Верх мастерства каждого оперативного работника — вербовка агентуры. Кончался год. Я проработал несколько месяцев, приобрел некоторый опыт, как практикант присутствовал при арестах, нескольких задержаниях, первичных допросах, нескольких вербовках. Самостоятельно подобрал две явочные квартиры и привлек к сотрудничеству хозяев этих квартир. Но все это было не то. Содержатели явочных квартир были стопроцентными советскими людьми, коммунистами. Аресты и вербовки проводились моими коллегами. А так хотелось самому испробовать это!
В преддверии одного из пролетарских[65] праздников В. П. Сухонин собрал отдел и коротко поставил задачу: «Пришло время выбросить из города монашествующий и кликушествующий элемент», — дав тут же указания соответствующим отделениям, как надо «выбрасывать из города этот самый элемент», чтобы обеспечить таким образом политическое спокойствие по церковной линии в столице и республике, дать «возможность советским людям спокойно встретить праздники».
Отдел имел достаточный опыт по обеспечению порядка по своей линии, что и было проделано в течение нескольких последующих дней. «Элемент», временно конечно, был «выброшен из города». Одновременно Виктор Павлович поставил задачу о привлечении к сотрудничеству с органами молодых сектантов для разложения в будущем с их помощью молодежных сектантских групп, особенно в сельской местности, направив специальные ориентировки в территориальные органы, прежде всего в Западную Украину, где было много иеговистов, «трясунов». Он просил обратить особое внимание на Сумскую область, где также отмечалась концентрация «пятидесятников» и где наиболее активно действовали общины ВСЕХБ, в которые все больше и больше шла сельская молодежь. По Киеву Сухонин поставил задачу непосредственно мне по привлечению молодежной агентуры. Вскоре были получены данные о появлении в баптистской общине нового члена, молодого парня, только что окончившего одно из высших учебных заведений Киева. Его полные установочные данные[66] были известны, имелась и фотография. Это был совсем молодой, внешне симпатичный человек, с веселым взглядом, что можно было увидеть на фотографии, увеличенной в ОТУ с фотокарточки размером 3х4, временно изъятой формы № 1 в паспортном столе районной милиции. По агентурным данным этот молодой баптист, назовем его Юрием, отличался от большинства верующей молодежи своей интеллигентностью, образованностью, хорошим знанием Библии. Родители его были авторитетными баптистами в Киевской общине ВСЕХБ. Они с детства приучили Юру к посещениям общины, а когда ему исполнилось 14 лет, эти посещения прекратились, пока мальчик не закончил школу, а затем и институт. Комсомольцем он не был, а вот в пионерах состоял, чтобы в школе не обратить на себя внимание отказом от участия в работе пионерской организации.
Внешне он был приятным молодым человеком, легко сходился с людьми, к нему с уважением относились и пожилые верующие и молодежь. В руководстве общины поговаривали, что со временем Юрий наверняка займет прочное положение в руководстве ВСЕХБ. Были получены и точные данные о его политических настроениях — он не только лояльно относился к советской власти, но считал основателя Советского государства В. И. Ленина выдающимся политическим деятелем, он превозносил Ленина за его встречи, в прошлом, с основателем и организатором официально действующей на территории Советского Союза баптистской общины Прохановым, которому разрешил для баптистов альтернативную службу в Красной Армии. Отличные оценки были у Юрия по марксизму-ленинизму, историческому и диалектическому материализму, философии. Он ничем не отличался от обычного советского хорошо успевающего и активного студента. Правда, уклонялся от работы и участия в жизни комсомольской организации. Вот такой человек и нужен был органам госбезопасности в качестве агента. Было решено организовать вызов Юрия в военкомат, где и провести с ним вербовочную беседу. После короткой беседы в военкомате Юрий был приглашен в отдельную комнату. Зондирующий разговор проводил начальник отделения Кузьма Емельянович. Представились как сотрудники госбезопасности, занимающиеся подбором офицеров запаса для службы в одной из спецчастей ГБ. Юрий попросил предъявить документы, внешне оставался спокоен. От предложения отказался, ссылаясь на тяжелое семейное положение — болезнь родителей и свои религиозные убеждения. Беседа показала, что Юрий — фанатично верующий, и он заявил, что жил и будет жить только в рамках известных десяти заповедей: от службы в армии отказывается, тем более в предлагаемом ему боевом спецподразделении, а если будет призван официально, то будет вынужден подчиниться насилию, но оставляет за собой право просить направить его служить по линии связи, медицины или в хозяйственную часть. Казалось, все стало на свои места, ни о каком дальнейшем контакте не могло быть и речи. Кузьма Емельянович попросил Юрия написать под диктовку и подписать обязательство о неразглашении встречи и характера беседы с представителями госбезопасности, затем предложил ему выйти и подождать в коридоре.
— Что скажешь? Этот парень невербуем. Тут не только нет никакой вербовочной базы, тут даже зацепится не за что. Он фанатик из семьи глубоко верующих. Таких можно вербовать только на очень солидном компромате, когда тюрьма «светит». Поверь мне и моему опыту — ничего из твоей затеи не выйдет. Ищи другую кандидатуру, в нашем случае это только потеря времени.
— Кузьма Емельянович, — взмолился я, — это же самый подходящий и нужный нам человек. Из всех изученных мною возможных кандидатов на вербовку он самый подходящий. Все остальные вербовки будут для «галочки», для временного успокоения, а Юрий — это нужная нам громадная перспектива, — горячился я. — Ну разрешите мне, Кузьма Емельянович, следующие встречи провести. Ведь жалко терять такую возможность. Разрешите мне с ним поработать.
— Хорошо, я согласен, но при условии встреч с ним в нерабочее время, если тебе еще удастся с ним договориться об этих встречах. Все, поехали, — отрубил мой начальник.
— Разрешите остаться с Юрием. Я попытаюсь с ним договориться.
— Валяй, только на помощь мою не рассчитывай.
В коридоре он вежливо попрощался с Юрием. Мы остались вдвоем. Медленно шли по городу, разговаривали, как могут говорить друг с другом два ровесника. Я не чувствовал в Юрии человека, чем-то от меня отличающегося, даже в беседах на религиозные, библейские темы, в которых он, конечно же, был более образован, более подкован в знаниях библейской истории, жизни и деяниях Христа. Перешли на «ты». Пока единственное, о чем мне удалось договориться с Юрием, это о последующей неофициальной встрече в очередное воскресенье. На том и разошлись.
На работе начальник коротко поинтересовался у меня результатами. Неодобрительно, как он любил делать, покачал головой и произнес: «Только в нерабочее время, для твоего самообразования, и можешь мне не докладывать, я в людях не ошибаюсь». В. П. Сухонину рассказали о неудачной беседе с Юрием и продолжили поиск других кандидатур среди молодых сектантов.
В течение месяца я провел две вербовки: молодого парня и девушки из числа членов баптистской общины, попавших в поле зрения госбезопасности по милицейским материалам: Люба М. из-за попытки ее изнасилования в молодежном общежитии трикотажной фабрики, а парень, довольно активный баптист, попался по пьяной драке, а ведь верующий был, дурак, и надо же — такое нарушение. Не хотелось ему, чтобы об этом стало известно в общине.
Любе была оказана помощь в перемене места работы и переводе в другое, более хорошее общежитие, оказана материальная помощь. Девушка была психически травмирована, нуждалась в поддержке человеческой и материальной. Спустя довольно короткое время она пришла в себя, психически восстановилась, привыкла к конспиративным встречам и постепенно втянулась в нужную органам работу. Я работал с ней осторожно, стараясь не нарушить тонкий барьер негласных отношений между официальным представителем госбезопасности и его неофициальным помощником. Кажется, мне это удалось. Однако через некоторое время я заметил, что нравлюсь Любе, а еще через какой-то период стало ясно, что девушка влюбилась в меня. Доложили руководству, и на очередной встрече эта симпатичная и милая девушка была передана на связь другому оперработнику.
Паренек, попавшийся по пьяному делу, оказался менее подходящим на роль помощника в церковном отделе системы, однако с радостью дал подписку о сотрудничестве в обмен на молчание о его пьяной драке и длительное время оказывал нам посильную помощь, но делал это вяло и уныло. Энтузиазм разжечь в нем не удалось.
А тем временем я продолжал встречаться с Юрием, и только в нерабочее время, тщательно готовясь к этим встречам. Много читал специальной церковной литературы, детально изучал имевшиеся в отделе материалы о работе с церковной молодежью. В общем, приходил к Юрию во всеоружии. Пришло время удивиться и ему. Я хорошо знал мировое искусство, связанное с библейской тематикой, и свои знания использовал в беседах с ним. Удивил я Юрия и тем, что доказал ему по Библии же, что и святые нарушали шестую заповедь — «не убий», указав ему соответствующее место в Библии. Добрались постепенно и до противоречий в самой Библии, которых в ней множество, хотя это не умаляет значение великой книги. Каждую субботу мы стали вместе ходить в академическую библиотеку, вместе читали интересующие нас обоих книги, обсуждали их в курилке (Юрий впервые открылся мне, что нарушает баптистские нормы поведения, иногда покуривает), вместе перекусывали в буфете. В спорах о несогласованности некоторых исторических моментов и противоречиях в Библии подошли постепенно и незаметно для Юрия к известной антирелигиозной книге Емельяна Ярославского «Библия для верующих и неверующих». Я прорабатывал вместе с Юрием страницу за страницей этой книги, сравнивал каждое положение с Библией церковной, с церковными же комментариями. И вот так постепенно, шаг за шагом я приближал к своей идеологии Юрия, и радовался своим маленьким успехам, и вскоре почувствовал, что уведу за собой этого парня. Такое возможно сделать только с молодым верующим, с которым по своему интеллектуальному и общему культурному и образовательному уровню вы равны. Со стариками и старухами верующими бессмысленно работать по их перевоспитанию. Ни один из фанатиков-стариков не поверит, что Иисус Христос — еврей. Они, старики, да и люди среднего возраста, и молодые, не имеющие соответствующего образовательного и культурного уровня, не в состоянии понять современные научные и философские постулаты. И пусть они веруют и дальше, только жизнь молодым не уродуют в изуверских сектах. Обо всем этом и толковали на каждой встрече молодые парни — офицер госбезопасности и верующий баптист Юрий. Открылся он мне, что на работе в предпраздничные дни попивал с коллегами винцо, правда, натуральное красное («кровь Христова»). И он не считал это грехом. Говорили и о женщинах, о любви. Вместе вспоминали известные произведения Мопассана, Золя, Льва Толстого, Горького и других, так прекрасно описавших женщину, и физическую любовь к ней. И рассказал однажды Юрий мне доверительно, что познал женщину, и что ему не было стыдно перед Создателем за вступление в близкую, интимную связь с женщиной до брака. А ведь вера в Господа запрещает ему делать это. Он совершил серьезное нарушение. Горячо молился Господу и увидел, что тот простил его. Что делать! Природа взяла свое. Мы серьезно и горячо обсуждали эту тему. При этом я не провоцировал Юрия, а когда я процитировал ему слова мыслителей и философов Великой Французской буржуазной революции 1789 года: «О, Дева Мария, зачавшая без греха, помоги нам грешить без зачатия» — тот долго и с полным пониманием смеялся над всем этим, разделив взгляды великих французов. Про себя я подумал: «Ну, лед тронулся, Юрий не фанатик, с ним можно и нужно работать». Мы подружились. Два молодых человека с разных идеологических и социальных полюсов, но это была искренняя дружба. Мы симпатизировали друг другу, часто перезванивались по домашним телефонам. Для родителей Юрия я был товарищем по работе. Юрий разделял мои воззрения в той части партийной идеологии, которую, Юрий в этом был уверен, коммунизм взял из Библии, — такие основные принципы, как «кто не работает, тот не ест», «от каждого — по способностям, каждому — по труду», и т. п., и доказывал горячо это мне. Нас роднило многое. Юрий был полностью согласен со мной о необходимости запрета секты «Свидетелей Иеговы», изуверских сект «скопцов», «хлыстов», ну и им подобных. Емельяна Ярославского читали больше месяца, спорили. И как-то незаметно, в конце четвертого месяца наших встреч я сказал Юрию:
