Ознакомительная версия.
Все так и вышло, как он рассчитывал. За хищение сумочки его приговорили к трем годам лишения свободы. В общем, получалось так, что ему «припаяли» значительно меньший срок по сравнению с тем, который он мог бы получить за остальные свои «преступления».
Но хуже всего сложилась судьба у сотрудника, входившего в бригаду охранников, несших дежурство на одной из московских улиц, по которым проезжали иерархи. Однажды, когда группа машин с членами Политбюро мчалась в сопровождении приданного им Управлением эскорта через участок, за которым этот сотрудник надзирал, какой-то гражданин выскочил внезапно на проезжую часть и побежал. Его тотчас пристрелили, против сотрудника же было выдвинуто обвинение в грубейшем нарушении долга. В обвинительном заключении, конечно же, ни слова не было сказано об убитом мужчине, зато говорилось о том, что сотрудник, по существу, пренебрег своими обязанностями, позволив неизвестно кому сойти с тротуара на мостовую в самый что ни на есть ответственнейший момент. Не желая дожидаться неизбежного исхода этого дела, охранник покончил с собой.
* * *
Все без исключения подобные случаи фиксировались в отделе кадров. Там же хранились и личные дела сотрудников Управления. В этих персональных досье содержалось буквально все, что могло бы представить хоть какой-то интерес: подробные записи о приеме сотрудника на работу, о повышении или понижении в должности, о наградах, взысканиях, очередных отпусках и отпусках по болезни, а также сведения о его отставке и пенсионных правах. В каждом личном деле находились две фотографии паспортного размера: на одной сотрудник был снят в форме, на другой — в гражданском костюме. Всякий раз, когда происходило изменение в звании сотрудника, в досье добавлялись два новых фотоснимка.
Из чисто административно-организационных соображений отдел кадров был разбит на семь основных секторов. Первый, само собой разумеется, занимался Охраной № 1, второй и седьмой, которые мало чем отличались один от другого, обслуживали Охрану № 2, в которой насчитывалось значительно больше различных подразделений, чем в Охране № 1. Третий был связан с кремлевской комендатурой, четвертый — с хозяйственно-управленческими службами ГУО, пятый — с Отделом регулирования уличного движения, чьи сотрудники дежурили на улицах столицы в милицейской форме.
Горышев, который исполнял одновременно обязанности и заместителя Власика, и начальника отдела кадров, возглавлял также особый, своего рода «секретный» сектор того же отдела — специальную инспекцию, прозванную сотрудниками Управления «черной камерой». Подобное неофициальное название она носила потому, что являлась элитным подразделением, которое занималось рассмотрением заводившихся на сотрудников дел, связанных с нарушениями долга и прочими провинностями, и представляла наверх рекомендации относительно мер наказания, если только не решала, что виновный должен предстать перед судом. Обычно стоило только «черной камере» заняться сотрудником, как его тотчас же высылали за пределы Москвы, увольняли из охранников или заключали в тюрьму. Однако сама по себе специальная инспекция не была всесильным органом: ее решения претворялись в жизнь лишь с санкции Власика и министра государственной безопасности.
Занятая обеспечением личной безопасности Сталина, она являлась элитным подразделением Управления. Данное обстоятельство не исключало того, что Охрана № 1 была в то же время самой малочисленной из основных спецслужб, бравших под свою защиту советское руководство. Однако эффективность этой организации определялась отнюдь не численностью ее личного состава, представленного практически лишь телохранителями диктатора и сравнительно небольшой группой телохранителей его сына и дочери: она всегда могла рассчитывать на поддержку со стороны Охраны № 2, других подразделений ГУО и Министерства государственной безопасности, которые готовы были в любой момент оказать ей содействие, в том числе и по части обеспечения всем, в чем возникала потребность. Необходимо также отметить, что, сколь бы ни была мала Охрана № 1, в ней насчитывалось раз в пять больше телохранителей, чем в командах, занимавшихся обеспечением личной безопасности других иерархов.
При выполнении своих служебных обязанностей телохранители Сталина, прямо скажем, не сталкивались с теми трудностями, которые приходилось преодолевать их коллегам из службы безопасности, охранявшим президентов США и лидеров других западных стран. Это объяснялось положением, которое занимал Грузин в обществе, свойствами его натуры и спецификой советского строя. Круг лиц, с которыми встречался Сталин, был крайне узок. Он мало с кем поддерживал личные, не связанные с его служебными обязанностями отношения и никогда не бывал на массовых митингах. Если он и появлялся на людях, то лишь на съездах партии (в период же с 1939-го по 1952 год имел место только один такой форум), на сессиях Верховного Совета и на ежегодных празднествах по случаю Первого мая и Седьмого ноября, проводившихся на Красной площади, причем на последних двух мероприятиях он присутствовал отнюдь не всегда.
Если смотреть на вещи трезво, то реально диктатора приходилось охранять только в Кремле или на одной из его подмосковных дач, а также во время его ежегодных поездок на юг, где он регулярно проводил свой отпуск. Сталин никогда не останавливался в таких общественных местах, как гостиницы. Никогда не участвовал в предвыборных кампаниях и таким образом избегал необходимости совершать неизбежные с ними поездки и встречаться с людьми. Никогда не бывал ни в церкви, ни на каких бы то ни было спортивных мероприятиях. Никогда не навещал родственников (если не считать его престарелой матери, к которой он ездил в сопровождении надежной охраны) или друзей. Он не проводил пресс-конференций, не выступал по телевидению. Если и совершал прогулки, то лишь внутри Кремля или в лесу на одном из своих дачных участков. И даже его эпизодические появления на Красной площади ни в коей мере не были связаны с риском для жизни, чего не скажешь о церемониальных поездках лидеров западных стран, которые они совершали в открытых лимузинах, с трудом прокладывавших себе дорогу сквозь толпы людей.
Когда Сталин соизволял взирать на демонстрацию с трибуны на Мавзолее Ленина, то это ничем не угрожало ему. Да и как же иначе? Ведь каждый правофланговый в рядах, шествовавших мимо него, независимо от того, кто вышагивал в строю — рабочие ли, спортсмены, молодежь или военнослужащие, — был сотрудником органов государственной безопасности; на нижних ярусах Мавзолея, скрытые щитами, стояли, ощетинившись стволами, станковые пулеметы, — помимо тех, что разместились на кремлевских стенах, а на крышах примыкавших к Красной площади строений и в самих зданиях находились снайперы. Кроме того, на трибуне рядом со Сталиным можно было видеть и его телохранителей, облаченных на этот раз в офицерскую форму, которых участники демонстрации принимали за обычных военных.
Точно так же диктатор мог чувствовать себя в полной безопасности и на фактически закрытых официальных мероприятиях. Даже в тех случаях, когда он должен был присутствовать на проходивших в Кремле съездах партии или сессиях Верховного Совета, здание, в котором они проводились, и прилегающие к нему строения осматривались самым тщательным образом, чтобы, даже проникнув в них за несколько часов или дней до открытия таких заседаний, никто не смог бы остаться там незамеченным. Проверив все до единого здания с подвалов и до крыш, охранники занимали свои места с таким расчетом, чтобы ничто не ускользало из их поля зрения.
* * *
Чтобы успешно справляться с возложенными на нее обязанностями, Охрана № 1 довела в одно время численность своего личного состава до четырехсот шести человек. Звания ее сотрудников варьировались от младшего лейтенанта до генерала, причем большинство их составляли капитаны и майоры. Свыше двухсот офицеров были телохранителями в подлинном смысле этого слова. Остальные же работали в качестве шоферов, поваров, официанток, садовников, горничных, дворников, уборщиц и так далее, представляя собой таким образом ту категорию, которую можно отнести с полным правом к обслуживающему персоналу. Хотя все эти лица по характеру выполнявшихся ими функций никак не могли считаться охранниками, они тем не менее в дополнение к обычным своим обязанностям должны были быть также глазами и ушами спецслужб, обеспечивавших личную безопасность вождя. (Находившиеся в Москве дипломаты из стран свободного мира, расселявшиеся по квартирам в соответствии с правилами, установленными администрацией диктатора, и вынужденные довольствоваться домашней прислугой, которую им направляли государственные учреждения, находившиеся под контролем органов государственной безопасности, могут, основываясь на собственных наблюдениях, засвидетельствовать тот факт, что под видом обслуживающего персонала к ним приставлялись сотрудники спецслужб.)
Ознакомительная версия.
