Ознакомительная версия.
Год шел на убыль. Слой грязи становился все толще, начал чувствоваться холод самой плохой военной зимы. В начале ноября французы получили неожиданный подарок, когда немцы оставили форт Во. Позорная потеря Дуомона в феврале была отомщена. Но Нивелль и Манжен еще не были удовлетворены, их давление на Петена продолжалось. Посреди опустошенной местности, которую Манжен сравнивал с Сахарой, и под серым небом, далеким от неба Африки, они спешно готовили новый удар. Он начался 15 декабря, и за три дня на 6-мильном фронте французы захватили 11 тысяч пленных, 115 орудий, сотни пулеметов и минометов. Сражение под Верденом, начавшееся с двусмысленного германского успеха, заканчивалось таким же неоднозначным триумфом французов. Нивелль, его главный архитектор, ушел на головокружительную высоту, заменив главнокомандующего Жоффра. Победа обеспечила ему счастливое восхождение в высшие эшелоны власти. Манжен объявил в «Приказе дня»: «Мы знаем систему методов и имеем руководителя. Наш успех предопределен». Эти фанфары возвестили о начале трагедий 1917 года.
Эпопея, закончившаяся 18 декабря 1916 года в Вердене, стоила (по минимальной оценке) жизни около 700 тысяч французов и немцев. Британская официальная история сообщает о 362 тысячах погибших французов и 336 831 погибшем немце. Числа меняются, но общий итог в 700 тысяч остается. Обе стороны понесли потери в основном в оборонительных боях. Можно выделить два главных вывода: первый – вместе с другими страшными событиями 1916 года эти потери определили самоубийство двух лучших армий Европы; второй – если Верден что-то доказал, так это безумие попытки выиграть неограниченную войну «ограниченными ресурсами». Фалькенгейн заплатил за это своим смещением, но для его страны цена была куда более страшной.
Глава 10
Убийственный год. Военно-морской гамбит
Я предположил, что их намерение состояло в том, чтобы навести нас на мины и подводные лодки, и вынужден был уйти от преследования. Это можно считать отказом от сражения, но в действительности это было отказом от действий, которые ожидались от нас противником и на которые он рассчитывал… Я понимаю, что такая тактика, не будучи понятой, может навлечь на меня позор…
Адмирал Джеллико – британскому адмиралтейству
Неудача в Галлиполи ознаменовала начало конца британского превосходства на море, длившегося более двух столетий. Но этот процесс шел очень медленно, некоторые черты его стали заметны только перед Второй мировой войной. Два фактора помогли на некоторое время замаскировать эту истину: британское господство в водах мира и впечатляющий поименный перечень Гранд-Флита. Взгляд на великое множество дредноутов и линейных крейсеров, сконцентрированных в водах Северного моря вместе с сопровождавшими их малыми кораблями, убивал все дурные предчувствия. «Уничтожить можно только числом», – сказал еще адмирал Нельсон, а под командой Джона Джеллико собралась такая мощь, о которой Нельсон не мог и мечтать. Когда 31 мая 1916 года у берегов Ютландии столкнулись Гранд-Флит и германский флот открытого моря, это было кульминацией демонстрации военно-морской силы в мировой истории. Для смертельной схватки были использованы 259 военных судов. Со стороны Британии это были 37 линейных кораблей, 31 крейсер и 85 эсминцев. Неудача этой мощной армады в том «уничтожении», о котором говорил Нельсон, повергла в шок и встревожила всю Британскую империю.
Но была общая неспособность осмыслить происходящий процесс; она сопутствовала всем событиям Первой мировой войны. Как показывает письмо Джеллико, открывающее эту главу, он предвидел возможность патовой ситуации, которая сложилась на море. Этот тупик был предопределен концепцией морских сил Германии, ясно выраженной в предисловии к германскому морскому закону 1898 года: «…Даже если бы он встретил нас, имея значительно превосходящие силы, поражение сильного германского флота так ослабило бы врага, что, несмотря на одержанную им победу, могла сложиться ситуация, когда его собственные позиции в мире уже не смогли бы быть поддержаны силами его флота».
Эта доктрина могла быть истолкована с двух позиций: активной атакующей, как хотел гросс-адмирал фон Тирпиц, и пассивной оборонительной, как настаивал кайзер после сражений у Доггер-банки и Гельголанда. При любой из них существенно помочь немцам в осуществлении их намерений могли бы атаки подводных лодок или установка минных заграждений с помощью подводных или надводных кораблей. Тирпиц предпочел бы рассчитывать на активные действия флота, который, по его мнению, сумел бы нанести существенный ущерб королевскому флоту. Вице-адмирал Шеер, принявший командование флотом открытого моря в январе 1916 года, надеялся заманить в ловушку и уничтожить часть кораблей британского флота поодиночке. С этими намерениями он возобновил практику набегов на британское побережье. В апреле был обстрелян Лоустофт, а в мае Шеер расширил свои планы, надеясь выманить британские крейсеры в море, выставив в качестве приманки свою крейсерскую эскадру. В засаду были направлены 16 подводных лодок, ожидающих выхода Гранд-Флита; флот открытого моря сосредоточился в ожидании возможности напасть на отделившуюся часть кораблей противника.
В провале намерений Шеера сыграли большую роль два фактора, хотя один из них был неблагоприятен и для англичан. Довольно долгое время немцы не понимали, что находятся под пристальным вниманием британской разведывательной службы. «Возможно, более, чем другие государства, мы добивались военных успехов благодаря проникновению в замыслы противника, – говорил Черчилль. – К удивлению друзей и огорчению врагов, сведения из морских и армейских отделов секретной службы вновь и вновь оправдывались». Шансы заманить британский флот в ловушку были у Шеера невелики. Таким же отдаленным был шанс нанести впечатляющий удар путем подводной атаки, но здесь британские адмиралы заблуждались точно так же. Ни германцы, ни англичане полностью не изучили опыт Русско-японской войны 1904–1905 годов и не сделали правильных выводов. Ни те ни другие не осознали тот удивительный факт, что из 67 торпед, выпущенных 23 июня 1904 года в бою под Порт-Артуром, ни одна не попала в цель; а в ходе Цусимского сражения в дневное время цели достигли только две; в ночное время, выпустив более 100 торпед, японцы смогли попасть только в 4 корабля, 2 из которых затонули. Когда Гранд-Флит вышел в море 30 мая 1916 года, чтобы перехватить Шеера, все его корабли благополучно миновали 16 поджидавших их подводных лодок. Но британцы не смогли оценить неэффективность засады, поскольку не знали о ней.
В Северном море хорошая видимость редко сохраняется долго. 31 мая погода была, как обычно, переменчивой – самой хорошей с утра (до того, как два крупных флота расположились в поле зрения друг друга), но после полудня она ухудшилась. Дым орудий и дым корабельных труб смешались с туманом. Удивительно, но факт, что в последнем большом сражении надводных флотов ни одна из сторон не смогла эффективно использовать воздушную разведку, хотя германские цеппелины к тому времени продемонстрировали высокую степень эффективности. Два флота спокойно передвигались в 200 милях друг от друга, и офицеры обеих сторон уже решили, что предприятие завершится ничем, когда случайный контакт вызвал взаимное притяжение обоих флотов, как будто металлические опилки притянулись к полюсу магнита. Вскоре после двух часов пополудни, когда линейные крейсера Розайтской эскадры вице-адмирала Битти вышли из Скапа-Флоу на север для встречи с Гранд-Флитом адмирала Джеллико, его легкие крейсеры повернули, чтобы осмотреть встретившийся им нейтральный датский пароход. Легкий крейсер «Эльбинг», входивший в разведывательную группу вице-адмирала фон Хиппера, собирался сделать то же самое, когда был замечен «Галатеей»; ее орудия открыли Ютландский бой в 2 часа 28 минут пополудни.
Поскольку в тот момент друг с другом сходились легкие силы, судьба определила их шансы с угнетающим равенством: навстречу врагу шли 6 линейных крейсеров агрессивного Битти, поддерживаемые 4 новейшими быстроходными дредноутами; казалось, что план Шеера уничтожить британский флот по частям может с успехом осуществиться; но Шеер не знал, что Гранд-Флит также находится здесь, поэтому возможность поддержки адмирала Битти стала ошеломляющим сюрпризом. Ход сражения поначалу определялся этим соотношением случайностей; его завершение было обусловлено уже другими факторами.
Битти немедленно провел маневр, стараясь отрезать Хиппера от его береговых баз, допуская для себя опасность столкновения со всем флотом открытого моря. Джеллико в это время увеличил скорость для того, чтобы его поддержать. Хиппер лег на обратный курс, чтобы соединиться с Шеером, и две эскадры линейных крейсеров (6 британских и 5 немецких единиц) шли параллельным курсом на восток-юго-восток, когда в 3 часа 48 минут пополудни они открыли встречный огонь с расстояния в 18 тысяч ярдов. За первую четверть часа боя германцы одержали значительный успех; за три четверти часа они полностью изменили первоначальное неравенство сил. Импульсивность Битти и хронические для королевского флота ошибки в передаче сигналов сразу лишили его поддержки четырех дредноутов контр-адмирала Эван-Томаса. Свой вклад в это также внесли дефекты в вооружении и оборудовании. Немецкие бортовые залпы нанесли первые удары и закончили пристрелку раньше, чем смогли пристреляться британцы; хуже всего, что из-за тактической ошибки один из немецких кораблей вообще остался необстрелянным. В 4 часа обнаружились первые результаты: взорвался «Индефетигебл», при этом погибло свыше 1000 офицеров и матросов. Двадцать пять минут спустя за ним последовала «Куин Мэри», лучший по вооружению корабль в эскадре Битти, унося с собой еще 1200 человек. Это был первый кризис в ходе сражения. Немцы получали серьезные повреждения, но благодаря своей более мощной броне оставались на плаву и сражались, а Битти потерял треть своих линейных крейсеров. Но в бой вступила эскадра Эван-Томаса, обладавшая 15-дюймовыми орудиями, да и дух Битти был по-прежнему неукротим.
Ознакомительная версия.
