Таким образом, события 1774–1776 годов временно соединили партикуляристский и универсалистский подходы к правам в мятежных колониях. В ответ на действия Великобритании колонисты могли ссылаться на свои уже существующие права в качестве британских подданных и в то же время заявлять универсальное право на правительство, которое гарантировало бы им как равным неотчуждаемые права. Однако, поскольку последнее отменяло первое, американцы, более решительно устремившись в сторону независимости, почувствовали необходимость заявить о своих правах в качестве составляющей перехода от естественного состояния назад к гражданскому правительству – или от состояния подданства Георгу III вперед к новому республиканскому политическому устройству. Универсалистские права никогда не были бы провозглашены в американских колониях, если бы не революционная ситуация, созданная сопротивлением британскому правлению. Несмотря на то что с важностью провозглашения прав и с тем, какие права должны быть заявлены, соглашались далеко не все, независимость открыла путь к принятию декларации прав [131].
В 1760-х годах более универсалистское понимание прав начинает встречаться даже в Великобритании. Разговоры о правах сошли на нет, стоило стране вернуться к стабильности после революции 1688 года, результатом которой стало принятие Билля о правах. С начала 1700-х до 1750-х число книг со словом «права» в заглавии постепенно уменьшилось. По мере того как в разных странах мира обсуждение естественного права и естественных прав набирало обороты, в 1760-х годах это число снова начало расти и впоследствии продолжило увеличиваться. В длинном памфлете 1768 года, осуждавшем вмешательство аристократии в назначение священнослужителей на должности в Церкви Шотландии, автор апеллирует как к «естественным правам человечества», так и к «естественным и гражданским правам СВОБОДНЫХ БРИТАНЦЕВ». Сходным образом, англиканский проповедник Уильям Додд утверждал, что папизм «противоречит естественным правам ЛЮДЕЙ вообще и АНГЛИЧАН в частности». Тем не менее оппозиционный политик Джон Уилкс всегда употреблял такие выражения, как «ваше право как АНГЛИЧАН, данное вам от рождения», защищая себя на суде в 1760-х годах. «Письма Юниуса», анонимные письма с критикой правительства, выходившие в конце 1760-х – начале 1770-х годов, также оперируют такими словосочетаниями, как «право народа», когда речь идет о правах, соответствующих английским обычаям и законодательству [132].
Война между колонистами и британской короной сделала универсалистский подход более заметным и в самой Британии. Трактат 1776 года, подписанный «M. D.», цитирует слова Блэкстона о том, что колонисты «вспоминают об английских законах, лишь когда они применимы к их собственной ситуации»; следовательно, если министерские «нововведения» нарушают «их исконные права в качестве свободных [английских] граждан», то путы правительства разорваны, и можно ожидать, что колонисты будут осуществлять свои «естественные слова». Ричард Прайс открыто говорил об универсализме в знаменитом памфлете 1776 года «Наблюдения за природой гражданской свободы, принципами правления, справедливостью и политикой войны с Америкой» (Observations on the Nature of Civil Liberty, the Principles of Government, and the Justice and Policy of the War with America). В том же 1776 году этот труд не менее пятнадцати раз переиздавался в Лондоне, а также был выпущен в Дублине, Эдинбурге, Чарлстоне, Нью-Йорке и Филадельфии. Прайс поддерживал колонистов исходя из «общих принципов гражданской свободы», то есть того, «что дают разум, справедливость и права человечества», не ссылаясь на прецедент, статут или хартию (на которых держалась английская свобода в прошлом). Памфлет Прайса был переведен на французский, немецкий и голландский. В декабре 1777 года голландский переводчик Йоан Дерк ван дер Капеллен тот ден Пол отправил Прайсу письмо, в котором подробно рассказал о том, что он также на стороне американцев. Впоследствии его послание было напечатано и получило широкое распространение: «Я считаю американцев храбрыми людьми, которые сдержанно, благочестиво и мужественно защищают свои собственные человеческие права, не потому что их наделила ими законодательная власть Англии, а потому что они получили их от самого Бога» [133].
В Британии памфлет Прайса разжег ожесточенную полемику. Почти сразу в ответ на него появилось порядка тридцати сочинений, обвиняющих Прайса в фальшивом патриотизме, фракционности, предательстве, анархии, подстрекательстве к мятежу и даже в государственной измене. Благодаря памфлету Прайса «естественные права человечества», «права человеческой природы» и в особенности «неотчуждаемые права человеческой природы» стали частью повестки дня в Европе. Как точно заметил один автор, главный вопрос заключался в следующем: «Есть ли у человеческой природы неотъемлемые права, настолько связанные с волей, что они не могут быть отчуждены». По его словам, утверждения о том, что «существуют определенные права человеческой природы, которые являются неотчуждаемыми», – это всего лишь софизм. От них нужно отказаться – нужно «перестать руководствоваться собственной волей», – чтобы войти в гражданское состояние. Как показывает полемика, значение естественных прав, гражданская свобода и демократия теперь занимали лучшие политические умы Британии [134].
Различие между естественной и гражданской свободой, выдвинутое оппонентами Прайса, служит напоминанием о том, что акцент на естественных правах породил свою собственную контртрадицию, которая сохраняется до сих пор. Подобно естественным правам, возникшим в противовес правительствам, воспринимавшимся как деспотичные, контртрадиция также была ответной реакцией, согласно которой естественные права были либо выдумкой, либо никогда не были неотчуждаемыми (и соответственно не имели особого значения). Гоббс уже в середине XVII века заявлял, что от естественных прав необходимо отказаться (и, следовательно, они не являются неотчуждаемыми), чтобы установить организованное гражданское общество. Роберт Филмер, английский сторонник патриархальной власти, открыто выступил против Гроция и объявил учение о «естественной свободе» «абсурдом». В своей работе «Патриархия» 1680 года он снова подверг критике понятие естественного равенства и свободы человечества, говоря, что все люди рождаются подданными своих родителей; единственное естественное право, по мнению Филмера, принадлежит королевской власти, источником которой является первоначальный уклад патриархальной власти и которая подтверждена десятью заповедями [135].
В долгосрочной перспективе более весомой оказалась точка зрения Иеремии Бентама, утверждавшего, что только позитивное (действующее, а не идеальное или естественное) право имеет значение. В 1775 году задолго до того, как он прославился в качестве основателя утилитаризма, Бентам написал критический разбор «Комментариев к английским законам» Блэкстона. В нем он разгромил концепцию естественного права: «Не существует такой вещи, как „предписания“, ничего, что „приказывает“ человеку совершать действия, якобы предписываемые мнимым законом Природы. Если кому-то таковые известны, пусть они произведут их. Если бы их можно было произвести, нам бы не пришлось распутывать этот узел и „открывать“ их, как настаивает наш автор [Блэкстон], с помощью разума».
Бентам отрицал, что идея естественного права присуща человеку с рождения и поддается обнаружению посредством разума. Таким образом, он, в сущности, отвергал всю традицию естественного права, а с ней вместе и естественные права. Принцип полезности («наивысшее счастье для максимально большего числа людей» – идея, которую он позаимствовал у Беккариа), как он заявлял позднее, служит лучшей мерой добра и зла. Только расчеты, базирующиеся на фактах, а не суждения, базирующиеся на аргументах, могут обеспечить основу права. С учетом этой позиции последующая критика французской Декларации прав человека и гражданина уже не кажется столь удивительной. Рассмотрев Декларацию статью за статьей, он категорически отверг идею естественных прав. «Естественные права – это просто чепуха; естественные и неотъемлемые права – это риторическая, возвышенная чепуха, чепуха на ходулях» [136].
