не понимает, что марксизм явился подлинно новым учением, означавшим революционный переворот в области философии, социологии, эстетики и т. д. Наоборот, Лукач, говоря о теории искусства, исходит из убеждения, что «как и везде, и здесь выступает марксизм не с радикально новым учением. Уже эстетика Платона, учение эстетического отражения идей затрагивает эту проблему»
423. Таким образом, даже в сравнении с учением идеалиста Платона марксизм в трактовке Лукача «выступает не с радикально новым учением».
В книге «Литература и демократия» (1946 г.)424Лукач протаскивает такую же трактовку в отношении ленинизма. С его точки зрения, «конечная теоретическая основа ленинской стратегии в области культуры имеет свое начало в далеком прошлом». Оказывается, основу «ленинской стратегии» составляет «старое великое демократическое требование… требование многостороннего человека» (стр. 38–39). На следующей странице этой книги Лукач снова заявляет, что «без особого труда можно видеть, что в повседневной жизни, созданной Лениным, и миф идет в сторону осуществления великого требования революционеров-демократов: идеал многостороннего человека».
Лукач отождествляет марксизм и революционный демократизм, отрицает то бесспорное положение, что марксизм явился подлинно новой, до конца последовательной научной теорией революционного пролетариата. Упорно протаскивая совершенно ложное положение, будто марксизм не является подлинно «новым учением», Лукач фактически воюет против ленинско-сталинских оценок марксизма, как новой системы взглядов, качественно отличной от всех предыдущих философских систем, хотя бы и прогрессивных.
Лукач утверждает, что «русский марксизм… был импортной статьей» («Литература и демократия», стр. 45), и отрицает то теоретически новое в развитии учения Маркса и Энгельса, что дано в ленинизме.
Зачеркивая, таким образом, революционный характер ленинизма, Лукач заявляет: Ленин «не проповедует какую-то радикально новую мораль»… (там же, стр. 33). Лукач причесывает Ленина под продолжателя старой, те. буржуазной морали. Ленин, по его мнению, только «отклонялся» от старых буржуазных моралистов. Лукач не хочет видеть коренной принципиальной противоположности между моралью эксплуататорских классов и новой, социалистической моралью.
Лукач клевещет на Ленина, приписывая ему следующую декадентскую установку: «Поэт и даже партийный поэт может и даже должен быть певцом безысходности своей собственной жизни. К свободе поэта принадлежит и свобода впадать в отчаяние» (стр.130)425. Нет нужды доказывать, что эта мысль типична не для ленинизма, а для враждебного ленинизму буржуазного декаданса.
В предисловии к сборнику «Маркс и Энгельс об искусстве» на 45 страницах Лукач ухитрился ни слова не сказать о ленинском принципе партийности литературы, о том, что Ленин и Сталин развили дальше учение Маркса об искусстве и литературе, ни слова не сказать о политике ВКП(б) в области искусства и литературы, являвшейся практическим применением и дальнейшим развитием ленинского принципа партийности. Лукач ни слова не сказал о великих достижениях советской страны в области искусства и литературы, идущих по пути, указанному Лениным и Сталиным. Лукач ни словом не обмолвился о маразме буржуазной культуры, о великой прогрессивной роли советской литературы и искусства.
Почему все это происходит?
Потому что Лукач никогда не был и не является и сейчас действительным марксистом-ленинцем. Упорно обходя всемирно-историческое значение советской литературы и искусства, причесывая ленинизм под старую, буржуазную идеологию, Лукач поступает, как буржуазный либерал, представитель 426 катедер-социализма, пытающегося выхолостить революционную сущность марксистско-ленинской теории.
В предисловии к сборнику об искусстве Лукач рассматривает Маркса в качестве продолжателя того самого гуманизма, который в свое время защищали идеалисты. Лукач пишет: «Многие идеалисты-мыслители защищали уже те гуманистические принципы, которые защищали Маркс и Энгельс; многие идеалисты-мыслители боролись от имени гуманизма против таких политических, общественных и моральных тенденций, против которых боролся и Маркс» (стр. 42). Таким образом, Лукач отождествляет пролетарский революционный гуманизм Маркса с буржуазным гуманизмом, приписывая реакционным идеалистам честь борьбы за гуманистические принципы.
Казалось бы естественным и обязательным для коммуниста, пишущего в 1946 г. статью об эстетических взглядах Маркса, остановиться специально на вопросе о реакционной сущности современной буржуазной культуры и порождающего его капиталистического строя. Но Лукач, называющий себя марксистом, считает нужным (на стр.15) специально подчеркнуть другое: «Маркс и Энгельс никогда не отрицали передового характера капиталистического строя». Он заботится прежде всего о том, чтобы в демократической Венгрии люди не забыли о прогрессивной роли капитализма.
Лукач либо не понимает, либо делает вид, что не понимает, что в наше время капиталистический строй уже давно является не передовым, а отсталым, не прогрессивным, а регрессивным в сравнении с социалистическим строем.
В книгах, вышедших на русском языке в 30-х гг. нашего века, аналогичную позицию отстаивал М. Лифшиц, примыкавший к литературной группе Лукача. Единодушие Лукача и Лифшица в пропаганде прогрессивности капитализма не является случайным ни для того, ни для другого. И тот, и другой являются представителями космополитизма, и тот, и другой активно выступали до войны на страницах журнала «Литературный критик», являвшегося цитаделью космополитизма в литературе. И тот, и другой накануне войны были разоблачены писательской организацией в Москве как гегельянцы-эклектики, сторонники декадентских тенденции в литературе427.
Если бы Лукач был настоящим марксистом, он сделал бы из полного провала деятельности своей группы соответствующие выводы, но вместо партийных выводов он в предисловии к сборнику «Маркс и Энгельс об искусстве» решил прославить на всю Венгрию своего незадачливого единомышленника. Вот что пишет Лукач: профессор Лифшиц – «самый выдающийся исследователь марксистской эстетики»428 в Советском Союзе. Это неправда. В действительности несомненен факт, что М. Лифшиц «выдающийся» космополит и эклектик, недавно разоблаченный философской кафедрой Института Международных отношений в Москве429. Пропагандировать в демократической Венгрии М. Лифшица в качестве «выдающегося исследователя марксистской эстетики» в Советском Союзе может только такой путаник и эклектик, каким был и остался Дьердь Лукач.
Разобрать подробно многочисленные извращения марксизма-ленинизма, встречающиеся в статьях и книгах Лукача, значило бы написать об этом целую книгу. Проф. Рудаш Ласло в статье «Литература и демократия», помещенной в теоретическом журнале Венгерской партии трудящихся «Общественное обозрение», в основном правильно анализирует ошибки Лукача и характеризует его взгляды в вопросах литературы и 430 искусства как антимарксистские.
Литературные и эстетические взгляды Лукача нуждаются в серьезной и глубокой критике с позиций марксистско-ленинской теории.
АВП РФ. Ф. 077. Оп. 29. П. 26. Папка 134. Л.118–124.
Статьи, появившиеся в стенных газетах Института философии и Президиума АН СССР в 1953 г.431
Еще раз о бдительности и ротозействе
Партия и правительство призывают нас к неусыпной бдительности и зоркости, к неустанному требовательному вниманию к людям и их делам. Мы, работники идеологического фронта, должны быть особенно настороженны и бдительны.
Наше слово – проводник идей Марксизма-Ленинизма в массы, оно с полной искренностью и правдивостью должно донести указания партии и правительства до каждого советского человека. В
