Ознакомительная версия.
В Западной Украине была популярна нелегальная Организация украинских националистов (ОУН), выступавшая за независимость Украины. Оуновцы боролись против польских властей, в том числе и с использованием террористических методов. Нападали они и на советских представителей. Не менее враждебно, чем к полякам, украинские националисты относились к Советской власти. В Западной Белоруссии отсутствовало сколько-нибудь заметное белорусское национальное движение. Но значительную часть белорусского населения Западной Белоруссии составляли белорусы-католики, которые в культурном и политическом отношении ориентировались на поляков. Да и поляки составляли около половины населения Западной Белоруссии.
Украинское и белорусское население в Польше (в основном крестьяне) боролось за свои национальные права, но присоединяться к СССР не собиралось, наслышанное о терроре и голоде. Да и жили украинцы и белорусы в Польше зажиточнее нищих советских колхозников. Тем не менее вторжение Красной Армии было воспринято спокойно, а евреями, которым грозил геноцид Гитлера, – даже с энтузиазмом. Однако мероприятия Советской власти быстро привели к тому, что в 41-м украинцы и белорусы встречали немцев хлебом-солью, как освободителей от большевиков.
Польский генерал Владислав Андерс привел в мемуарах рассказы жителей Львова о том, как большевики «грабили имущество не только частное, но и государственное», как НКВД проник во все сферы жизни, о толпах беженцев, которые, узнав, каково жить при большевиках, несмотря ни на что, хотят уйти на земли, оккупированные немцами».
Было немало фактов мародерства и самочинных расстрелов со стороны бойцов и командиров Красной Армии.
Никакого серьезного наказания командиры, виновные в самочинных расстрелах, не понесли. Нарком обороны Климент Ворошилов всего лишь объявил им выговор, указав, что в поступках виновных в незаконных действиях не было преднамеренной злой воли, что все это происходило «в обстановке боевых действий и острой классовой и национальной борьбы местного украинского и еврейского населения с бывшими польскими жандармами и офицерами».
Нередко убийства поляков совершались местным украинским и белорусским населением. Секретарь Брестского обкома КП(б)Б. Киселев говорил в апреле 1940 года: «Таких убийств заклятых врагов народа, совершенных в гневе народном в первые дни прихода Красной Армии, было немало. Мы оправдываем их, мы на стороне тех, кто, выйдя из неволи, расправился со своим врагом».
На западноукраинских и западнобелорусских землях еще до 22 июня 1941 года началась массовая насильственная коллективизация. Интеллигенцию обвинили в «буржуазном национализме» и репрессировали. До начала Великой Отечественной войны на территории Западной Украины и Западной Белоруссии было арестовано 108 тыс. человек, преимущественно поляков. Значительная часть их была расстреляна накануне и в первые недели Великой Отечественной войны. Только по приговорам трибуналов и Особого совещания было расстреляно 930 человек. Еще около 6 тыс. заключенных было расстреляно в начале войны при эвакуации тюрем в Западной Украине и более 600 человек – в Западной Белоруссии.
В декабре 1939 года была проведена грабительская денежная реформа. Злотые по счетам и вкладам населения обменивались на рубли по курсу 1:1, но на сумму не более 300 злотых.
Поведение многих представителей новой власти не вызывало симпатий у населения. Так, как отмечалось в партийных документах, в Дрогобычской области «начальник РО НКВД Новострелецкого района Кочетов 7 ноября 1940 года, напившись пьяным, в сельском клубе в присутствии начальника РО милиции Псеха тяжко избил наганом батрака Царица, который в тяжелом положении был доставлен в больницу». В Богородчанском районе Станиславской области коммунист Сыроватский «вызывал крестьян по вопросу налога ночью, угрожал им, понуждал девушек к сожительству». В Обертынском районе этой же области «имелись массовые нарушения революционной законности».
В письме на имя Сталина помощник Ровенского областного прокурора Сергеев отмечал: «Казалось бы, что с освобождением Западной Украины сюда для работы должны были быть направлены лучшие силы страны, кристаллически честные и непоколебимые большевики, а получилось наоборот. В большинстве сюда попали большие и малые проходимцы, от которых постарались избавиться на родине».
Советские кадры, заменившие польскую администрацию, зачастую не могли наладить хозяйство. Один из делегатов волынской областной партконференции в апреле 1940 года возмущался: «Почему при поляках ежедневно поливали улицы, подметали метелками, а сейчас ничего нет?»
В 1939–1940 годах из западных областей Украины и Белоруссии в восточные регионы СССР было депортировано около 280 тыс. поляков, в том числе 78 тыс. беженцев из оккупированных немцами районов Польши. Около 6 тыс. человек умерло в пути. В июне 1941 года, перед самым началом Великой Отечественной войны, с Западной Украины депортировали также 11 тыс. «украинских националистов и контрреволюционеров». С началом Великой Отечественной войны многие уроженцы западных областей Украины и Белоруссии дезертировали из Красной Армии или уклонились от мобилизации.
Вопрос о международно-правовом признании советской аннексии Западной Украины и Западной Белоруссии был окончательно решен Договором о советско-польской государственной границе, который 16 августа 1945 года СССР заключил с прокоммунистическим правительством Польши. Советско-польская граница прошла в основном по линии Керзона, но с возвращением Польше городов Белосток и Пшемысль (Перемышль).
Главные мифы линии Маннергейма и советско-финской войны, продолжавшейся с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года, заключались в утверждении, что боевые действия были спровоцированы провокационным обстрелом красноармейцев с финской стороны у поселка Майнила на Карельском перешейке, и что финские укрепления здесь, неофициально называемые линией Маннергейма, были почти неприступны, однако Красная Армия их, хотя и с потерями, успешно прорвала.
В действительности советское нападение на Финляндию представляло собой неспровоцированную агрессию в рамках реализации секретного дополнительного протокола к пакту Молотова – Риббентропа, согласно которому Финляндия отходила в сферу советских интересов. 21 ноября 1939 года войска Ленинградского округа и подчиненного ему Балтийского флота получили директиву Военного совета ЛВО, где отмечалось: «Финская армия закончила сосредоточение и развертывание у границы СССР». Советским войскам предписывалось начать наступление, план которого требовалось представить 22 ноября (тогда же был отдан приказ начать выдвижение к границе). Продолжительность операции планировалась в три недели. При этом специально оговаривалось: «О времени перехода в наступление будет дана особая директива». 23 ноября политуправление ЛВО направило в войска следующие указания: «Мы идем не как завоеватели, а как друзья финского народа… Красная Армия поддерживает финский народ, который выступает за дружбу с Советским Союзом… Победа над противником должна быть достигнута малой кровью».
Приказ начать вторжение был отдан Сталиным устно.
26 ноября 1939 года сотрудники НКВД осуществили провокационный обстрел советских позиций у пограничного поселка Майнила. По официальной советской версии, при этом было убито четверо и ранено восемь красноармейцев. В действительности донесения расположенного в этом районе 68-го стрелкового полка 70-й дивизии свидетельствуют, что полк в этот день никаких потерь не имел и выстрелов не фиксировал. Финские наблюдатели зафиксировали, что Майнилу обстреляли с советской территории.
После Майнильского инцидента СССР денонсировал пакт о ненападении с Финляндией и разорвал с ней дипломатические отношения. 30 ноября советские войска вторглись на финскую территорию.
На Карельском перешейке Красной Армии противостояла линия Маннергейма, названная так по имени главнокомандующего финской армии маршала Карла Густава Маннергейма. Она состояла из полосы обеспечения (ширина 15–60 км), главной полосы (глубина 7—10 км), второй полосы, удаленной на 2—15 км от главной, и тыловой (выборгской) полосы обороны. Главная полоса обороны состояла из 25 узлов сопротивления, насчитывавших 280 дотов и 800 дзотов. Однако только 130 дотов были боеготовы и лишь 8 имели артиллерийское вооружение. На промежуточной и тыловой полосах были пригодны к использованию только 10 дотов и 98 дзотов. Плотность укреплений была примерно в 10 раз ниже, чем на линии Мажино во Франции. При грамотно организованном наступлении хорошо подготовленной армии, имеющей подавляющее превосходство в танках, артиллерии и авиации, линия Маннергейма не представляла собой серьезного препятствия. Однако Красная Армия не умела толком обходиться с боевой техникой, штабы не умели планировать операции, командиры – организовывать взаимодействие родов войск на поле боя, а рядовые красноармейцы в массе своей не умели, в отличие от финнов, не только ходить на лыжах, но даже стрелять.
Ознакомительная версия.
