Фарук удивился экипировке советских представителей, но его убедили «легендированные» объяснения нашего контрразведчика. В это время в кабинет ворвался начальник военной контрразведки соединения, а затем замполит с известием, что произошел переворот (имелись в виду события во дворце Тадж-Бек) и им надо немедленно выступать. Наши сотрудники под угрозой применения оружия нейтрализовали их. Фарук потянулся к телефону (под столом у него находился автомат и гранаты), но его остановил Чижов словами: «Если Фарук умный (командир владел русским, поскольку обучался в Советском Союзе), то он не допустит ни одного выстрела во вверенной ему дивизии, и тогда никто не пострадает, в том числе и их семьи, проживающие с ними в одном военном городке».
Последние слова Чижова привели Фарука в замешательство. Несколько минут он находился в смятении, но затем согласился. Эта фраза советского офицера, сказанная им от себя, может вызвать превратное восприятие у читателя. Поэтому считаю необходимым пояснить, что никакой угрозы семьям афганских военнослужащих со стороны нашего командования не только не предусматривалось, а этого вообще не могло быть, даже при негативном для нас повороте событий тех дней. Притом ни командир дивизии, ни его офицеры не знали в то время, кто штурмует дворец ТаджБек. Даже его защитники, да и сам Амин, сначала полагали, что происходит очередной путч. И только в ходе штурма, услышав знакомую им ненормативную лексику напавших, узнали шурави и резко снизили свое сопротивление.
Такая напряженная обстановка без какой-либо связи с внешним миром продолжалась два дня. Два дня неизвестного и тревожного ожидания. И только 29 декабря, когда ситуация стабилизировалась, появились советские подразделения и вывезли наших чекистов в советское посольство, где их уже считали погибшими.
В ряде частей, особенно занимавшихся материально-техническим обеспечением войск, имели место факты контрабанды наркотиков, оружия, чеков «Внешпосылторга». За все годы нашего пребывания в ДРА следственным подразделением особого отдела КГБ по Туркестанскому военному округу было возбуждено около трехсот уголовных дел с различными окрасками, по которым проходило до четырех тысяч военнослужащих и служащих Советской армии. При этом было изъято около тысячи единиц оружия, более ста килограммов наркотиков, сдано в доход государству более десяти миллионов рублей.
Подавляющая часть уголовных дел возбуждалась следственным подразделением ТуркВО, поскольку таможенный пост, который досматривал транспортные самолеты, следующие в Кабул и обратно, и находившихся в них пассажиров, располагался на военном аэродроме города Ташкента (Тузель). Надо отметить, что объем работы был настолько большим, что численность следователей, за счет прикомандированных сотрудников, порой увеличивалась до 22 человек.
Имела место и так называемая административно наказуемая контрабанда. Так, только за 1985 г. по этим причинам таможней в Ташкенте было задержано без возбуждения уголовных дел органами КГБ 534 военнослужащих и служащих Советской армии. Причем меры административного воздействия применялись в равной степени ко всем нарушителям закона независимо от их должностей и званий.
Например, в марте 1985 г. были задержаны два высокопоставленных генерала, один из них генерал-полковник, другой в звании на ступень ниже, из ВВС страны. Они перевозили из Кабула подаренное им оружие. Оба представили письменные объяснения и получили административное и партийное наказание. Представляет интерес объяснение генерал-лейтенанта Б. С ним я хочу познакомить читателя. Так, к тому времени уже известное всему миру название страны нашего пребывания – «Афганистан» он несколько раз написал: «Авгонистан», а слово «душманы», по-видимому, в знак глубокого к ним уважения, написал с большой буквы. Причем это не описка, потому что, начав писать его с маленькой буквы, он аккуратно ее зачеркнул, исправил на заглавную и дальше уже писал только с большой. Банды у него были «тераристические». Были и другие орфографические ошибки. И это не рядовой солдат, а должностное лицо высокого ранга в соответствующем звании. Однако будем к нему снисходительны и посчитаем, что это досадное недоразумение, вызванное стрессовой ситуацией.
К мелкой контрабанде, хотя и попадающей под запрет таможни, особый отдел 40-й Армии относился снисходительно.
Мотивом ее совершения служило зачастую контрастное материальное положение военнослужащих по сравнению с военными и гражданскими советниками. Так, служащие Советской армии, начиная с машинисток и выше, военнослужащие от лейтенанта до полковника получали в месяц по 230 чеков «Внешпосылторга», полковник – 330 чеков, генеральский состав – по 450 чеков, что в несколько раз ниже денежного содержания военных и гражданских советников. Это толкало прапорщиков, молодых офицеров, служащих Советской армии на совершение мелкой контрабанды с использованием разницы в ценах в СССР и ДРА на отдельные дефицитные товары. Например, модные в то время джинсы, стоимостью 100-120 рублей, в Кабуле можно было приобрести, продав в дукане две бутылки водки, цена которой на Родине составляла около пяти рублей.
Предметы уголовно наказуемой контрабанды перемещались в специально приспособленных хранилищах автотранспортных средств, самолетов и вертолетов. Отмечен факт использования упаковок, предназначенных для транспортировки банковского груза. Так, арестованные по уголовному делу пять сотрудников полевого учреждения госбанка в указанных упаковках под видом банковского груза вывозили из Кабула дефицитные товары для реализации их в г. Ташкенте и чеки «Внешпосылторга». Из СССР в ДРА перевозили в больших количествах спиртные напитки и советские деньги. Наши рубли, один к одному, в Кабуле меняли на чеки «Внешпосылторга», которые в Ташкенте продавали на черном рынке один к двум и дороже.
Известно, что такая категория людей зачастую попадает в поле зрения спецслужб противника. Например, по уголовному делу на группу работников торгово-закупочной базы ТуркВО и ограниченного контингента советских войск, перевозивших в Кабул советскую валюту, а обратно чеки «Внешпосылторга», проходил ряд афганских граждан, которыми обстоятельно занималась контрразведка армии. В начале 1986 г. некоторые из этих граждан были разоблачены как агенты иностранных спецслужб. Только по одному такому уголовному делу на советских граждан изъято в доход государства более одного миллиона рублей, что по тем временам было много.
Основанием для возбуждения данного уголовного дела послужил первый в Афганистане случай поражения нашего самолета ракетой «земля-воздух». При этом, как отмечено выше, погибли 28 человек, в основном работники Военторга.
При осмотре места происшествия были обнаружены пачки из-под стирального порошка, набитые советскими деньгами и чеками «Внешпосылторга» на большую сумму. По уголовному делу проходил и начальник торгово-закупочной базы военного округа Зурин. В отношении последнего и его непосредственного окружения дело расследовалось в Ташкенте.
Накануне обыска начальник следственного сектора полковник Т.В. Дерень получил данные о том, что заместитель военного прокурора ТуркВО полковник Горелов, неоднократно посещавший базу для приобретения дефицитных товаров и не всегда аккуратно плативший, предупредил Зурина о предстоящем посещении базы и его квартиры следователями особого отдела.
По факту злоупотребления должностными полномочиями Горелова, а по сути – предательства особым отделом был проинформирован главный военный прокурор Артем Горный. Не давая ходу этому документу, он положил его в сейф. После неожиданной смерти Горного содержимое сейфа было изъято и исследовано. Полковник Горелов был уволен со службы, а Зурин приговорен к восьми годам ИТК.
В газете «Труд» от 22 января 1992 г. была опубликована статья журналиста В. Снегирева в форме интервью, взятого у А. Шаха. Даже поверхностный анализ высказываний видного лидера крупного бандформирования свидетельствует о широте его фантазии относительно своих заслуг и некомпетентности советского командования. Себя он представлял крупным стратегом, а всех окружающих – недоумками.
Не буду отрицать, что А. Шах, по сравнению с другими руководителями бандформирований, был незаурядной личностью и самой известной фигурой. Прибавили плюсов его имиджу молва и средства массовой информации. Некоторые стали его называть «Лев Панджшера». Это, в свою очередь, вызывало у отдельных лиц вопрос: а почему его терпела 40-я Армия? Не всем известно, что А. Шах на контролируемой территории, почти примыкающей к центральному региону ДРА, был нужен в качестве противовеса бандформированиям ортодоксальной «Исламской партии Афганистана», с которыми он периодически воевал. Он не мог потерять политического и военного влияния в Панджшере, где находились месторождения драгоценных камней, позволяющие ему сохранять относительную финансовую независимость от своей партии ИОА и ее руководителя Раббани15.
