1967 г.
Дорогой Миша!
Отвечаю на Ваше письмо от 13 марта с некоторым запозданием. Я тогда был в самом центре работы над окончанием VII-й главы «Онтологии», главу эту я сейчас наконец закончил, нужно только просмотреть и надиктовать, что, конечно, тоже займет некоторое время. Надеюсь, что смогу закончить последнюю гла-341 ву еще в этом году.
Лиду с ее невезением мне ужасно жаль. В этом деле требуется очень много терпения. То, что Вы пишете о самом себе, меня не удивляет; оба типа, на которые Вы намекаете, мне из моего опыта хорошо известны в разных странах.
Благодарю Вас за номер журнала. Ваша статья о Герцене очень интересна342. То, что в оценке тридцатых годов начинают приближаться к известной исторической справедливости, тоже можно записать в актив как прогресс. Достаточно ли его будет, чтобы добиться опубликования «Эстетики», за этим я слежу с большим интересом343.
Что касается выбора главы для отдельной публикации, то я это полностью отдаю на Ваше усмотрение344. Вы можете на месте лучше оценить, где есть подходящая точка соприкосновения с актуальными интересами. В любом случае, я очень Вам благодарен за Ваши старания.
Моя дочь Анчи подробно рассказала мне о Ваших к ней визитах345. Я очень опечален известиями, касающимися Игоря. Пожалуйста, передавайте ему и Елене, а также Лиде самый сердечный от меня привет.
Ваш старый друг
< от руки > Дьюри
28 апреля 1967 г.
< по-русски, машинопись >
Дорогой Юри!
Во-первых, поздравляю с майским праздником. Впрочем, мое письмо никак не может дойти вовремя, так что примите мои поздравления задним числом.
Во-вторых, посылаю Вам для ознакомления этот полемический навоз. Посмотрите также в № 2 «Вопросов литературы» статью Я. Эльсберга346. Этот тип раньше кричал громче, перемена тона сама по себе весьма характерна. При первой возможности я этим вчерашним ортодоксам, сегодняшним либералам, отвечу так, что они не обрадуются347.
Интересно, как совершенно не меняется по содержанию вся эта мещанская тупость воинственных общих мест, начиная с двадцатых годов. Меняются только формы, существо остается.
Привет от Лиды.
Ваш Мих. Лифшиц.
3 июня 1967 г.
< по-русски, машинопись >
Дорогой Юри!
Пишу Вам под свежим впечатлением известия о смерти Франца Лешницера315. Вы его тоже очень ценили, а я должен сказать, что он для меня по-настоящему раскрылся только в последние годы. Редко можно встретить такой энтузиазм к идеям и такое самоотверженное трудолюбие. Я что-то встречаюсь с этим редко, всегда примешивается сильная струя личной заинтересованности. В лице покойного Лешницера смешался с прахом какой-то обломок тридцатых годов, того лучшего, что в них было. Мне его очень жаль, да и не найти другого такого бескорыстного сотрудника-переводчика на немецкий язык. Бедняга был полон энергии, планов и ожиданий, а смерть его (операция по поводу аппендицита) неожиданна и нелепа.
Спасибо за сочувствие Лиде в ее болезнях. Она уже поправилась, хотя все еще хромает. Игорь просит передать Вам его благодарность за теплые слова. Елена очень, очень стара. Мы с ней часто встречаемся, но большого содержания, к сожалению, эти встречи не имеют. С Игорем я вижусь редко, молодых друзей у меня мало. Некоторую роль в этом играет, конечно, то обстоятельство, что я уже давно не имею повода сталкиваться с младшим поколением на почве преподавания. Может быть, я преувеличиваю свои возможности, но думаю, что этот факт не безразличен для настоящего и будущего отношения молодых людей к марксизму. Однако с фактами нужно считаться.
Препятствием к изданию «Эстетики» является, по-моему, только моя загруженность повседневной работой, моя бессонница и малая работоспособность. Это мешает мне приложить энергию, необходимую для перевода такой громадной и трудной книги. Но я это, разумеется, сделаю. Что касается статьи в журнале «Вопросы философии», то текст уже переведен, и я твердо надеюсь, что он будет опубликован348.
Мне доставило большое удовлетворение известие о том, что работа над «Онтологией» идет успешно, и я надеюсь получить книгу по выходе ее в свет349. Бензелер почему-то не ответил на мое последнее письмо. Не знаю, может быть, оно затерялось. Не ответил он мне также на посланную ему в подарок хорошо изданную книгу о киевских мозаиках (я получил от них несколько изданий серии «Социологические тексты»350).
Кстати, если Вас интересуют какие-нибудь русские книги, то напишите – я Вам их пришлю.
На этом заканчиваю мое послание.
Привет детям и внукам, мои все кланяются.
Ваш Мих. Лифшиц.
Будапешт, 15 июля 1967 г.
Дорогой Миша!
На оба Ваши письма351 отвечаю с большим опозданием и несмотря на это – бегло. У меня были очень большие трудности с предпоследней главой «Онтологии»; большую часть пришлось переписывать. Потом возник после диктовки период большой усталости. Сейчас уезжаю в отпуск и надеюсь, что после него 352 смогу закончить последнюю главу.
Мне тоже было очень жаль, что умер Лешницер. Он был примерным [brav] и порядочным товарищем в двадцатые – тридцатые годы. Что он в некотором отношении остался на этом уровне, ничего не меняет в его порядочности.
Что касается перевода «Эстетики», то у меня одно пожелание: ни в коем отношении не позволяйте ему мешать Вам в Вашей собственной работе. Мне была бы неприятна, я могу даже сказать – непереносима мысль, что работа над переводом мешает Вам в собственном творчестве. Пока что книга вышла на немецком, венгерском и испанском. Об английском и японском переводах идут переговоры. То есть ей надо как-то идти своим путем.
То, что Бензелер пишет Вам очень нерегулярно, меня не удивляет. Он это делает и по отношению ко мне и часто забывает как раз наисущественнейшее. Это ничего не меняет в том, что он отличный человек, которому я многим обязан353.
Ну, а теперь я должен на время попрощаться. Знаю, что кое о чем не написал, но хотел бы обязательно заметить, что убежден, что если Вы как-нибудь – прямо или косвенно – соприкоснетесь с молодежью, то при этом возникнет действительный контакт. В остальном хочу только заметить, что Эльсберг всегда останется Эльсбергом, какую бы тактическую позицию он ни занимал.
С сердечным приветом ко всем друзьям,
<от руки> Ваш
Дьюри
18 декабря 1967 г.
< по-русски, машинопись >
Дорогой Юри!
Давно уже пора Вам написать, но крайний цейтнот и работа до
