Елена Первушина - Мифы и правда о женщинах

Попытка воспитания новых женщин

В 1686 г. Франсуаза де Ментенон, фаворитка, ставшая женой короля, основала неподалеку от Версаля Сен-Сир ― школу для девочек из бедных дворянских семей. В школе обучались 250 девиц. Им преподавали орфографию, историю, литературу, был также специальный курс по вопросам воспитания детей.

Франсуаза де Ментенон весьма критично относилась к своим современницам. Она писала: «Женщины нашего времени для меня непереносимы, их одежда нескромна, их табак, их вино, их грубость, их леность – все это я не могу переносить»{ Шоссиан-Ногаре Г. Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 230.}. В своем учебном заведении она пыталась воспитывать «новых женщин» – чистых душой, приверженных семейным ценностям, набожных и образованных. Эксперимент закончился печально: Сен-Сир оказался расположен в нездоровой местности, что стоило жизни многим из маленьких воспитанниц. Вскоре после основания Сен-Сира среди преподавателей возникли разногласия, и разгоревшийся в итоге скандал едва не явился причиной падения мадам де Ментенон. После смерти супруга Франсуаза удалилась в Сен-Сир, где скончалась через три года. К тому времени приют окончательно превратился в монастырь. Петр I посетил его во время своего путешествия по Франции, но особого впечатления это заведение на него не произвело. Позже, при Наполеоне, в здании Сен-Сира разместилась военная школа.

Опыт Франсуазы де Ментенон взяла на заметку Екатерина II, когда в 1764 г. решила основать Смольный институт для девочек-дворянок. Предполагалось, что там они будут обучаться с шестилетнего возраста и выходить оттуда образцовыми придворными дамами, свободными от влияния собственных семей и полностью разделявшими идеи императрицы. Однако Екатерина имела другие приоритеты. Ее «смолянки» должны были быть в первую очередь образованными и воспитанными, а уже потом набожными. «Мы далеки, – писала Екатерина Вольтеру, – от мысли превратить наших воспитанниц в монахинь, чахлых от еженочных стенаний в церкви, как в Сен-Сире. Мы хотим вырастить их не недотрогами и не кокетками, а любезными и способными воспитывать детей молодыми женщинами». Наступал век Просвещения.

В мире незнатных женщин, добывающих пропитание своим трудом, изменилось очень мало. Крестьянки по-прежнему жили в домах с соломенными крышами и трудились от заката до рассвета. Горожанки были ткачихами, швеями, шляпницами, прачками, белошвейками, вышивальщицами, гобеленщицами. Они пекли булочки, вафли и пирожки на продажу, торговали зеленью, яйцами и птицей, требухой, рыбой и сыром, молоком и пивом. Многие из них работали на знаменитом Парижском рынке, который позднее назовут «чревом Парижа». Особенно славились торговки рыбой – во-первых, своим «гонором» и грубостью, во-вторых, своими привилегиями – по случаю праздников (Нового года, военных побед, королевских свадеб или рождения наследников) они могли преподнести королю или королеве букет и записку с поздравлением. Однажды произошел забавный инцидент. В 1608 г. некую мамашу Ламуретт оштрафовали и лишили прилавка за то, что она публично осуждала любовные похождения Генриха. Тогда она послала Марии Медичи букет, сопроводив его таким письмом:

«Государыня королева, настоящим сообщаю Вам, что я торгую на парижском рынке, и со времен короля Людовика Святого мы ведем торговлю от матери к дочери, что у меня четверо детей, которыми я обязана своему мужу. Язык мой острый, но не лживый. Я сказала, что государь король, в глубине души хороший человек, уж чересчур гоняется за юбками, которые не Вам принадлежат, и что грех ему, имея такую аппетитную женушку, настоящую королеву, одарившую его маленькими принцами, увиваться вокруг кокеток и плодить байстрюков на пару с какими-нибудь знатными и незнатными сеньорами. Я женщина не злая, государыня королева, но если вдруг Бофорша забредет к нам на рынок, я уж задам ей перцу из любви к Вам. Нашей сестре всегда приходится терпеть от мужчин, которые порхают себе, как мотыльки. Меня на месяц отстранили от торговли, Вы королева и можете снять с меня наказание. Окажите мне эту услугу, а я уж в долгу не останусь. Ваша верная подданная и слуга, жена Ламуретт»{ Шоссиан-Ногаре Г. Повседневная жизнь жен и возлюбленных французских королей. М.: Молодая гвардия, 1990. С. 156.}.

Письмо вызвало во дворце много смеха и пересудов, но королева приказала восстановить мамашу Ламуретт в ее правах.

Разумеется, женщины изготавливали и продавали не только продукты питания, но и множество вещей для быта и досуга. Одни из них торговали павлиньими перьями на шляпы, другие шили кошельки, продавали воск, свечи, лампы, горшки и хрустальную посуду, стекло, пергамент, бочки. Упоминают и женщин, запасавших дрова, изготовлявших веревки и различные чехлы и ножны, а также «сыромятниц» и изготовительниц ремней. Были торговки сеном и овсом; цветочницы, коровницы. Были грузчицы и лодочницы, правда их занятия не приносили больших доходов.

Доходным делом была работа горничной, но она сопровождалась множеством хлопот и притеснений. «Парижский хозяин» – книга о домоводстве, написанная в конце XIV в., рекомендовала отводить молодым горничным для сна «гардеробную или комнату, где нет ни слуховых, ни низко расположенных или выходящих на улицу окон», чтобы защитить их целомудрие. Но кто мог защитить девушку, если на нее положил глаз сам хозяин?

По примеру мужских создавались и женские цеха. Например, свой цех организовали пряхи, обрабатывавшие коноплю. Они брали девушек, которые должны были учиться шесть лет, а затем создать «шедевр». Цех швей делился на четыре категории: те, что шили верхнюю одежду, детскую одежду, белошвейки и галантерейщицы, т. е. создательницы украшений. Швеи учились три года, прежде чем создать «шедевр». Отдельный цех составляли повитухи; женщина, желающая в него вступить, должна была непременно быть католичкой и отучиться три года. Профессиональными вышивальщицами и кружевницами были монахини, выполнявшие работу с помощью сирот и других бедных девочек, которые трудились с семи, а то и с пяти лет.

С одной стороны, тяга аристократии к роскоши способствовала появлению новых рынков труда для бедняков, с другой – труд часто не оплачивался по справедливости. Недовольство нарастало медленно, но верно, пока в конце концов не привело к взрыву.

Насколько отличались от нас женщины XVI или XVII века? Знали ли они любовь? Получали ли наслаждение от секса? Выбирали ли они себе мужей по велению сердца или ждали, когда мужчина сам обратит на них внимание и договорится с отцом о размерах приданого? И как они представляли себе счастье в браке? Как сытую и обеспеченную жизнь? Как исполнение заповеди «плодитесь и размножайтесь»? Как пылкую страсть? Или как духовный союз?

За ответами отправимся в Англию. Почему именно в Англию? Ну хотя бы потому, что англичанкам молва приписывает большую холодность, а англичанам – неуклюжесть в любовных делах. Уж если эта хладнокровная нация сумела породить несколько пылких любовников и крепких счастливых супружеских союзов, то за весь остальной мир можно не волноваться. Итак, как обстояли дела на любовном фронте у англичан?

Возможно, вы удивитесь, узнав, что в английской культуре с давних времен бытовало мнение, что брак вовсе не является помехой для страстной взаимной любви, что супруги могут быть вечными любовниками, не устающими дарить друг другу наслаждение.

Средневековые монахи и богословы, заботясь о крепости брака, писали нравоучительные трактаты для мирян, в которых отношения между супругами предписывалось строить по образу и подобию отношений Христа и паствы.

Автор «Петра-пахаря» советовал мужчинам:

Однако монахи прекрасно сознавали, что реальность не совсем соответствует их благим пожеланиям. В действительности множество браков заключалось по расчету, зачастую между малолетними детьми. В результате, как полагали авторы нравоучительных трактатов, «любящих мужа и жену нельзя сыскать во всей Англии, поскольку мужчины женятся кто ради красоты, кто из-за богатства и других низменных интересов. Невозможно встретить брак по расчету, в котором муж любит жену, а та сердечно относится к мужу, ведь супруги страдают из-за несправедливого брачного закона».

И все же многие браки были, вероятно, основаны на взаимной любви и заботе. Об этом свидетельствует, например, письмо англичанки Маргарет Пастон, которая просит своего супруга: «Сэр! Умоляю тебя, ежели ты надолго задержишься в Лондоне, послать за мной, поелику я мечтаю о сем уже давно, с тех пор, как возлежала в твоих объятьях».