Ознакомительная версия.
Офицерского полка генерала Маркова капитан В. Ларионов. Один из создателей «Союза национальных террористов»
Еще одна книга Ларионова посвящена следующим событиям. В 1927 году член Союза национальных террористов генерал Кутепов и капитан Марковского артиллерийского дивизиона Ларионов вместе с двумя товарищами пересекли границу Советского Союза и совершили террористический акт в Ленинграде. Был взорван партийный клуб на Мойке. Ларионову удалось благополучно вернуться в свободную демократическую Европу, где он превратился буквально в кумира русской эмиграции.
Воспоминания Ларионова «Боевая вылазка в СССР» моментально стали бестселлером и его путеводной звездой. За свою откровенно профашистскую деятельность капитан Ларионов был выслан из Франции в 1930-х годах и нашел себе приют, естественно, на территории Третьего рейха. Где же еще, как не в государстве, которое определило своей ключевой миссией борьбу против коммунизма, масонства и еврейства, должны были оказаться все политические радикалы? Там они и оказались. Друживший с Рейнхардом Гейдрихом генерал Туркул, известный публицист Иван Солоневич, упомянутый капитан Ларионов и десятки других — перечислять имена можно долго.
Ими был образован так называемый фашистский фронт. Это союз пяти крупных русских организаций, взявших за основу ровно ту же идеологию, которая была в рейхе, плюс теория «комкор Сидорчук». Хотя, конечно, каждый из вождей этого фашистского фронта априори в глубине души презирал потенциального Сидорчука, потому что считал его большевиком. Эти люди в 1939–1941 годах написали великое множество статей, воззваний и обращений, суть которых сводилась к тому, что кубанский поход продолжается и все силы необходимо бросить на свержение проклятого иудо-большевизма.
Призывы были услышаны. 22 июня 1941 года на рассвете фашистская Германия напала на Советский Союз. Это был праздник для русской эмиграции. Я не знаю, открывалось ли шампанское. Подозреваю, что да. 22, 23 и 24 июня беспрерывно проходили собрания русских эмигрантов. Направлялись поздравительные адреса Гитлеру. Вермахт был завален рапортами русских эмигрантов о том, что они хотят идти на фронт и сражаться против ненавистного большевизма. К огромному сожалению эмигрантов, в планы Адольфа Гитлера это не входило. Поэтому они были вынуждены самостоятельно попадать в ряды вермахта, зачастую оказываясь на положении зондерфюреров (переводчиков). Впрочем, некоторые умудрились отличиться.
Прежде всего речь идет об участниках Национально-трудового союза нового поколения. Как только началась война, НТС мобилизовал сам себя. Его члены — кто по поддельным документам, кто по вполне подлинным — оказывались на оккупированных территориях Советского Союза, где формировали подпольные ячейки. Это уже потом в эмиграции через несколько лет они будут рассказывать, что их девизом было — «Третьи силы против Гитлера и Сталина». В июне, июле и августе 1941 года никакого «против Гитлера» не существовало.
Все были уверены в том, что колосс на глиняных ногах, проклятая «вавилонская башня» рухнет в кратчайшие сроки — и солнце свободы воссияет над Россией. Какое-то время она побудет под оккупацией, а затем войдет в состав новой освобожденной Европы под управлением канцлера Третьего рейха Адольфа Гитлера. Хотя здравые умы русской эмиграции еще тогда, летом 1941 года, говорили приблизительно следующее: «Ребята, поводов для радости, в общем-то, очень мало, потому что той же дорогой шел Наполеон, имевший на тот момент несокрушимую армию». Чем это закончилось? Русский народ никогда не будет под оккупацией. Он не покорится. Народы России — гордые народы, и все будут сражаться до последнего против внешнего врага.
Естественно, что людей, которые делали подобные заявления, никто не слушал, ведь Франция была разгромлена, а вся Европа оккупирована. Темпы продвижения германской армии на восток запредельно скоростные, и все должно быть хорошо. Кстати, в этот момент, летом 1941 года, все забыли про комкора Сидорчука. А ведь как будет вспоминать потом видный член НТС Казанцев, «к встрече с этим Сидорчуком, в надежде оказаться ему нужными и полезными, мы, собственно, и готовились больше десяти лет». И все напрасно. Было совершенно очевидно, что Германия выиграет войну и без русской освободительной армии. Вспомнили о Сидорчуке уже несколько позже — после краха плана «Барбаросса».
Зимой 1942 года разговоры о комкоре Сидорчуке в НТСНП оживились. Параллельно, конечно, немцы стали искать того, кто сможет возглавить агитацию и пропаганду против Рабоче-крестьянской Красной армии. И здесь нужно напомнить о распространенной ошибке. То, что обычно называют русской освободительной армией (РОА), по сути, никакой армией не являлось. Были роты пропаганды — агитаторы, которые, как на выборах, раздавали газеты, листовки, рассказывали о программе «своего кандидата». Такой была РОА. Никаких боев сия армия не вела.
Огромным промахом советского агитпропа стало то, что он все смешал в кучу и назвал это «власовцами». На самом деле здесь нужно говорить о разных явлениях. Да, на Восточном фронте работали пропагандисты, многие из которых были русскими эмигрантами. А вот вооруженная борьба против Рабоче-крестьянской Красной армии, против русских, украинцев, белорусов на оккупированной территории — это несколько иная история. Это и русская освободительная народная армия (РОНА) Бронислава Каминского, и прежде всего шуцманшафт-батальоны (полицейские формирования). К этим двум подразделениям мы еще вернемся в дальнейшем, поскольку они тесно связаны с финальными аккордами акции «Власов» в 1945 году.
Помимо НТСНП агитаторами стали и специалисты абвера. И однажды им в головы пришла светлая идея — найти кого-то из старших заслуженных офицеров Красной армии и перетянуть на свою сторону. Собственно, недостатка в генералах и полковниках, находящихся в плену у немцев, не было. Богатый выбор. Но человека нужно было уговорить. Это ведь не так просто — предать Родину. Немцы обращались ко многим, часто слыша в ответ: да, мы против Сталина; мы не признаем его порядки; он действует как оккупант, он управляет как враг. Но одно дело быть в оппозиции к Сталину, другое дело — предать Родину, изменить присяге. Найти серьезного, влиятельного генерала немцам не удавалось. И им помог случай. Сработал так называемый алгоритм Власова.
* * *
«2 августа 1946 года после нечеловеческих пыток генерал Власов и его соратники были казнены в Москве. Так трагически закончилась благородная попытка освобождения России от коммунистического рабства», — цитата из небольшой брошюры, изданной на двух языках в 1980-х годах в США российским освободительным движением генерала Власова. Именно таким генерала пытаются показывать участники власовской армии и их современные последователи. Однако эта возвышенная картина не имеет ничего общего с реальной фигурой Власова, чья фамилия вошла в историю Великой Отечественной войны как синоним предательства. А ведь генерал Власов мог бы закончить войну маршалом. В его честь могли бы называть улицы, пароходы, пионерские отряды. Вся страна могла бы петь 9 Мая: «Рокотали пушки басом, генерал товарищ Власов немцу перца задавал».
Власова вполне бы могли потом похоронить у Кремлевской стены. Власовым могли бы восхищаться, как Жуковым, Рокоссовским, Василевским, Катуковым, Мерецковым, Коневым. Вместо этого — презрение на протяжении 70 лет со стороны абсолютного большинства всех нормальных людей. Почему именно генерал Власов оказался человеком, задействованным немцами в той самой легендарной акции, которую еще принято называть благодаря эмигрантской литературе русским освободительным движением?
Генерал Власов был в этом плане идеальным персонажем. Неизменно говорил одно, думал другое, делал третье. Он был человеком, для которого ничего не значило слово «нельзя», и он действовал так, как хотелось и было нужно лично ему. Осенью 1941 года он выходил из окружения в Киеве. Выходил один в солдатской форме, плутал несколько недель, но добрался до своих. Принял участие в Московской битве, его фотография красовалась в газете «Известия» в числе других видных командиров Красной армии. В 1942 году был назначен командующим 2-й ударной армией.
И когда положение на фронте стало критичным, Власов решил еще раз воспроизвести киевский опыт выхода из окружения. Опять были взяты солдатская форма, сапоги и отпороты погоны. Но чтобы в этот раз нескучно было бегать по лесам, Власов взял с собой любовницу. Этот факт сам по себе тоже о многом говорит. Он, конечно же, не собирался сдаваться в плен и мечтал выйти из окружения, быть снова обласканным товарищем Сталиным, получить новое назначение. А на всякий случай держал при себе тот самый тревожный чемоданчик с солдатской гимнастеркой и сапогами.
Ознакомительная версия.
