Ознакомительная версия.
Подводя итог данному разделу, можно отметить следующее: во второй половине 1942 г. советской стороне удалось выполнить намеченный объем перевозок, что сыграло весьма важную роль в успешном для нее исходе оборонительной фазы битвы за Кавказ. Малочисленные силы противника не смогли создать сколько-нибудь ощутимых затруднений перевозкам, хотя сами оборонительные мероприятия, предпринятые советской стороной, представляются не слишком эффективными.
Борьба на коммуникациях стран «оси» во второй половине 1942 г.
В связи с продвижением немецких войск в глубь нашей страны и слабой пропускной способностью дорог перевозки военных грузов морем постепенно приобретали для противника все большее и большее значение. Для выполнений армейских заявок, помимо уже действовавших транспортных судов, противнику пришлось привлечь к перевозкам большое количество БДБ, буксиров, лихтеров, самоходных и несамоходных барж с Дуная, а также захваченных в советских портах. Потребность в этом была особенно острой в связи с тем, что численность крупных транспортов «оси» на театре (18 единиц тоннажем более 500 брт) оставалась неизменной – ввод судов из Средиземного моря и вступление в строй двух крупных транспортов из числа трофейных смогли лишь компенсировать потерю трех крупных судов от действий советских подлодок и переоборудование двух в плавучие базы для кораблей немецкого Черноморского флота. Представление о количестве задействованных мелких плавсредств дают следующие цифры: по состоянию на начало января 1943 г. только для войсковых перевозок в интересах группы армий «А» на Северном Кавказе были задействованы 11 крупных транспортов, 7 дунайских теплоходов, до 30 БДБ, 6 буксиров и 39 лихтеров. Общий объем грузов, перевезенных судами «оси» на всем ТВД, в августе составил 91,1 тыс. т, в октябре без учета судоходства на Днепре и в Азовском море – 98,4 тыс. т. Это примерно в три раза превосходило объем перевозок, осуществленных за тот же период советской стороной.
Для удобства рассмотрения вопроса имеет смысл разделить коммуникации противника на две зоны: дальнюю (западнее меридиана Севастополя) и ближнюю. Сам Севастополь как порт в то время использовался противником довольно слабо. Хотя немецкие тральщики уже 8–9 июля проложили фарватеры от Евпатории до Севастополя и Балаклавы, первые крупные суда пришли в Балаклаву только 26 августа. Прямые конвои между Констанцей и Севастополем начали ходить лишь с 22 октября, и до конца года успели пройти всего пять таких конвоев. Как правило, их переход обеспечивали румынские эсминцы, которые также традиционно привлекались к встречам и сопровождению итальянских танкеров от Босфора до Констанцы. Движение по остальным трассам дальнего участка коммуникаций осуществлялось, как и раньше, по прибрежным фарватерам в охранении румынских канлодок, миноносцев, немецких моторных тральщиков, речных катеров-тральщиков, сторожевых катеров либо БДБ. При сопровождении наиболее ценных судов корабельный эскорт усиливался воздушным. Помимо непосредственного охранения для защиты коммуникаций использовалось и минное оружие. В течение рассматриваемого периода румынский флот осуществил две минные постановки севернее и южнее острова Змеиный (400 мин). В завершение перечня оборонительных мероприятий противника следует упомянуть о противолодочных патрулированиях итальянских сверхмалых подводных лодок, совершивших в сентябре два похода в район Сулины и два похода к Босфору – все безрезультатно.
Как и раньше, основную тяжесть борьбы по нарушению коммуникаций противника несли на себе подводные силы ЧФ. После перерыва, связанного со снабжением Севастополя, с 7 июля они начали выходить на позиции, и по состоянию на последнее число этого месяца в дальней и ближней зонах действовало уже восемь подводных кораблей. Сохранилось прежнее деление по районам между 1-й и 2-й бригадами, но теперь для действий в Одесском заливе «малюткам», базировавшимся на базы Кавказа, приходилось проделывать намного больший путь. Это стало возможным благодаря использованию «внутренних резервов» – переоборудованию части цистерн главного балласта в топливные. Окончательно вошла в практику введенная в начале года стрельба многоторпедными залпами. Более опытными стали и командиры – в августе в результате удара из-под воды была потоплена шаланда, а в октябре сразу четыре цели, в том числе два транспорта и один танкер. Следует особо отметить, что две цели были потоплены лодками в ночное время из надводного положения, т. е. методом ранее практически не применявшимся советскими подводниками. К сожалению, при этом наши подводники понесли необычайно тяжелые потери – между августом и декабрем в дальней зоне коммуникаций было потеряно восемь кораблей. Все они, за исключением М-31, потопленной надводными кораблями, погибли на минах (приложение 16). При этом, как и годом раньше, проявилась «нечувствительность» нашего командования к потерям, выразившаяся в направлении субмарин в опасные районы даже несмотря на тот факт, что имелись точные сведения об их минировании. В частности, так произошло с позицией в Одесском заливе, где 25 июля подорвалась А-5. Мастерство и мужество экипажа позволили кораблю 1918 года постройки своими силами дойти до базы. Тем не менее походы в данный район продолжились. В августе из-под Одессы не вернулась М-33, в сентябре – М-60 и лишь только после этого позиция была закрыта. В 1951 г. обе лодки были случайно обнаружены на дне на расстоянии всего 150 м одна от другой… При таком темпе потерь неудивительно, что в начале августа две бригады пришлось свести в одну.
Помимо А-5, еще две лодки получили тяжелые повреждения, и их пришлось отправить на ремонт на завод-изготовитель в город Горький (ныне Нижний Новгород). Ими были М-36 и М-32, подвергшиеся атакам румынских эскортных кораблей на мелководье (глубина моря в месте атак составляла 12 и 13 м). Следует предположить, что при лучшей подготовке экипажей румынских кораблей обе субмарины были бы потоплены, поскольку подобные глубины практически исключали возможность эффективно уклоняться от бомбометания. С другой стороны нельзя не отметить смелость и мужество советских подводников, решившихся атаковать в подобных условиях обстановки.
В общей сложности во втором полугодии советские подлодки совершили 74 боевых похода в дальнюю зону, выполнили 27 торпедных (выпущено 56 торпед) и одну артиллерийскую атаки. Кроме того, субмаринами ставились мины – было осуществлено четыре постановки по 20 мин в каждой. Пятую Л-24 не успела выставить, поскольку сама погибла на мине противника у мыса Шабла. К сожалению, ни одна из наших постановок успеха не имела.
Успехи за пределами северо-западного района были значительно скромнее. Так, на отрезке коммуникации от Констанцы до Бургаса успеха не удалось добиться ни разу. Итальянские танкеры «Альбаро», «Селено» и «Арка» совершили восемь групповых или одиночных рейсов от Босфора до Констанцы и столько же в обратном направлении. При том, что разведка заблаговременно предупреждала о времени прохода танкеров через пролив, они лишь дважды подверглись атакам наших субмарин, и оба раза неудачно. В то же время попытка ввести в Черное море немецкий танкер «Оссаг» 14 ноября завершилась торпедированием его подлодкой Л-23. Кроме того, в декабре у Босфора было потоплено одно турецкое судно. Всего в течение полугодия суда «оси» проходили через Босфор в 13 случаях (всего прошло в обоих направлениях 20 судов).
Тем не менее подводные лодки были не единственными силами, привлекавшимися к воздействию по коммуникациям в дальней зоне. 26 сентября нарком ВМФ направил Военному совету ЧФ директиву, в которой предписывал «развернуть активные действия надводного флота на вражеских коммуникациях». После двух месяцев, затраченных на подготовку и утверждение планов, в течение декабря состоялись сразу три набеговые операции. В ходе первой (29 ноября – 2 декабря) пара эсминцев утром 1 декабря обстреляла болгарское побережье в районе мыса Шаблер. Правда, поскольку обстрел осуществлялся в условиях тумана, командир отряда принял прибрежные камни за стоящие на якоре транспорта. По «судам» были выпущены 94 130-мм снаряда и 12 торпед (первый и последний случай использования торпед эсминцами ЧФ), в результате чего считались потопленными два транспорта и канонерская лодка, еще одному транспорту нанесены повреждения. Второй отряд, куда входили крейсер «Ворошилов», лидер «Харьков» и эсминец, не дойдя до прибрежной коммуникации, произвел обстрел не имевшего военного значения острова Змеиный (выпущено 46 180-мм, 372 130-мм и 57 100-мм снарядов). Из-за пренебрежения командиром эскадры вице-адмиралом Владимирским предварительными данными минной разведки, осуществленной подлодками, сразу после бомбардировки корабли отряда очутились на минном поле. Это сопровождалось взрывам двух мин в параванах крейсера, от чего корабль получил некоторые повреждения. После этого операция была свернута, и вместо запланированного обстрела Сулины пришлось немедленно начать отход в базу. В этот момент эскадра была обнаружена вражеской радиоразведкой, а несколько позже и самолетами-разведчиками. Дежурившая у Поти подлодка U 24 получила приказ перехватить советские корабли, но не смогла этого сделать из-за позднего обнаружения и большой дистанции.
Ознакомительная версия.
