В январе 1943 года летчик Н. Аверкин в воздушном бою был сбит и приводнился на парашюте вдали от берега. В течение нескольких часов он находился на воде, поддерживаемый спасательным жилетом. Когда силы были на исходе и летчик начал терять сознание от переохлаждения, рядом с ним всплыла наша подводная лодка. В лодке летчика обсушили, напоили горячим чаем и затем высадили на берег. Утром следующего дня Н. Аверкин прибыл в свою часть, которая находилась в Адлере.
Бывало и так, что из-за полученных тяжелых ранений штурмана, радиста или другого члена экипажа, которые находились в бессознательном состоянии и не могли выполнить прыжок, летчики, несмотря на грозившую смертельную опасность, вели самолет на вынужденную посадку, рискуя сгореть в воздухе от взрыва бензобаков или же разбиться при приземлении самолета на неподготовленную площадку.
Сколько их было таких случаев, когда летчик в горящем обмундировании, посадив свой самолет, выскакивал из своей кабины и бросался вытаскивать находящегося без сознания на своем рабочем месте другого члена экипажа. Сколько было и таких случаев, когда другие члены экипажа с опасностью для жизни, разламывая заклинившийся фонарь кабины, вытаскивали летчика, потерявшего сознание или придавленного деформированными частями самолета. Все это делалось во имя боевого товарищества, во имя выполнения воинского долга, ярко проявлявшегося в тяжелой боевой обстановке. Об этом очень хорошо написал поэт А. Твардовский:
У летчиков наших такая порука,
Такое заветное правило есть:
Врага уничтожить — большая заслуга,
Но друга спасти — это высшая честь!
Боевые действия в воздухе Испании, над Хасаном, Халхин-Голом показали, что вынужденные прыжки с парашютом обязательно должны быть с задержкой раскрытия. В любом случае нужно быстрее покинуть зону воздушного боя, затеряться в воздушном пространстве, уйти из поля зрения вражеских истребителей. Задержка раскрытия парашюта при прыжке с любых типов самолетов, если высота достаточна, дает большую гарантию на успех. В случае пожара, столкновения самолетов, разрушений и так далее раннее раскрытие парашюта грозит опасностью для жизни.
На моих глазах произошло печальное происшествие. Горящий двухмоторный бомбардировщик с огромным шлейфом огня и дыма, тянувшимся за хвостом, шел на высоте около восьмисот метров. Вдруг из заднего нижнего люка отделился маленький комочек и вслед за ним взметнулся белый купол парашюта, тут же попавший в огненную струю. Ведь пятисекундная задержка раскрытия парашюта спасла бы ему жизнь.
И вот другой вынужденный прыжок с парашютом, совершенный в очень тяжелых условиях, когда умение, воля и выдержка сохранили жизнь летчику.
Шесть самолетов Як-1 прикрывали район действия наших войск. Неожиданно в воздухе появилась большая группа вражеских «фоккеров». Командир подал команду «В атаку». В ходе воздушного боя А. Н. Чаленко сбил один «фоккер». Через несколько минут ему удалось вогнать в землю и второй самолет врага. Однако на его машине были перебиты тяги управления. Из-под приборной доски вырвалось пламя. На летчике стал гореть пропитанный бензином комбинезон. На высоте около двух тысяч метров он решил покинуть самолет. При отделении зацепился за борт кабины парашютом. Напрягая все силы, ногами он все же оттолкнулся от самолета.
Наблюдавшие с земли видели, как стремительно падали два огненных факела — большой и маленький, самолет и человек. На Чаленко горело обмундирование, но сознание подсказало ему: «Надо затянуть прыжок. Сбить пламя». Тело нестерпимо жгло. Шла борьба между разумом и инстинктом самосохранения. «Дерни за кольцо», — кричала каждая клетка. «Нет, — подсказывал разум, — ты сгоришь! Затягивай прыжок». Рука замерла на кольце, повинуясь воле. Победил здравый смысл. Мощный поток встречного воздуха сбил пламя, и тогда летчик с силой дернул вытяжное кольцо. Через мгновение раскрылся купол парашюта, и Чаленко благополучно приземлился. После излечения А. Н. Чаленко до конца войны продолжал сражаться в небе с фашистами.
Фашистские летчики охотились на медленно опускающихся парашютистов и расстреливали их в воздухе. С первых же дней Великой Отечественной войны они делали это гнусное дело систематически, считая, что убить боевого летчика — значит, лишить противника активного воздушного бойца, на подготовку которого нужно много времени.
Попасть из бортового оружия в купол парашюта дело не сложное. Наши воздушные снайперы с высоты 400–600 метров на пикировании с одного-двух выстрелов поджигали стандартную бензиновую бочку, лежащую на земле. Но попадание в купол парашюта из пулемета не представляет опасности для парашютиста. Отверстия от пуль не влияют на скорость снижения парашютиста. Перебитые пулями стропы в разных сторонах — тоже не очень опасно. А вот перебитые одна или две лямки подвесной системы — это уже хуже, но такое бывало не так уж часто. Стрельба по куполу парашюта из авиационных пушек также не давала результатов. При попадании двадцатимиллиметрового снаряда ткань купола не оказывала должного сопротивления взрывному приспособлению. Снаряд не взрывался, а в ткани оставалось только небольшое отверстие. При попадании авиационных снарядов в лямки, металлические части следовал взрыв. Это уже была катастрофа. Исходя из всего этого, фашистские летчики стрельбу на поражение вели по человеку, а не по парашюту.
Когда мне в порядке экспериментальной работы довелось прыгать с самолета на боевом спасательном парашюте, отметил, что на нем скользить значительно легче, чем на учебно-тренировочном. Стоило только на два-три метра подтянуть к себе группу строп с какой-либо стороны купола, как скорость снижения резко увеличивалась, появлялось энергичное раскачивание и вращение. При более энергичном натягивании строп, когда руками уже можно было достать нижнюю кромку купола парашюта, который как бы складывался, скорость снижения доходила до тридцати метров в секунду и более. Парашютиста, точно громадный маятник, раскачивало, вращало. Ясно, что не попасть под огонь врага во время такого скольжения шансов значительно больше. Нужно быть искусным стрелком, чтобы поразить такую подвижную мишень.
Ветеран Великой Отечественной войны военный летчик первого класса полковник В. Д. Кучма однажды ушел из-под огня противника, применив следующий маневр. В одном из воздушных боев под Армавиром, вынужденно покинув самолет, он рано раскрыл парашют и понял всю опасность своего положения лишь тогда, когда заметил, что вокруг него делает круги вражеский истребитель. Стремясь как можно быстрее уйти из зоны воздушного боя, летчик решил применить скольжение. Энергично подтянув стропы парашюта, он довольно быстро пошел вниз. Фашист ввел самолет в пикирование, выбирая удобный момент для огня, но Кучма зорко следил за ним. Он знал, что враг беспорядочно стрелять не будет, откроет огонь, когда нос самолета и парашютист будут на одной прямой линии. Поэтому, как только острый нос «мессершмитта» начал сверху вниз прокладывать прямую линию, мгновенно отпустил стропы парашюта. Купол сразу же принял правильную форму и резко замедлил снижение. Сноп огненных струй прошел ниже, а враг с набором высоты вышел из атаки. Все это длилось не больше пяти — семи секунд. Снова энергично действуя руками, парашютист начал скользить, но повторной атаки не последовало. Летчик благополучно достиг земли.
Самообладание, правильная оценка сложившейся обстановки, разумные активные действия дали возможность выйти победителем из сложнейшей ситуации и летчику-истребителю А. П. Марченко.
Во время воздушного боя машина Марченко была подожжена и на высоте около 4000 метров ее пришлось покинуть. Задержав раскрытие парашюта секунд на двадцать пять, летчик выдернул кольцо, но парашют не раскрылся. Кольцо же осталось в правой руке. Бросив кольцо и ощупью ведя пальцами по гибкому шлангу, Марченко нашел предохранительный клапан ранца, открыл его и выдернул тонкий металлический тросик с шпильками, после чего парашют нормально раскрылся. На земле, осмотрев гибкий шланг, обнаружил, что он перебит осколком снаряда.
Надо иметь большое самообладание, чтобы во время падения со скоростью 50–60 метров в секунду сделать то, что сделал А. П. Марченко.
Случаев повреждений вытяжных тросов во время войны было немного. Тем не менее перебитый трос явился причиной трагической гибели воздушного аса, дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Григория Пантелеевича Кравченко.
В День Красной Армии, 23 февраля 1943 года, Кравченко — командир авиационной истребительной дивизии на Волховском фронте повел группу самолетов. Во время воздушного боя самолет Кравченко был подожжен. Отделившись от самолета, Кравченко дернул кольцо вытяжного троса, но парашют не раскрылся. Красное кольцо вытяжного троса осталось в руке. Предохранительный шланг и гибкий тросик, запирающий шпильками ранец парашюта, были перебиты пулей или осколком снаряда…
