Ознакомительная версия.
Во время переговоров я пытался сделать больше, нежели просто вернуть стороны на исходные позиции и выплатить компенсации за взаимно нанесенный ущерб флотам. Китаю, по меньшей мере, нужна уверенность относительно энергопоставок из Залива, иначе он немедленно возобновит боевые действия.
Я не уверен, что мне удастся добиться успеха в создании обстановки взаимного доверия и уверенности. Я также испытываю опасения, что военные во всех трех странах – Китае, Индии и Соединенных Штатах – используют инцидент для большей милитаризации проблемы энергетической безопасности. И тогда нас ожидает новая военно-морская гонка вооружений.
В Китае правительство все еще опасается реакции общественности на унижение, нанесенное атакой Соединенных Штатов. Конечно же, в настоящее время Соединенные Штаты являются мишенью националистических вспышек негодования – здание нового посольства Соединенных Штатов уже превращено в обугленные руины. Иранцы также пошли на попятную, особенно после того, как Соединенные Штаты и их европейские партнеры сделали некоторые уступки, чтобы возобновить потоки нефти и нейтрализовать кризис в отношениях Китая и Индии.
Я уже сообщил всем трем сторонам – Соединенным Штатам, Индии и Китаю, – что следующий раунд переговоров состоится здесь, в Рио. Я надеюсь на весьма веселую и дружескую атмосферу в результате примененной мной хитрости. Традиционный карнавал в Рио уже на носу…
Глава 6
Сумеет ли международная система справиться с вызовом?
Тенденция к большему распространению власти и могущества, которая наблюдается на протяжении двух десятилетий, вероятно, ускорится из-за появления новых глобальных игроков, все более неэффективных учреждений, расширения региональных блоков, продвинутых коммуникационных технологий и увеличения влияния негосударственных акторов и сетей.
К 2025 году национальные государства перестанут быть единственными, а часто и важнейшими акторами на мировой арене, и международная система примет форму, соответствующую новой реальности. Но эта трансформация будет неполной и неравной. Хотя государства не исчезнут с международной арены, относительное могущество различных негосударственных игроков, включая предприятия бизнеса, кланы, религиозные организации и даже преступные сети, будет возрастать по мере того, как эти группы влияют на решения все большего круга проблем в социальной, экономической и политической сферах.
Рост многообразия акторов может усилить международную систему, заполнив пробелы, появившиеся в связи со старением учреждений, возникших после Второй мировой войны, но обладает потенциалом к дальнейшей фрагментации существующей системы и препятствованию международному сотрудничеству. Разнообразие типов и видов акторов увеличивает вероятность фрагментации в следующие два десятилетия, учитывая очевидно уменьшающуюся способность существующих международных учреждений справляться с новыми межнациональными проблемами.
Многополярность без мультилатерализма
В таком мире вряд ли возможен всеохватывающий, всесторонний, унитарный подход к глобальному управлению. Существующие тенденции предполагают, что глобальное управление в 2025 году окажется мешаниной перехлестывающихся, часто чрезвычайных и фрагментированных действий меняющих свой состав коалиций государств-участников, международных организаций, социальных движений, неправительственных организаций, благотворительных фондов и компаний.
Эта фрагментация интересов и акторов в дальнейшем ослабит перспективы для ООН привести своих участников к согласию в отношении эффективных многосторонних действий, особенно в рамках нынешнего или расширенного Совета Безопасности, или в отношении поддержки более широких реформ системы ООН.
Также эта многополярность вряд ли предусматривает доминирование одного национального государства, обладающего превосходящей силой и легитимностью, необходимой, чтобы действовать как агент институциональной ревизии. (Ниже см. дискуссию о роли США.)
Большинство насущных межнациональных проблем, включая изменение климата, регулирование глобальных финансовых рынков, миграцию, недееспособные государства, преступные сети и т. д., вряд ли будет возможно эффективно решить силами отдельных национальных государств. Потребность в эффективном глобальном управлении будет расти быстрее, чем на этот вызов сумеют ответить существующие механизмы. Лидеры будут предпринимать альтернативные подходы к решению межнациональных проблем – используя новые учреждения или, что более вероятно, многочисленные неофициальные группы. Судя по последним тенденциям, существующим многосторонним учреждениям, громоздким и неуклюжим, будет сложно быстро адаптироваться к новым миссиям и меняющемуся составу и получить необходимые ресурсы. Неправительственные организации и благотворительные фонды, организованные для решения конкретных проблем, постепенно станут частью пейзажа, но, вероятно, их способность к действию будет ограничена при отсутствии совместных усилий с многосторонними учреждениями или правительствами.
Возможно, стремление к большей включенности, чтобы реагировать на возникновение новых сил, усложнит международным организациям реагирование на межнациональные проблемы. Уважение к несовпадающим взглядам государств-участников продолжит формировать повестку организаций и ограничивать виды возможных решений. Большие и растущие организации, от Генеральной Ассамблеи ООН до НАТО и ЕС, могут столкнуться с особенно сложным вызовом. Вряд ли будут предприняты достаточные усилия по созданию международной организационной структуры на «нулевой основе», чтобы некоторые организации прекратили существование или были полностью перестроены.
Эффективным действиям также может препятствовать существование слишком большого количества учреждений, имеющих ограниченную легитимность и эффективность. Вероятно, действие этого фактора не будут сдерживать государственные границы, он распространится как на западные учреждения, так и на институты исторического третьего мира.
Мы ожидаем, что гонка вооружений, территориальная экспансия и военная конкуренция, характерные для многополярности конца XX столетия, будут менее существенными в новом веке, но не можем полностью исключить их возможность. Вероятно, для большинства стран стратегическая конкуренция будет вращаться вокруг торговли, инвестиций, новых технологий и ценных приобретений. Однако увеличение тревог о ресурсах, таких как энергоносители или даже вода, может с легкостью передвинуть главный акцент обратно к территориальным спорам или нерешенным проблемам границ.
Азия – регион, где число таких проблем с границами особенно велико, а в случае со Средней Азией большие запасы энергетических ресурсов увеличивают потенциал для повторения «Большой игры» XX века, когда внешние силы боролись за исключительное право контролировать доступ на рынок. Факт, что многие страны могут испытать резкое ослабление государственной власти в случае быстрого развития альтернатив ископаемому топливу, что потенциально приведет к угрозе нестабильности. По мере усиления государственной власти в Китае, Индии и других странах меньшие государства, расположенные по соседству, для поддержания баланса, возможно, будут стремиться к внешней защите или вмешательству.
Сколько международных систем?
У растущих держав, особенно Китая и Индии, есть общий интерес – поддержание стабильного и открытого порядка, но они предпочитают различные средства. Они достигли поразительного экономического успеха, используя экономическую модель, отличную от традиционного западного рецепта невмешательства в экономическое развитие. Как мы видели, изменение климата, потребность в энергии и других ресурсах, вероятно, будут более проблематичными для того, что многие считают главной целью длительного экономического развития. С учетом этого различия во взглядах возникает вопрос относительно того, можно ли новых игроков – и их альтернативные подходы – объединить с традиционными западными, чтобы сформировать взаимосвязанную международную систему, способную решать возрастающее число межнациональных проблем.
Больший регионализм – плюс или минус для глобального управления?
Одно исключение из тенденции стремления к большей многополярности может произойти на региональном уровне в Азии. Если азиатская интеграция усилится, она может как заполнить вакуум, оставленный ослаблением многостороннего международного порядка, так и еще больше подорвать этот порядок. После азиатского финансового кризиса 1997 года начали укореняться некоторые примечательные паназиатские предприятия, из которых самым существенным является АСЕАН + 3. Хотя мало кто стал бы утверждать, что азиатский аналог ЕС может возникнуть хотя бы к 2025 году, если 1997 год взять за отправную точку, то, вероятно, можно сказать, что за прошедшие десять лет Азия развилась быстрее, чем в первое десятилетие (или десятилетия) шло объединение Европы. В экономической сфере игроки, находящиеся вне этого региона, такие как США, продолжат играть значительную роль в азиатском экономическом уравнении 2025 года. Однако в следующие 15 лет движение к азиатской валютной корзине – если не к азиатской валютной единице как третьему резерву – более чем теоретическая вероятность.
Ознакомительная версия.
