Люди доползли до него, но 5 часов не могли сбросить плиту, не было чем. Затем подъехала техника, пострадавшего вытащили и отвезли в «Эребуни», крупнейшую больницу Еревана. Ампутация бедра в нижней трети. Написал письмо только матери. Жене в Одессу не сообщает – «зачем расстраивать», а может быть, не уверен в ней.
С тех пор вот уже больше трех недель не спит: «Ничего не берет – ни седуксен, ни снотворные». И не потому только, что болит рана. Его поражает стечение обстоятельств: случайно приехал, случайно за 2 часа до землетрясения, случайно вылетел вместе с койкой, и она его спасла. «Приехал за ампутацией здоровой ноги». А теперь, как жить, если твоя профессия – шабашник? Что ему ответишь». Он помолчал и добавил: «Первые две недели непрерывно рвало, хотя голову и не ушибло». Синдром длительного раздавливания. Интоксикация.
Декабрь 1988 г. Ереван, время массового поступления пострадавших из зоны землетрясения. Посетил реанимационное отделение госпиталя «Эребуни».
На 18-ти штатных койках в дни массового поступления здесь лежало до 50-ти больных, заполняя широкий коридор. Правда, многие умирали тут же, доставленные уже в агональном состоянии. Показывал мне больных сам заведующий Эдуард (Эдик), фамилию я не запомнил.
Энергичный и подготовленный реаниматолог.
В отдельной палате лежал молодой армянин, поступивший из Спитака. Всего лишь ссадина на ноге и… столбняк. Уже 18 дней на искусственной вентиляции легких. Теперь уже есть признаки восстановления самостоятельного дыхания. Эдик говорит, что он выкарабкается. А несколько дней тому назад здесь же умерла от столбняка женщина. Все это – дефект первой помощи, не вводят противостолбнячную сыворотку. Было еще трое мужчин, больных столбняком: все умерли.
Мне прежде не приходилось видеть больных столбняком. Вспомнил, что еще в 60-тые годы таких больных лечил мой однокашник, а ныне профессор Г.Н.Цыбуляк.
Спустя несколько дней еще один мой визит в госпиталь Эребуни.
Идем с Эдиком в палату, где лежал тот больной со столбняком.
Лежит без аппарата искусственного дыхания, поправляется. Рядом – родственники. Здесь так принято.
Напротив лежит пожилая женщина. Поступила из Кировакана.
Глядя на нее, Эдик сердится и говорит, что и здесь причина столбняка в дефекте работы предыдущего этапа медицинской помощи.
История этой женщины была таковой: она поступила в Ереван, в военный госпиталь из Спитака. Во время землетрясения ее завалило обрушившимся домом, при этом левая кисть была прижата горячей плитой. С диагнозом – инфицированный ожог левой кисти 3б степени – находилась на лечении с 9.12 по 31.12. 26-го ее кисть была ампутирована. Была выписана к родственникам в Кировокан. А три дня спустя в связи с ухудшением состояния ее вновь направили в Ереван, но на этот раз в больницу «Эребуни». Здесь был установлен диагноз столбняк (тризм, затруднение глотания). Применены лечебные сыворотки, но безуспешно.
Было установлено, что при поступлении в военный госпиталь противостолбнячный анатоксин ей введен не был. Лечащий хирург в военном госпитале высказывал подозрение на столбняк еще в 20-х числах декабря, но не был поддержан невропатологом.
Вот записи невропатолога в истории болезни: «Жалобы на затруднение при открывании рта. Тризм жевательных мышц, ригидность затылочных и фасцикулярных мышц». А заключение: «Столбняка нет, истерическая реакция. Микстура Павлова». И позже: «Поведение установочное. Разговаривает сквозь стиснутые губы. Выражен повышенный тонус, по просьбе расслабляется. Истерическая реакция. Реланиум.»
В начале января больная умерла от столбняка. Умер и как будто выздоравливавший мужчина. Чего-то недосмотрели. Говорят, разъяренные родственники здесь же избили реаниматолога Эдика. Жаль если так. Доктор он хороший. От столбняка умерли все больные, у которых он был выявлен. Всем им сразу после травмы не был введен анатоксин.
Эти наблюдения, которым уже четверть века, я привел в своей книге «Армянская трагедия. Записки врача» (Саратов, 1996)
Отравление уксусной эссенцией
В 1968-м году в Саратов, в тогда еще маленькую областную больницу была доставлена из сельского района 16-летняя девушка, ученица 9 —го класса школы, с отравлением уксусной эссенцией.
Дело было так: ухаживал за ней ее одноклассник, и случилась у них любовь. Все было по взаимности, но она забеременела. Начались страдания. Жила она у своей бабушки в поселке. Сказать о случившемся кому-либо боялась, в том числе и бабушке. Месяца через четыре животик ее стал заметен. Девочка заметалась. Парнишка к ней очень хорошо относился, все время был с ней, но и он не смел признаться своим родителям, а сам не знал, что предпринять в этом положении. Тогда девушка в отчаянии решила покончить с собой и выпила уксусной эссенции. Выпила глотка два. Обожгла рот, горло и пищевод. Было очень больно, но кричать не могла и тем более глотать. Когда увидела ее дома бабушка, то сразу и понять не могла, а как узнала о причине отравления, стала ругать ее за то, что она не открылась ей вовремя. Вызвали скорую помощь и отвезли в Саратов, в клинику.
Скромная простая девушка маленького роста. Просто ребенок. Возле нее сидел ее парнишка. Тоже, в сущности, подросток. Лицо поступившей было бледным, вокруг губ виднелись следы от потеков кислоты. Говорила шепотом. Глотала с трудом из-за болей и только жидкую пищу: теплое кипяченое молоко с маслом, сырое яйцо, теплый сладкий чай. Аппетита у нее не было, поэтому кормили с ложечки. Ухаживали за ней медсестра, паренек ее и приехавшая позже бабушка. Присылали продукты и родители ее жениха, они любили эту девочку.
Осмотрел ее и хирург (в областной больнице было хирургическое отделение). Применялась консервативная местная тактика. Использовались перорально антибиотики, в том числе местного действия. Из-за вдыхания паров кислоты в первые минуты поражения присоединился трахеобронхит. Обеспечивалась профилактика возможной токсической пневмонии. Требовалось время. Некротические изменения по ходу поражения должны были отторгнуться. Больную нужно было кормить. Применялся зонд. Это позволяло вводить бульоны. Боли во рту постепенно стихли. Пневмония не состоялась. Пищеводного кровотечения, которого боялись, не случилось. А самое главное, удалось сохранить беременность. Все это время нашу пациентку наблюдала гинеколог.
Где-то недели через две хирурги в условиях нашего отделения перешли к тактике бужирования пищевода, чтобы предупредить его рубцевание. Девочка перешла на полупостельный режим, стала больше двигаться. Я приходил к ней каждый день. Персонал отделения привык к ней и полюбил ее. Как жаль, что в трудную минуту возле нее не оказалось внимательного и мудрого человека.
Она выписалась, но еще долго приезжала к нашим хирургам. Знали, что приступила к занятиям в десятом классе и что благополучно родила ребенка.
Это было в 1955-м году, в Ленинградской областной больнице, в клинике Н.С.Молчанова. Я был тогда слушателем 5-го курса ВМА им. С.М. Кирова, и мне была поручена курация больной с тяжелой желтухой неясного генеза. В результате своих наблюдений с учетом данных специального обследования я должен был составить историю болезни этой больной в качестве контрольной работы.
Больная уже с месяц находилась в клинике и была в основном обследована. Было ей лет 50, и отношения наши носили условный характер: я в ее глазах был всего лишь молоденьким студентом.
Она мучилась от болей в центральной части живота, её истощали рвота пищей, беспокоил зуд кожных покровов. Желтуха носила интенсивный характер. Цвет кожи был темно-коричневым с зеленым оттенком. Кожа была в расчесах. Заметным было похудание. Стул был обесцвечен и напоминал куски свечи.
Разговаривала со мной она неохотно, но я все же выяснил у нее, что желтуха возникла как-то сразу, буквально за неделю, и быстро усилилась. Ей предшествовала постоянная боль в эпигастрии. При обследовании было обнаружено умеренное увеличение печени, высокий прямой билирубин в крови и отсутствие стеркобилина в кале. В моче отмечалась уробилинурия. Желудок и пищевод не были изменены. Все это говорило о механической природе желтухи. Вместе с тем, камней в желчном пузыре найдено не было. Природа закупорки желчи была неясна и нашему преподавателю П.С Никулину. Затруднялся и лечащий врач. В то время еще не было УЗИ брюшной полости. Поэтому диагноз носил синдромный характер.
Конечно, мне эта загадка сразу оказалась не по зубам. В поисках сведений о дифференциальной диагностике механических желтух я увлекся предположением о раковом поражении желчевыводящих путей, тем более, что процесс имел явные черты злокачественности (темп, прежде всего). Порылся в книгах. Написал контрольную историю болезни и отдал ее преподавателю.
Учебный цикл заканчивался зачетом по госпитальной терапии. Принимал его профессор М.Л.Щерба – автор известной монографии «Общий амилоидоз». Наш преподаватель сказал профессору о моем самостоятельном мнении о больной, которую я курировал. «Пятерка» была обеспечена.
