Ознакомительная версия.
В его романе Джейк Абрамсон в кругу своих племянниц рассуждает об английской кухне, издеваясь над капустой, рыбой и безвкусными соусами:
– Такая еда годится только для несчастных христиан.
Это упоминание об иноплеменниках, в котором сквозила пренебрежительная усмешка, как-то по-особенному соединило всех троих, и внезапно они предстали в новом свете. На губах старика играла чуть заметная умная и холодная улыбка, женщины веселились безмерно, и все они отлично понимали друг друга. И теперь видно было, что они по-настоящему заодно – дети древнего, одаренного, всезнающего племени. – и со стороны отчужденно, с насмешливым презрением глядят на темных и невежественных людей иной, низшей породы, не причастных к их познаниям, не отмеченных той же печатью. И тотчас оно миновало мгновенье, в котором сказалась их извечная обособленность. На лицах женщин теперь светилась лишь спокойная улыбка, все трое вновь принадлежали всему миру.
Поистине, читая это, поверишь, что «еврейская кровь и кровь неевреев имеют разную цену».
Для них. Но не для нас.
Старые контрпропагандисты
В августе – сентябре 1991 года, когда демократическая писательская хунта, ворвавшись в «толстовскую усадьбу» на улице Воровского, торжествовала свою победу, делила кабинеты и вертушки, громогласно закрывала «очаг гэкачепевщины» – Союз советских писателей, одной из первых уничтоженных и разрушенных структур Союза стала его Иностранная комиссия. Верхушка хунты, возглавляемая Евтушенко, Черниченко и Оскоцким, крутилась вокруг возникающей новой власти – Ельцина, Гавриила Попова, Музыкантского, а мародеры помельче шныряли по флигелям старинной усадьбы, выпивали в захваченных кабинетах, копались в шкафах и архивах, срывали с дверей таблички с фамилиями, выбрасывали во двор уже никому не нужные, на их взгляд, папки и документы. Двери Иностранной комиссии были распахнуты настежь, ветер гулял по коридорам и шуршал в грудах бумаг, подлежащих уничтожению… Один из уже уволенных сотрудников, уходя из опустевшего флигеля в другую жизнь, склонился над грудой пожелтевших от времени скоросшивателей и папок, лежавших на полу, взял наугад несколько из них и засунул в сумку… Интереса и любопытства ради.
Через десять лет он вспомнил об этих папках у себя на даче, пролистал их и позвонил мне.
– Станислав Юрьевич! А в них есть кое-что любопытное. Не хотели бы посмотреть?
Таким образом малая толика этого архива и попала мне в руки…
Но перед этим надобно сказать, что Иностранная комиссия в системе Союза писателей была в советское время одной из самых притягательных структур. В нее постоянным потоком втекали заявления, жалобы, письма, доносы, предложения писателей, желающих посмотреть мир. О, если бы только посмотреть. Во время этих вояжей можно было наладить связи со своими зарубежными коллегами по перу, очаровать какого-нибудь издателя (лучше американского или французского!), а если повезет – заключить какой-нибудь договор и даже получить аванс в валюте… Я уже не говорю о мелких радостях, как-то: пожить в хороших гостиницах, поесть экзотических блюд, с толком потратить свои командировочные на какие-нибудь куртки, джинсы, подарки Словом, времяпрепровождение это было весьма приятным и полезным во всех отношениях. Что и говорить – бескорыстные натуры, мечтавшие поглядеть и потрогать «священные камни Европы», среди писательской публики попадались редко.
Многие писатели в документах, обнаруженных в папках Инкомиссии, выглядели порой весьма пикантно.
Помню, как я возмущался воспоминаниями Юрия Марковича Нагибина «Тьма в конце туннеля», вышедшими вскоре после октября 1993 года, когда он неожиданно для своих читателей предстал как давний, яростный и непримиримый враг советской власти, хуже того, как человек, жаждавший поражения своего Отечества в борьбе с фашизмом.
А в заявлении, написанном в Иностранную комиссию в 1982 году, Нагибин вот так продекларировал свои советские убеждения, изобразив себя патриотом, отстаивающим интересы Родины в капиталистической Америке:
В секретариат Союза писателей СССР
Уважаемые товарищи!
В 1979 г. по инициативе главного редактора журнала «Русский язык» д-ра Мунира Сендича 25 американских университетов пригласили меня для выступлений о советской литературе, с уклоном в малую прозу, которой я и сам занимаюсь. Итоги подвел журнал «Русский язык», посвятив Вашему коллеге более половины XXXIII номера; здесь были и развернутые отзывы университетов о моих выступлениях – более чем лестные, В свое время я передал номер журнала вместе с письмом-отчетом Георгию Мокеевичу Маркову.
Путевой дневник я опубликовал в «Нашем современнике» (отрывки в «Новом времени», «Литературной России», по радио и телевидению). Материал получил хорошую оценку партийной печати (статья в «Правде»), тов. Черноуцан[7] поблагодарил меня от лица Отдела культуры.
Несмотря на сильную критическую струю, этот дневник вышел отдельным изданием в США (книжка у меня есть).
Но, пожалуй, самой примечательной оценкой поездки явилось новое приглашение, присланное профессором Сендичем от лица четырнадцати университетов – ныне их число приблизилось к тридцати.
Мне не хочется витийствовать по этому поводу. Скажу просто: советскому писателю в нынешнее трудное, тревожное время дается возможность два месяца хорошо говорить о его Родине, народе, культуре и литературе в стране, где сейчас говорится столько плохого и вздорного. Как старый контрпропагандист (год служил во время войны в системе 7 отдела политслужбы Советской Армии) я думаю, что такой возможностью следует воспользоваться. Надеюсь, что и секретариат Союза писателей согласится с этим. Полагаю, что принесу пользу нашему общему делу.
С уважением Юрий Нагибин.
1 марта 1982 г.
В то время Ю. Нагибин был преисполнен поистине советской смелости. Когда его следующая поездка в США несколько задержалась, он написал гневное письмо Георгию Мокеевичу Маркову, в котором стыдил генсека СП СССР зато, что он плохо использует его, Юрия Нагибина, в идеологической борьбе.
Почему мы должны оставлять площадку за В. Аксеновым, который катается по всей Америке, почему мы сами себе затыкаем рот? А ведь я доказал в предыдущей своей поездке, что умею заставить американцев прислушиваться к своим словам. Иначе, при их финансовых трудностях, они не пригласили бы меня вторично… (Найдено в тех же папках. – Ст. К.)
В 1982 году представителем делегации Украины на 37-й сессии ООН был секретарь Союза писателей СССР Виталий Коротич. В те дни он встретился с одним из идеологов американской «демократической общественности» Гарри Солсбери, бойким журналистом и опытным политическим функционером. Этого Солсбери еще в 1960 году высек в газете «Правда» Михаил Шолохов, после того как еврейский журналист попытался доказать, что Шолохова заставили завершить вторую книгу «Поднятой целины» не так, как ему. Шолохову, хотелось бы. Заканчивая статью в «Правде», автор «Тихого Дона» писал:
Я поступил бы, как чеховский Игнат из рассказа «Белолобый»: вздохнув, я сказал бы в адрес Солсбери: «Пружина в мозгу лопнула. Смерть не люблю глупых!» И, поручив наказывать мистера Солсбери какому-нибудь плечистому американскому учителю, я бы лишь мягко и назидательно говорил: «Ходи в дверь! Ходи в дверь! Ходи в дверь!»
Но к 1982 году Солсбери научился «ходить в дверь», поднаторел и возмужал, о чем свидетельствует запись беседы с ним В. Коротича, которую будущий главный редактор «Огонька», как опытный карьерист и функционер, разослал тогда по нескольким адресам: в МИД СССР, в ЦК коммунистической партии Украины, в Союз писателей СССР и четвертый, как написано, «в дело», видимо, на Лубянку.
ДЕЛЕГАЦИЯ УКРАИНСКОЙ ССР
29 октября 1982 года НА 37-й СЕССИИ ГЕНЕРАЛЬНОЙ АССАМБЛЕИ
Исх. № 573 экз. № 2 г. Нью-Йорк, США
Из дневника В. А. Коротича. Запись беседы с писателем и журналистом Г. Солсбери.
30 сентября 1982 года встретился с Гаррисоном Солсбери, известным и влиятельным американским журналистом и литератором. Человек по опыту своему и характеру приученный к сдержанности, Солсбери довольно откровенно высказал мне свои опасения по поводу нынешней идеологической ситуации в США. Не вдаваясь в оценки отношений между СССР и США, он сказал, что ужесточение отношений между Америкой и всеми в мире, кто думает иначе, чем она, ведет к подавлению инакомыслия в стране самым резким образом. По словам Солсбери, если республиканская партия не потерпит поражения на частичных выборах 2/XI-82 года, это может привести – и считает он, приведет – к новому маккартизму в стране, к «чисткам» и «запретам на профессии». Солсбери считает, что контакты между представителями наших стран и продолжение политики разрядки способствовали бы выживанию либеральной интеллигенции в его собственной стране. (! – Ст. К.) Он подтвердил, что Университет штата Калифорния на будущий год уже имеет деньги для проведения большой (примерно по десять участников с каждой стороны) встречи писателей СССР и США. Солсбери подчеркнул, что они готовятся к этой встрече, как чрезвычайно важной, но едва ли не ультимативно потребовал, чтобы американская сторона могла влиять на состав советской группы участников, добиваясь того, чтобы в советской делегации были люди, достаточно хорошо известные в США. Он же высказал опасение, что, если тон советской делегации будет «очень наступательным», встреча может сорваться, превратившись в очередную конфронтацию. Он предложил, чтобы стороны уже сейчас начали переговоры о составе и руководителях делегаций, приемлемых для обеих сторон.
Ознакомительная версия.
