все казалось нам совершенно естественным. Эбби спросила, можно ли ей спуститься, и я сказал “да”, прежде чем ее подруга успела ответить. Но моя наездница лишь улыбнулась, и я решил, что она не против. Эбби спустилась по лестнице и просто прислонилась к стене, наблюдая за происходящим и засунув руку себе в брючки.
Через некоторое время Эбби перестала смотреть на нас и, закрыв глаза, просто откинула голову назад. Она сказала, что ей нравится слушать, как мы трахаемся. Мы вели себя довольно тихо, но именно это и возбуждало ее — тихие слабые стоны и едва слышные колебания пульсирующей плоти. Она просто продолжала разговаривать с нами. Она призналась, что приняла еще одну дозу экстази и у нее сильно кружилась голова. Я смотрел то на девушку, сидящую на мне верхом, то на Эбби. Не знаю, что больше привлекало мое внимание: эта девушка, оседлавшая меня, или Эбби, стоящая в стороне, с рукой, засунутой в брючки.
Я сказал Эбби, что ей следует раздеться и мастурбировать без брюк. Она спросила: почему? Я сказал, это возбудит меня гораздо сильнее, если я буду видеть ее киску, пока ее подруга скачет на моем члене. Услышав это, она с ужасом взглянула мне прямо в глаза. Я подумал, что она разозлилась на меня, и сразу же почувствовал, что у меня начинает пропадать эрекция. Однако я решил сделать вид, что ничего не произошло, и одарил ее своей самой соблазнительной улыбкой. Она слегка улыбнулась в ответ и начала снимать свои брючки. При этом моя эрекция стала сильнее, чем за всю эту ночь. Она сняла туфли и брючки, а затем откинулась назад, и ее рука скользнула в трусики. Разумеется, трусики не позволяли мне видеть ее киску, но я решил не испытывать судьбу.
Ее подруга теперь следила за ней так же неотрывно, как и я, продолжая покачивать бедрами сидя на мне. Затем она сказала: “И трусики тоже, Эбби!” — и некоторое время они пристально смотрели друг на друга, прежде чем Эбби подчинилась. Затем, к моему огромному удивлению и восхищению, Эбби подошла к нам ближе и, снова прислонившись спиной к стене, подняла ногу, уперевшись ей в другую стену. Верхняя часть ее спины была прижата к стене, а нога была поднята по крайней мере на фут. Это дало нам прекрасную возможность видеть ее промежность. Казалось, Эбби наслаждается, показывая ее нам. В этот раз она действовала обеими руками. Раздвинув внешние губы, чтобы дать нам отличный обзор, она начала стимулировать свой клитор и засунула сначала один палец внутрь, затем второй и третий и стала ласкать себя ими и внутри, и снаружи.
Примерно через десять минут ее подруга попросила ее подойти и, схватив теперь уже совершенно мокрую руку Эбби, облизала ее досуха. Эбби же начала ласкать себя другой рукой. Тогда я схватил Эбби за лодыжку, поставил ее ноги по обе стороны от моей головы и велел ей присесть.
Продолжая вылизывать промежность Эбби, я слышал, как она и ее подруга страстно целовались. К моему огромному удивлению, они решили поменяться местами, и теперь ее подруга села мне на лицо, пока Эбби пронзала себя моим членом. Через некоторое время мы пришли в состояние крайнего возбуждения, и девушка на моем лице кончила, затем Эбби и я кончили вместе, в то время как у ее подруги последовал еще один оргазм.
Я просто лежал, пока эти двое нежно целовались друг с другом. В конце концов они встали и снова поменялись местами. На этот раз, чтобы привести меня в порядок. Эбби поцеловала меня, пробуя соки своей подруги, в то время как ее подруга сосала мою удаляющуюся эрекцию, пробуя то мою сперму, то соки Эбби. Как только она закончила с моим членом, она притянула к себе Эбби, прислонила ее к стене и вылизала ее, даже вставив ей внутрь свой язык и глотая влагу, которую я вызвал.
В этот момент я снова был тверд как скала и готов продолжать дальше, но подруге Эбби нужно был уходить... ведь мы занимались этим более двух часов. Я до сих пор удивляюсь, что нас так и никто и не застукал.
Примерно через месяц мы вместе с Эбби пошли и сдали анализы на венерические заболевания. Мы оказались чистыми, поэтому она не стала просить свою подругу это делать.
Мы с Эбби какое-то время встречались и даже иногда приглашали ее подругу присоединиться к нашим любовным играм. Однако эти отношения не продлились и до летних каникул, а затем по окончании колледжа Эбби уехала и продолжила учебу в аспирантуре» 200.
Этот длинный эпизод содержит много элементов, интересных с точки зрения социологии. Во-первых, это очевидная сексуальная компетентность вовлеченных в него действующих лиц, поскольку каждый, по-видимому, свободно владеет грамматикой социальных связей, обусловленных достижением собственного и чужого сексуального удовольствия. Здесь невозможно провести различие между пассивными и активными действующими лицами, компетентными или некомпетентными, скованными или раскрепощенными. Как было показано в предыдущей главе, сексуальная компетентность — это относительно новая форма социальной компетентности, формализованная и кодифицированная сексологами, психотерапевтическими советами, мягкими и жесткими порнографическими изображениями и различными «активистами, пропагандирующими сексуальное удовольствие» (различными сегментами защиты интересов феминизма или работников сферы сексуальных услуг) 201. Кроме того, описанный выше тип взаимодействия требует сложной организации отдельно взятых тел в согласованную ситуацию, цель которой состоит в одновременном удовлетворении многих партнеров. Таким образом, эпизод показывает высокую степень координации и молчаливого взаимопонимания между действующими лицами, которые просто знакомы друг с другом. Это происходит именно потому, что участники обладают высокой степенью сексуальной компетентности. Они ведут себя так, словно репетируют хорошо известную им всем порнографическую сцену, то есть сцену, в которой все участники демонстрируют сексуальную подкованность и сценарность, вероятно, почерпнутую из широко распространенной порнографии 202, а также из скопической мизансцены, в которой исполнен культурно прописанный сценарий сексуальной фантазии и порнографическое клише (две женщины занимаются сексом с одним мужчиной, ублажая друг друга и мужчину). Высокая сценарность этого эпизода скорее визуальна, чем повествовательна или нормативна. Ее сексуальность публична (в клубе), не запланирована и спонтанна и выходит за рамки традиционных сексуальных бинарных классификаций (интимность против публичности; гомосексуальность против гетеросексуальности, моногамия против полиамории). Сцена эта также относительно эгалитарна: удовольствие здесь вовсе не привилегия какого-то одного пола. Оргазм каждого участника — это само собой разумеющаяся норма, позволяющая развиваться взаимодействию. Сексуальная подвижность всех участников проистекает не столько из политической идеологии, сколько из того факта, что сексуализированное тело ищет удовольствия
