели мертвого Сталина, то бишь, второго двойника настоящего Сталина? Пока Н. Добрюха эту «Трою» не раскопал и предположил что: «Не исключено, что вначале спрятали на даче в имеющуюся там огромную холодильную камеру. Потом тайно захоронили. Или замуровали в подвале. Как никто(?) до сих пор не знает, где находятся останки Бухарина и Рыкова, так могло быть и с самим Сталиным, и с его двойниками. А вот то, что на патологоанатомическую экспертизу доставили не Сталина (если верить Акту патологоанатомического исследования), сомнений не вызывает. Вызывает сомнение то, что найденный мертвым человек был настоящим Сталиным.
Подобные мысли порождают оказавшиеся в моем распоряжении документы кремлевских и лубянских медиков — участников тех, надеюсь, невероятных событий»[75].
Прежде чем обратиться к документам кремлевских и лубянских медиков, посмотрим, как убедительно доказывает Н. Добрюха, что «найденный мертвым человек не был настоящим Сталиным», то есть подтверждает сногсшибательную версию Коломейцева — Орлова.
Оказалось все упирается в одежду мертвого и еле живого двойников. Вспомним, что П. Лозгачев, первым увидевший парализованного Сталина (теперь-то мы знаем, что это вовсе и не Сталин, а его второй двойник) утверждал:
«Сталин лежал на ковре около стола… Я быстро по домофону вызвал Старостина, Тукова и Бутусову. Видно было, что он уже озяб в одной нижней солдатской рубашке… Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки… Сталина положили на диван и укрыли пледом… В 9 часов 2 марта прибыли врачи… Начали осматривать Сталина…» Далее, Н. Добрюха пишет:
«Однако из журнала врачей известно, как было в действительности: «Первый осмотр больного был произведен в 7 часов утра 2 марта профессорами… в присутствии начальника Лечсанупра Кремля тов. Куперина И.И… Больной лежал на диване в бессознательном состоянии в костюме». Значит, во-первых, врачи были вызваны до 7 часов утра. Во-вторых, Лозгачев нигде (!) не говорит, что Сталина к приезду врачей одели. Почему? Не потому ли, что его сразу нашли мертвым, а потом полураздетого покойного вождя заменили «срочно заболевшим» одетым в костюм двойником?!»[76]
Зачем? Ну, умер вождь, или даже пусть его второй двойник, чего было огород городить и имитировать «умирание» в течение трех суток приукокошенного третьего двойника? Смерти тирана ждали, ее страсть как хотели, даже мысли о заговоре вынашивали, а тут такая удача! Хороните с почестями и делите власть, как надумали еще при жизни тирана, и никакого нарушения Конституции не было бы. А то ведь, еще при живом Сталине (то есть как бы втором двойнике) власть незаконно поделили, оставив на своей репутации позорные пятна государственных переворотчиков.
И на этот случай у Н. Добрюхи готов ответ: «Впрочем, здесь надо оговориться: если нашли мертвым даже настоящего Сталина, то вместо него Берия все равно должен был подложить умирающего двойника, чтобы было время поделить власть, чтобы раздел власти не вышел из-под контроля»[77].
Это почему же так он должен был поступить? Чтобы раздел власти выглядел неконституционно? А риск какой! Вот и патологоанатомы догадались, что кромсают не Сталина (пальцы на ноге не срощены!). А вдруг Валечка Истомина, бросившаяся на грудь умершего третьего двойника, истошно закричала бы: «Это не Сталин! Подменили, бусурмане проклятые!!!». Василий Сталин тут же бы заметил подлог и кричал бы громче, уже не об убийстве отца, а подмене его трупа и т. д., и т. п.
Однако разнобой в одежде умирающего Сталина тоже ведь со счетов не сбросишь.
Выше мы уже рассуждали на эту тему. Если все «очевидцы» видели Сталина в разных одеждах, то все они, кроме кого-то одного, просто выдумывают всяк свое одеяние. Наиболее вероятна версия врачей, им-то какой резон был сочинять, что Сталин лежал на диване в костюме. Еще раз акцентируем на этом свое внимание, нам еще придется вернуться к этому эпизоду.
А сейчас обратимся к якобы документальным подтверждениям фактов отравления настоящего Сталина 23 декабря 1937 года и его «талантливого двойника» 26 марта 1947 года. Начнем с последнего «эпизода», поскольку ему Н. Добрюха уделил самое пристальное внимание. «Отравление» Сталина (но в уме мы держим, что это был вовсе не Сталин, а его талантливый двойник, выигравший тяжелейшую войну с Гитлером. — А.К.) произошло через два года после победы. Время наступило весьма смутное, поскольку: «Как раз в этот период Маленков и Берия переживали опалу. Берию отстранили от руководства карательными органами, а Маленкова и вообще на время убрали с политической сцены за… «выпуск и приемку недоброкачественных самолетов» в годы войны» (правда, Берию назначили руководить реализацией сверхсекретного проекта по созданию ракетно-ядерного щита, но это «мелочи». — А.К.).
Вот в такой обстановке и в окружении вот таких людей и разыгралась вторая драматическая история с… неизвестно чем закончившимся тяжелейшим заболеванием(?) Сталина.
Прошу прощения, но предметом моих дальнейших исторических исследований вынужденно должны стать такие пренеприятнейшие явления, как, например, понос и рвота.
Что поделаешь, но и у вождей это бывает точно так же, как и у простых смертных. Только конец чаще всего оказывается намного страшнее!
Итак, 1947 год. «26 марта у Иосифа Виссарионовича начался понос; слабило за день раз 10. <…> Сегодня 27-го с утра общее самочувствие было удовлетворительным. Аппетит с утра был. <…> Слабило весь день понемногу, но часто. Сегодня за день слабило около 20 раз. Слизи в испражнениях и крови не заметил. К вечеру стало познабливать, появилось чувство общего недомогания, температура в 5 часов была 38,5 (просим прощения, но если Сталина «отравили» 26 марта, то дальше «слабило», уже двойника, или, все-таки, хоть и мертвого, но Сталина? — А.К.).
«…» 28. III. 9 часов утра. Ночь не спал совсем. <…> Стул был с 7 часов вечера до 9 часов утра 11 раз. <…> 16 часов 30 минут. <…> Нередко прощупывается несколько увеличенная печень. <…> 21 час. <…> Стул с 17 часов до 21 часа… (4 раза), состоящий из слизи и крови от 1/2 до стакана…»
Что ж, всякое бывает. Однако далеко не все было так просто, как это часто бывает почти у всех в подобных случаях! Оказывается, Сталину стало чрезвычайно плохо (якобы!) после лекарства «сульгин» (сульфагуанидин). Еще зимой были предположения, что в нем содержится яд замедленного действия. Однако тогда 08.01.47 первый анализ (№ 280/92) ничего не показал. Тем не менее, продолжали (в том числе, вероятно, и сам Сталин) грешить на яд именно в этом лекарстве.
