Дальше все было просто, как абрикос. Раз «хромой транзистор» — это диод и емкость, то без труда нашли подходящий диод, нагрузили на емкость, подключили. И вот он, замечательный эффект! Новатора успокоили тем, что нет претензий на авторство его предложения, он даже с некоторым облегчением принял объяснение своего открытия. Написали протокол, с выводом, что в модифицированном варианте схему целесообразно внедрять и в серийные, и в действующие в войсках радиолокационные комплексы. Протокол подписали и понесли на утверждение главному инженеру завода. Никогда, ни до, ни после того не видел Георгий его таким… нет, не разгневанным. Взбешенным! «Я же не могу теперь не подписать ваш протокол!» — прорычал он. Да-а-а… «Век живи — век учись!» — подумал Георгий. Нельзя решать за начальство — этот вывод он запомнил надолго. Но сколько еще раз он наступал потом на эти грабли!
Именно эту схему Георгий привез в Леово. Как нельзя более вовремя! Да, автокомпенсаторы подавляли отражения от местных предметов, но таково уж было их свойство — оставлять переднюю кромку от точечных и разрывных помех. Регулировать сигнал вручную хорошо только на испытаниях, когда точно известно, где и когда надо искать цель. В реальных условиях кто же тебе об этом скажет?! А если ты поджал остатки в ближней зоне, то задавишь слабые дальние цели. Потому-то и искали разработчики различные автоматически срабатывающие схемы, и поиск этот едва ли когда-нибудь закончится.
Быстро сделали доработку комплекса по бюллетеню (так называется документ на доработку уже принятого заказчиком изделия). Результат понравился. А основная интрига в это время разворачивалась в Москве. «Это был наш последний и решительный бой!» Решался все тот же вопрос: принимать ли радиолокационный комплекс «Курган» на вооружение Советской Армии? Или только на снабжение? Или вообще воздержаться? Как мы уже объясняли, появление этого незаконнорожденного дитяти заметно путало планы и министерства, и головных предприятий, и заказчиков. Место комплекса уже давно было предназначено другим изделиям, безусловно, обладавшим многими достоинствами, особенно перед предыдущими модификациями «Алатау». Многие из недостатков «Алатау» новый комплекс преодолел, планка сравнения как бы приподнялась. Но, пожалуй, главным полем битвы была цена. Уж очень крупные коллективы разрабатывали новую технику, не то что небольшое заводское ОКБ! А ведь каждый разработчик, как в большом, так и в малом коллективе должен что-то разработать и внедрить, иначе зачем он будет нужен? То есть достаточно умножить среднюю зарплату работника на их количество и на срок разработки — и вы получите стоимость разработки, стоимость опытного образца и стоимость серийного изделия. Страна у нас очень большая, локаторов надо очень много. Тысячи. Поэтому и пытался наш завод сохранить в серии наш комплекс, поэтому и рисковал директор завода, запустив серию до принятия окончательного решения о судьбе комплекса.
Рекламация из Леово лила воду на мельницу противников комплекса. Директор завода был настроен решительно. «Что, наклали в лампасы?» — гневно бросил он военным. Но их не вдруг проймешь. Лампасы вещь не лишняя, и путь к ним не быстрый… Постановили провести еще одни испытания, уже на реальной позиции в Леово, далеко не самой простой позиции из возможных. Предыдущие локаторы там практически не видели целей, летящих на малой высоте. Облет на высоте сто метров проводил лично командир авиационного полка из соседнего военного аэродрома в Арцизе. Не просто летать на предельно малой высоте над покрытыми виноградниками холмами!
От первой отметки, точно на теоретически предельной дальности, до разворота над позицией, и до выхода из зоны — беспровальная проводка. Два пропуска на развороте. Другие РЛС батальона цель практически не видели. Доклад в Москву ушел немедленно. Радиолокационный комплекс «Курган» был принят на вооружение Советской Армии.
В пожаре третьей мировой
Дальний Восток
«Над Амуром тучи ходят хмуро»
(Из песни)
Дыхание третьей мировой может быть наиболее остро чувствовалось в Войсках ПВО страны. На рубежах большой страны воины ПВО реально стояли лицом к лицу с противной стороной. Заступая на дежурство, расчеты радаров так же, как и пограничники, получали приказ об охране границ, охране воздушного пространства нашей родины. И это были не просто слова. Границы нарушались, нарушались нередко, нарушались нагло. Многие из эпизодов широко известны, еще больше случаев не получило такой огласки. Но напряжение существовало всегда. Многие знают о пролете самолета-разведчика У-2, сбитого под Свердловском. Менее известно о другом таком же самолете-разведчике, сбитом нашей ПВО над Кубой во время карибского кризиса. Совсем мало рассказано о сотнях случаев воздушных провокаций на западных и восточных, северных и южных границах Советского Союза.
Разведка воздушного пространства и состояния системы ПВО страны велась непрерывно. Георгию случилось видеть, как четко работает воздушная разведка «вероятного противника». В районе Владивостока проводилась войсковая проверка одной из доработок радиолокационного комплекса. Для оценки зоны обнаружения вылетел истребитель. В сторону моря. Где-то совсем в стороне на экране светилась яркая отметка «чужой» цели. Это был привычный для расчета РЛК пролет американского разведчика, самолета «Орион». Дежурный пролет. Но когда наш истребитель развернулся на предельной дальности и направился к своему берегу, «Орион» с отменной точностью выполнил маневр и на поперечном курсе встретил его над нейтральными водами. Дескать, чего это они тут разлетались, чего проверяют?
Шла «холодная война». А где-то и горячая. Была война в Корее. Была война во Вьетнаме. Была война в Египте, в Сирии и в Ливане. Была война в Анголе. Была война в Афганистане. Было и еще много, много «локальных войн», о которых не любят сейчас вспоминать. Горячо было и жителям тех мест, и участникам этих войн.
Однако у каждой войны есть тыл. Тыл, где куется оружие войны. Тыл, где воюют труженики тыла. Они тоже становятся участниками войны. Сколько же, сколько же их было в нашей стране! На военных заводах, в НИИ и КБ, на бесчисленных «почтовых ящиках» трудились тысячи и тысячи рабочих, инженеров и техников. Они выпускали тысячи танков, самолетов, вертолетов, ракетных комплексов, радаров, радиостанций, боевых машин пехоты, десантного вооружения. А еще делались пушки, снаряды, автоматы, мины, бомбы, торпеды, ракеты. А еще строились военные корабли и подводные лодки, каждая из которых стоит примерно как городской микрорайон.
Но этого мало! На обеспечение этих заводов металлом, сырьем, комплектацией, энергией трудились еще многие и многие тысячи людей. Еще тысячи и тысячи людей делали для первых и вторых станки и инструмент, строили здания и сооружения. Мы должны вспомнить и о тех, кто добывал руду и уголь для выплавки того металла, кто качал нефть и гнал по трубопроводам газ для получения той энергии. И о тех, кто всех-всех их лечил, учил, возил, развлекал, кормил, поил. Чтобы они могли продолжать свое нужное дело.
Просто удивление берет, как же еще при этом удавалось строить города, заводы, фермы, санатории. Мощная была система.
Наверное, не стоит сейчас оценивать это время, мы совсем рядом от него, даже на шаг не отошли. «Большое видится на расстоянии», успеем, успеем. Но вспоминать о том времени нам никто не запретит. А разные люди об одних и тех же событиях вспоминают очень по-разному. В сентябре 1983 года над Камчаткой и Сахалином разыгралась жуткая трагедия. В воды Японского моря рухнул огромный южнокорейский самолет — «Боинг-747» с 269 пассажирами и членами экипажа, якобы сбитый советской ПВО за нарушение границы. Эта история во многом остается загадкой. Предложенные объяснения выглядят слишком, слишком невероятными! Конечно, люди нередко совершают странные поступки, но ставить под смертельный удар себя, своих коллег и более двух сотен пассажиров? Опытному пилоту огромного лайнера? Это какие же деньги могли бы оправдать такой риск? Неужели пилот трансокеанского воздушного лайнера в небедной Южной Корее так мало зарабатывал?
Да, самолет нарушитель был обстрелян. Георгий об этой трагедии услышал от военных. «Ваши радиолокационные комплексы вели американский самолет-разведчик над Камчаткой и Сахалином, другие его не видели. По вашему целеуказанию его и сбил истребитель».
Войска ПВО всегда имели свои каналы связи, с любой окраины до самой Москвы. Несмотря на строгие требования сохранения гостайны, свои знали многое. Говорили, что наш летчик-истребитель не сомневался в том, что это был самолет-разведчик, а не пассажирский лайнер. Он облетал его в ночном небе, но не видел ни освещенных окон, которые нельзя было бы не заметить на фюзеляже, ни других признаков пассажирского самолета. Да и как можно было предполагать (и тогда, и теперь!), что кто-нибудь может на сотни (на сотни!) километров заблудиться в свободном небе, сбиться с трассы, по которой летано-перелетано сотни раз! Чай, даже наши кукурузники сроду не сбивались с намеченных трасс, не говоря о наших ТУ, АНах, или Илах. За многие годы работы с ПВО, на десятках радиолокационных точек, Георгий ни разу даже не слышал о таком. Да и попробовал бы самолет уклониться с трассы, когда каждые десять секунд местоположение каждого самолета фиксировалось на планшетах ПВО, от роты до дивизии, а если цель уклонялась от трассы — то и в округе, и в Москве! И все документировалось, записывалось на магнитофоны, фотографировалось с экранов радаров.
