И.А. Хизенко в свой книге «Ожившие страницы» в дневнике за этот день пишет:
«Противник непрерывно обстреливает из минометов и пулеметов. Основной удар он наносит по первому батальону 77-го стрелкового полка (80-й стрелковой дивизии. – В.Р.). Под прикрытием одиннадцати танков к нашим окопам приближаются сотни солдат с автоматами… Постепенно в бой втягиваются все полки…
Не сломив оборону первого батальона, фашисты стали нащупывать слабые места на правом фланге, перебросили туда танки и пехоту…
В это время второй батальон сдерживает напор целого полка, усиленного тремя танками и четырьмя бронемашинами. Самоотверженно дерутся бойцы четвертой и пятой рот… Но на стороне врага огромное превосходство в силах, и батальон начинает отходить…
За это время трижды менялся командный пункт полка… Нанеся противнику большой урон в живой силе и технике, полк (77-й стрелковый. – Р.В.) оставил Скарженцы».
* * *
Заканчивалась третья неделя с начала Великой Отечественной войны. В ее начале соединения первого эшелона армий прикрытия государственной границы, застигнутые врасплох внезапным нападением врага, в подавляющем большинстве не успели занять оборону на подготовленных рубежах и были вынуждены принять бой в невыгодных для них условиях. Командующие этими армиями, располагая значительными мобильными резервами, не смогли обеспечить качественного ввода их в сражение. Все первые армейские операции были относительно быстро проиграны. Командующие фронтами, располагая значительными фронтовыми резервами, не смогли организовать эффективных фронтовых контрударов, что привело с отступлению сил фронтов в восточном направлении. За это время на всех стратегических направлениях противник продвинулся на советскую территорию на глубину от 300 до 500 километров.
На эстонском и ленинградском направлениях войска Северо-Западного фронта в составе трех армий, сильно ослабленных в предыдущих боях, стремились удержать наступление противника на лужском и новгородском направлениях.
На центральном участке советско-германского фронта противник переправился через Днепр и вышел к Смоленску. Началось грандиозное по масштабам и военно-политической значимости Смоленское оборонительное сражение, в котором советское руководство видело залог последующей успешной обороны Москвы.
На Юго-Западном направлении немецкие моторизованные части вышли на подступы к Киеву и были остановлены на оборонительных рубежах всего в 15–20 километрах от города. Безусловно, это была катастрофа. На основании этого в начале 90-х появились «труды» о глупости и даже предательстве высшего советского руководства.
Буденный С М. – главком Юго-Западного стратегического направления
В настоящее время многие конъюнктурные авторы написали много книг о том, как вел себя И.В. Сталин в первые недели Великой Отечественной войны. Практически все пишут о том, что он растерялся, будто сообщение о вторжении немецких войск потрясло Сталина. В первые дни войны он не согласился выступать по радио с обращением к народу. Утром следующего дня отказался от поста председателя Ставки Главнокомандования. Да и затем он не проявлял особой активности.
Это не удивительно. За эти несколько недель врагу удалось на сотни километров прорваться в глубь страны. До середины июля 1941 года РККА потеряло до миллиона бойцов и командиров, из них более 700 тысяч пленными. Перестали существовать практически все механизированные корпуса, Красная Армия лишилась около 7 тысяч орудий и минометов, более половины самолетов, значительной части стратегических запасов горючего и боеприпасов. В войсках начал ощущаться большой недостаток не только в тяжелом вооружении, но даже в винтовках и патронах.
В первую неделю войны Сталин даже не имел точной информации о положении на фронтах. Лишь после того как он получил сообщение о захвате немцами Минска 28 июня, он начал действовать более решительно. Позже А. Микоян вспоминал: «Встревоженный таким ходом дела Сталин предложил всем нам ехать в Наркомат обороны СССР и на месте разобраться в обстановке. В кабинете С.К. Тимошенко находились Г.К. Жуков, Н.Ф. Ватутин и еще несколько генералов и офицеров Генштаба. Здесь состоялся весьма суровый разговор. Только в этот момент Сталин по-настоящему понял всю серьезность просчетов в оценке возможности, времени и последствий нападения со стороны гитлеровской Германии».
Чтобы не подорвать свой авторитет, нужно было найти виновника происшедшего. С Западного фронта 30 июня был отозван командующий. На его место назначен маршал С.К. Тимошенко. Вместе с ним членом Военного совета Сталин направил Л.З. Мехлиса. В течение четырех дней тот «установил преступную деятельность ряда должностных лиц, в результате чего Западный фронт потерпел тяжелое поражение».
Исключительно сложной складывалась обстановка и на Украине. Но командующий Юго-Западным направлением С.М. Буденный и Н.С. Хрущев своими постоянными докладами о растущем сопротивлении советских войск старались всячески успокоить вождя. В то же время и они постоянно требовали резервов.
Голос маршала Буденного был услышан в Москве. Г.К. Жуков решился на неординарный шаг. Он приказал управлению 26-й армии передать терпящие бедствие войска соседним 6-й и 12-й армиям и срочно прибыть в район Канева. На базе этого управления для обороны Днепра южнее Киева в срочном порядке на линии Фастов, Белая Церковь, Тараща началось формирование 26-й армии нового состава.
Западнее этого рубежа продолжали вести оборону соединения 6, 12 и 26-й армий первого формирования. Для их усиления из состава Юго-Западного фронта были направлены резервы, а Южного фронта в район Жмеринка, Могилев-Подольский по приказу Ставки были переброшены соединения 16-го и 18-го механизированных корпусов.
Сам отход советских войск, хотя он и был насыщен многочисленными отдельными боями соединений и частей, не являлся составной частью ни армейской, ни тем более фронтовой оборонительной операции. Командующие армиями довольствовались тем, что приказывали подчиненным войскам упорно оборонять отдельные районы, а затем разрешали им отходить на очередные тыловые рубежи. При этом бои войск в указанных районах, как правило, остальными силами армии не поддерживались, промежуточные рубежи обороны заблаговременно не готовились и войсками не занимались. Поэтому бои на этих рубежах носили эпизодический характер, а нередко они проходились войсками без организации на них обороны.
Командование фронта после провала контрудара в районе Ровно – Дубно также практически уклонилось от организации классической фронтовой оборонительной операции по линии старой государственной границы СССР, где имелись мощные укрепленные районы. Поэтому эти укрепленные районы фактически не сыграли никакой роли в действиях войск 6-й и 12-й армий.
Ярким событием первой половины июля 1941 года стали упорные бои войск 6-й армии в районе Бердичева, в которых принимали участие части 199-й стрелковой дивизии, часть танков 16-го механизированного корпуса. Однако все эти силы действовали не одновременно и на разобщенных направлениях. В результате все атаки советских войск на Бердичев были отбиты противником, а войска 6-й армии продолжили отход в юго-восточном направлении.
Германское командование отказалось от лобового штурма киевского укрепленного района. Было принято решение повернуть танковые соединения на юг с целью окружения группировки советских войск, находящихся восточнее Винницы.
В то же время, благодаря упорной обороне войск 6, 12 и 26-й армий на всех возможных рубежах отхода противник ежедневно нес тяжелые потери в живой силе и материальной части. Эти потери, а также другие факторы порождали у фашистского руководства, и конкретно у А. Гитлера, сомнения в возможности быстрого разгрома армий Юго-Западного фронта в результате глубокого их окружения.
Вследствие этого удар 1-й танковой группы противника от Киева на юг в середине июля 1941 года для фашистского командования обрел принципиальное значение. С одной стороны, – он подтверждал силу германского оружия и правоту теории блицкрига, с другой – разбивал сомнения А. Гитлера в военном таланте его генералов. Последние придавали этому особое значение и готовы были любыми средствами защищать свое решение. Это придавало удару на Белую Церковь и Умань не только чисто военное, но и в определенной мере политическое значение.
К середине июля 1941 года план блицкрига, задуманный германским командованием, в основном сбывался. А. Гитлер в эти дни все чаще находился в приподнятом настроении. Он любил созывать совещания высших военачальников, часто обращался к карте военных действий, делал смелые выводы. В его лексике все чаще звучали фразы «мы сделали» и «я хочу». Зачастую, позабыв о действительности, он начинал рассуждать о будущем великой Германии так, словно все проблемы борьбы с Советским Союзом уже были решены.
