— Когда вы проезжали через Гоголево?
— Примерно часа в четыре — половине пятого.
— Это почему же так поздно? От Ирпеня до Гоголева максимум полтора часа езды. Вы можете объяснить это?
— Могу. У меня колесо спустило. Пока перемонтировал, пока поставил, вот время и прошло. Машина груженая.
— Вы встречали кого-нибудь по дороге после Гоголева?
— Нет, не встречал.
— Ну понятно, ведь у вас же скат спустил.
— Что вы, товарищ следователь, ко мне с этим скатом прицепились? — не выдержал Барков. — Что я, виноват, что он, проклятый, спустил? А если не верите мне, спросите у ребят.
— У каких ребят?
— Из колонны. Мы же все вместе ехали.
— Как вместе?
— Ну так. Я, Головин, значит, Саша, Иван Митрофанович и Кленков Володя.
— Почему вы сразу не сказали, что все вместе ехали?
— Вы меня об этом не спрашивали.
— Что ж, вы, пожалуй, правы. Значит, вы выехали с завода все вместе?
— Нет, не все. Лазебник раньше уехал.
— А какая у него машина?
— Газон, как у меня, 44-й.
— Ты хочешь сказать, 41-44?
— Ну да.
После беседы с Барковым мы вызвали Лазебника. В отличие от предыдущего свидетеля, он не волновался. Небольшой, плотненький, с довольно широкой лысиной, он держался спокойно, с достоинством. Как всякий солидный человек, отвечал спокойно, на все у него были готовы объяснения. Почему уехал, не дождавшись других? Пожалуйста. Он передовик производства, план выполняет на 130 процентов. А почему выполняет? Потому, что время бережет. Ехал на Новую Басань как обычно. Что значит — как обычно? Это значит, что ехал через Старые Пески. Почему через Пески, а не через Гоголево? Так это ж очень просто — дорога лучше, да и ближе вроде бы.
И все-таки в самом конце допроса Лазебник не выдержал своего спокойного тона. Когда наступила небольшая пауза, он встал и, бросив: «Ну, я пошел», торопливо направился к двери. По тому, как он старался поскорее избавиться от нашего общества, по тому, что забыл отметить повестку, мы почувствовали, что не так уж Лазебник спокоен, как хотел бы показать.
— Куда вы так торопитесь?
— Да ведь работа ждет.
— Ничего, вам придется несколько задержаться у нас.
После этой фразы Лазебник не скрывал больше своего раздражения и зло начал говорить о тех, кто отрывает занятых людей от дела и занимается не тем, чем надо. Пока я выслушивал сентенции возмущенного Лазебника, Юрий Васильевич успел сходить к начальнику и вернуться. Пригласив Лазебника и понятых, которые уже ожидали в коридоре, мы сели в машину и выехали в Новую Басань.
Дождей последнее время не было. Наш газик бойко пылил по проселочной дороге. Из Новой Басани мы направились в Ирпень по дороге через Гоголево. Когда автомашина уткнулась в ворота завода, спидометр показал, что мы проехали от Новой Басани 146 километров. Возвращались в Новую Басань через Старые Пески. По дороге, которую указал нам Лазебник. Когда проехали половину пути, стало ясно, что такой маршрут гораздо длиннее, не говоря уже о качестве дороги. Нам то и дело приходилось хвататься за края сидений, чтобы не удариться головой о крышу автомашины. В Новой Басани остановились прямо возле стройки, где сгружался кирпич. Все вышли размять затекшие от долгого сидения ноги. Лазебник упрямо молчал. Да и что ему оставалось говорить? Обратный путь оказался на 27 километров длиннее. На вопрос Юрия Васильевича, чем он это может объяснить, коротко ответил:
— Значит, ошибался.
Мы вернулись в райотдел. Пока Лазебник ожидал в коридоре, в кабинете начальника отдела решалась его судьба. Юрий Васильевич настаивал на немедленном аресте. Начальник возражал:
— То, что он ехал по дороге, которая оказалась длиннее и хуже, и то, что он обманул следователя, еще не доказывает его виновности.
Юрий Васильевич стоял на своем. К этому времени нам ответили все организации. Картина складывалась такая, что, кроме машины Лазебника и тех, которые ехали все вместе по дороге через Гоголево, ни одна машина с кирпичом не проезжала. Что касается Лазебника, то совпадали и время и груз. Юрий Васильевич обещал в течение двух дней представить более веские доказательства, но настаивал на том, чтобы ни в коем случае не отпускать Лазебника. В конце концов он уговорил начальника, и они пошли к прокурору. От прокурора Юрий Васильевич вернулся с санкцией на арест.
Узнав об этом, Лазебник зло сказал:
— Все равно не докажете, придется выпустить.
Эта фраза убедила меня в виновности Лазебника. Но для суда одной убежденности мало. Требуются веские доказательства.
Расчет Юрия Васильевича был прост. Не может быть, рассуждал он, чтобы никто не видел машину Лазебника в этот день во время следования из Гоголева в Новую Басань. Нужно только найти этого человека. Но как это сделать в самый короткий срок? Я предложил объявить по местному радио. Эта идея понравилась моему учителю.
В течение дня по району несколько раз передали сообщение о том, что 23 сентября на дороге возле села Гоголево автомашина ГАЗ-51, груженная кирпичом, сбила человека. Всех, кто мог сообщить какие-либо данные о машине и ее водителе, просили явиться к следователю.
После объявления прошел день. Но никто к нам не пришел, и никаких данных о водителе автомашины нам не принесли. Кажется, моя затея не удалась.
Через день позвонил прокурор района и попросил Юрия Васильевича зайти к нему с делом. Два дня прошло, и он хотел знать, какие собраны доказательства виновности Лазебника.
И вот именно в тот момент, когда Юрий Васильевич собрался уже идти к прокурору без веских доказательств, в кабинет зашла женщина в темно-сером полупальто.
— Извините, товарищ следователь. Я очень тороплюсь. У меня дочь заболела, я ее в больницу привезла. Я к вам по объявлению, что по радио передавали.
— Вам что-нибудь известно?
— Не знаю, тот это или не тот, только подвозил меня один шофер от хутора Красиловки.
— Где вы сели к нему?
— На развилке, как ехать с Гоголева на Новую Басань. Дождь как раз шел. Смотрю, по дороге с Гоголева машина едет. Я и попросила подвезти. Остановился. Только странный какой-то шофер. Они все, шофера, болтуны страсть какие, любят поговорить в дороге. А этот молчал. Даже отвечать не хотел. Только курил все. А деньги дала, не посмотрел, сколько, махнул рукой и уехал. Было это перед обедом.
— Как выглядел водитель, не могли бы вы его узнать?
— А почему же нет? Узнала бы. Он толстенький и лысый.
Когда ей в числе других показали Лазебника, она сразу опознала его.
Первое время Лазебник отрицал свою вину, но потом признался. Когда дело было окончено, показания свидетелей и обвиняемого были подтверждены другими фактами, Лазебника познакомили с материалами следствия. Подписав протокол об окончании следствия, он спросил у Юрия Васильевича:
— Скажите, как вы узнали, что старика сбил я? Ведь меня никто не видел на дороге. Вам все было известно, да?
— Ну конечно, — усмехнулся Юрий Васильевич. — С первого дня мы уже знали, что в номере вашей автомашины обязательно окажется четверка.
«Подожду до четверти девятого и уйду», — решил Игорь. Обычно такая медлительная, стрелка больших электрических часов двумя стремительными прыжками покрыла пятиминутное расстояние и остановилась у цифры 3.
«Раз сказал, надо уходить», — убеждал юноша сам себя и тут же находил оправдание своему поведению. Он намечал новые сроки, сам отлично понимая, что будет ожидать Алису до тех пор, пока не исчезнет последняя надежда.
«Пять троллейбусов — и конец», — решил парень.
Неудачи не ходят в одиночку. Казалось, все ополчилось против Игоря. Какое хамство! На площади Калинина очереди пассажиров всегда соперничают между собой — какая из них длиннее. А сейчас яркие нарядные машины с завидной торопливостью выскальзывали из-за угла.
Прямо против остановки улицу переходил толстый паренек в зеленом плаще. Только его еще не хватало! Теперь весь двор будет информирован, что Игорь кого-то ожидал. Хорошо, хоть увидел одного.
Славка подошел к нему и выпалил:
— Можешь не ждать, она не придет!
— Чеши, малый!
— Сам видел, на «Победе» какой-то очкарик увез.
— Честно?
— Говорю, сам видел! На твоем месте я б ей дал.
— Хромай отсюда, пока еще не дал, — не выдержал Игорь, наградив Славку ощутительным подзатыльником.
Во дворе «забивали» козла. Под могучими ударами столик стонал, шатался и еще глубже зарывался в землю.
— Грустишь, сосед? — выплыл из темноты мужчина лет тридцати, недавно поселившийся на одном этаже с Нестроевыми. — Плюнь ты на нее. У меня кореш есть. Свою «Волгу» имеет. По сменам работает. Как будет на второй, возьмем лимузин, подкатим к дому — сама прибежит.
«Славкина работа! Ну, подожди, толстяк! Я тебя научу держать язык за зубами», — разозлился Игорь. Он старался казаться спокойным. Только руки, не находя себе места, раскрывали и закрывали бесчисленные молнии серой кожаной курточки. Чтобы не выдать себя, Игорь согласился:
