Будучи в состоянии алкогольного опьянения, он хвастался имеющимся у него автоматом…
Проверка показала, что Юрий Балановский, 1947 года рождения, – человек не в меру тщеславный, хвастливый, жестокий и меркантильный. Иными словами, довольно неприятный субъект, потенциально способный на любой уголовно наказуемый проступок, вплоть до убийства, то есть представляющий для следствия немалый интерес. Балановского и постоянно мелькающего в его орбите Андрея Зеленкова, неуравновешенного истерика, ведомого по жизни, было решено взять в разработку. С этой целью сотрудники уголовного розыска решают внедрить в банду молодого лейтенанта милиции Николая Чванова в образе фарцовщика Гоши.
Подозреваемые и Гоша быстро нашли общий язык, проводя свободное время за столиками ресторанов. Болтливому Балановскому фарцовщик был интересен в качестве перспективного компаньона: у него был «Москвич». К тому времени преступники, наконец, поняли, что если каждый раз, выезжая с разведкой, брать такси и убивать таксиста, то скоро в Ленинграде не останется ни одного представителя этой почетной профессии.
...
Проверка показала, что Юрий Балановский – человек не в меру тщеславный, хвастливый, жестокий и меркантильный.
Одного признания (тем более неофициального) для следствия оказалось мало. Милиции требовалось точное подтверждение, что автомат есть и что он тот самый. Это уже была задачка посложнее. После первой неудачи бандиты не желали рисковать новым проколом и затаились на долгие месяцы. Вот и приходилось Гоше регулярно поддерживать связь с Балановским, намекая на готовность поучаствовать в деле с солидной прибылью. Ждать пришлось долго. Почти полгода.
Осенью 1974 года, повстречав Гошу, Юрий Балановский с подозрительно блестящими глазами таинственно сообщил: «Есть дело». Андрей Зеленков, встречавшийся с барышней, которая работала на прядильно-ниточном комбинате Ленинграда, рассказал, что туда часто наведываются инкассаторы с мешками, полными денег. Даже по приблизительным подсчетам они каждый раз привозят с собой около 500 ООО рублей. Такой суммы хватило бы на десятилетия безбедной жизни. «Нужно брать!» – облизывая пересохшие от волнения губы, заключил Балановский. Да, нужный момент определенно приближался, о чем Гоша и сообщил руководству в тот же день.
Подумав над предложением Балановского, Гоша с сомнением покачал головой: автомат – это, конечно, хорошо. Но мало. Добыть оружие можно, например, в той же военной части: расстреляв дежурных, набрать автоматов, а там уже и на инкассаторов можно засаду устраивать. Юрию такая мысль пришлась по душе. Он даже согласился ради дела съездить за припрятанным «Калашниковым».
Поехали вдвоем. Чванов пригнал «Москвич» и отправился, следуя указаниям Балановского, за город. Там, в одной из лесных посадок, и был устроен тайник. Николаю, испытывающему понятный страх перед бандитом, пришлось убедиться, что оружие то самое. Дело было поздним вечером, в салоне было темно. Тем не менее Гоша справился: проявив смекалку, он, с любопытством разглядывая автомат, зажег спичку – вроде как подкурить – и в неверном свете синеватого огонька разглядел заученные за время следствия цифры. Тот самый.
...
Николаю, испытывающему понятный страх перед бандитом, пришлось убедиться, что оружие то самое.
На обратном пути «Москвичу» пришлось сделать остановку у железнодорожного переезда. Чванов подал сигнал коллегам, засевшим у дороги и в одной из стоявших возле опущенного шлагбаума машин, снял норковую шапку и небрежно отложил на заднее сиденье. Затем предложил Балановскому помочь протереть лобовое стекло, выманив его таким образом на улицу.
Зеленкова взяли буквально на следующий день, прямо у подъезда. Сопротивления перепуганный студент оказать не сумел. Преступники пытались отпираться, убеждать и просить, рассказывая о своих правах, о своей неопытности, молодости, но доказательства говорили сами за себя.
Суд приговорил обоих к расстрелу.
«Тяп-Ляп». Пионеры криминальной Казани
Выдающаяся в печальном смысле этого слова слава среди мелких криминальных групп 1970-х годов принадлежит молодежной группировке «Тяп-Ляп», ставшей хрестоматийной иллюстрацией к входящей в употребление аббревиатуре ОПГ. Забытая богом окраина рабочего поселка при заводе «Тепло-контроль» послужила очагом формирования наиболее крупного и жестокого преступного движения в Советском Союзе.
...
Здесь играла другая музыка – скрипящая на зубах горькой пылью под азартные крики дворовой шпаны.
Все начиналось обыденно: вечерние посиделки, потасовки стенка на стенку с ребятами из соседних районов. Об этом было известно в милиции и воспринималось как неприятная, но неизбежная реальность. А что еще делать молодым людям, живущим в спартанских условиях на отшибе цивилизации? Высокой власти Советов до них не было никакого дела, ребята были лишь цифрами в статистических сводках, в раннем возрасте придя к пониманию жестокой правды жизни. Слова «театр», «кино», «спортзал», «турпутевка» в таких районах не звучали. Здесь не играла классическая музыка, никто не смотрел по телевизору обращения вождей. Здесь играла другая музыка – скрипящая на зубах горькой пылью под азартные крики дворовой шпаны. Здесь все знали друг друга и, оглядываясь на крепко пьющее старшее поколение, знали, что вот оно, их будущее. «Волшебник в голубом вертолете» сюда никогда не залетал.
...
Много-много было таких удручающих жестокой правдой дворовых республик, где вдали от сверкающих красными звездами областных центров, сквозь ветхие принципы советской морали прорастал культ насилия. Некому жаловаться, некого просить.
Примерно в те же далекие 1970-е годы на другом конце света колумбийский ученый Роберт Кинг Мертон написал в посвященных преступному поведению статьях собственное объяснение подростковой жестокости. «Когда нет в жизни ясных стандартов поведения, непременно возникает аномия» [36] , – утверждал социолог. Одни под ее воздействием покончат с собой. Другие обозлятся из-за недостижимости идеалов, будь-то материальный успех или прочие формы преуспевания. И начнут действовать в жизни иными путями, подчинятся другим идеалам. В таких условиях выживает более сильный – тот, кому насилие заменяет голос разума.
...
К сожалению, в Советском Союзе социология считалась лженаукой, и некому было объяснить занятым пересчетом наград министрам потенциальную опасность царящей на периферии беспросветности. Пока не стало поздно. Еще в 1975 году сотрудники казанских отделений милиции обращали внимание вышестоящего руководства на участившиеся случаи преступности среди юношей. Молодые ребята грабили квартиры, угоняли автомобили, забирали колхозную скотину. «Все нормально, – неизменно говорили сверху. – Ничего страшного не происходит».
Увы, но руководство и прокуратура неизменно демонстрировали беспомощную гуманность к юным преступникам. Зная, во что выльется подобная слепота всего через несколько лет, чиновники наверняка бы заработали клеймо предателей, достойных высшей меры наказания. А все потому, что преступления были вовсе не случайным сезонным повышением активности хулиганов: район близ завода «Теплоконтроль» вот уже несколько лет считался в Казани запретной зоной. Местная молодежь, объединившись в крупную группировку (около 150 человек), давала жестокий бой парням из окрестных районов. Дворовые потасовки с использованием деревянных колов из забора, кастетов и металлических прутьев приобрели жуткий оттенок. «Теплоконтрольцы» налетали на противников большими группами и буквально забивали их до смерти, не признавая честных правил. Когда же у них, 20-летних волков, начало появляться огнестрельное и холодное оружие, Казань затрясло в ужасе.
...
Местная молодежь давала жестокий бой парням из окрестных районов.
...
Руководство группировки «Тяп-Ляп» всячески поощряло насилие: «Вы лучшие. Вы имеете право стоять выше остальных. Справедливость в том, чтобы доказать это остальным». На заборах и стенах города стала появляться немудреная, но прошибаюшая мирных жителей холодным потом надпись: «Это наше место». Любых несогласных забивали до смерти с особенным удовольствием. Местные участковые, прекрасно понимавшие ситуацию, не рисковали связываться с оголтелой шпаной и делали вид, что происходящее их не касается. Из министерства же угрозу было не разглядеть.
В отличие от большинства дворовых банд «Тяп-Ляп» имела четкую централизованную иерархию. Безусловным лидером банды был Сергей Антипов (Антип), человек с темным прошлым, на 10 лет старше рядовых членов группировки, ранее судимый и обладающий ценным тюремным опытом. Жалость была ему неведома. Однако сам Антип был достаточно хитер, чтобы никогда не попадаться в поле зрения милиции. Некоторые вообще считали, что никакого Антипа в природе не существует, а вся власть принадлежит Джавде. Так прозвали 23-летнего электрика Завдата Хантимирова. Собственно, электриком на упомянутом «Теплоконтроле» Завдат лишь числился, появляясь на работе по настроению. Настоящей его работой было держать банду в жестком кулаке. Это он ввел обязательное для всех правило ежедневных занятий спортом. Он же спрашивал с проштрафившихся подчиненных, ломая им кости, и принимал новичков «на хазе» (в подвале, оборудованном под импровизированный спортзал, – единственном всегда открытом месте досуга окрестной молодежи), проверяя их волевые качества ударом в лицо или живот – упадет или нет?
