Луи Боден - Инки. Быт. Культура. Религия

Ознакомительная версия.

И что больше всего поражает – это глаз, символ всевидящего бога. Вот почему Пикассо, правда, несомненно по другой причине, не всегда помещает его туда, где ему положено быть по природе, а в довольно значимую часть тела – живот, источник плодородия. Такой глаз, иногда стилизованный до предела, в конце концов остается в одиночестве или почти в одиночестве, часто окруженный линиями, расходящимися в разные стороны. Его можно встретить почти на всех предметах искусства народа наска, подобно божественному оку, преследующему Каина.

Существовало множество других региональных центров производства. Рекуай направлял в Куско свою керамику из белой глины, украшенную рельефными орнаментами. Чанка посылали свои глиняные кувшины с горлышками наподобие головы человека или животного, украшенные непривычной черной росписью. Далее на север законопослушные кара из района Кито специализировались на производстве золотых предметов, таких, как булавки с большими головками, нагрудные пластины и украшения для их эстолика.

В районе озера Титикака умельцы изготавливали простые сосуды в стиле «сегодняшний Тиауанако», цилиндрические, с широким горлышком, часто украшенные рельефной полоской. Кроме этого, они делали геометрические рисунки, окрашенные в оранжево-желтый, красно-оранжевый, темно-бордовый, Серовато-бордовый и белый цвета, иногда рисовали антропоморфные и зооморфные божества, но эти изображения были малопривлекательны с художественной точки зрения.

Гораздо более красивы прекрасно декорированные урны народа калчаки с северо-запада (ныне Республика Аргентина). На внутренней поверхности, как и на некоторых основных рельефах, иногда можно видеть лица богов, которых называют плачущими, так как тонкие линии под глазами создают впечатление слез – странная и невероятная интерпретация. У ремесленников Куско тоже был свой собственный стиль. Они преуспели в создании арибалье, ваз с длинным горлышком, круглым телом и конической основой, которые можно было поднять, взявшись за две ручки, помещенные в нижней части. Ограничения в росписи и красках подчеркивают элегантность формы. Несколько листьев папоротника или пауки, редкие геометрические линии, использование черной, белой и красной красок – это все, что допускало воображение изготовителей этой прекрасной керамики, достойной занять место в любом музее. Со всего плато в столицу стекались изделия, вытканные из шерсти викуньи, накидки с бахромой и другие модные одежды. Из восточных лесов поступали бусы из надкрыльев жуков-скарабеев, зубов обезьян, красных и желтых семян и оперения птиц весьма яркой раскраски.

Индейцы так внимательно относились к форме, что, похоже, постарались поставить ее на самостоятельную основу. Идея искусства ради искусства не получила у них широкого распространения. Расцветка тканей и керамики прекрасна и жизненна. На нее не просто смотрят, ее читают и понимают. Конечно, не следует преувеличивать и стараться найти какое-то скрытое значение в каждой линии и в каждом цвете. Воображение – это не пустое слово, но оно имеет второстепенное значение, а утилитарные свойства доминируют во всех областях.

Здесь к чувству статической эстетики следует добавить еще и динамику. Танцы занимали довольно почетное место в жизни перуанцев. Не только в области религии, но и во всех других аспектах жизни танцы для знати имели ритуальное значение. Для простого же народа они были обычным мирским явлением, возможностью порадоваться и выразить себя.

Семья Верховного Инки танцевала вай-яя на главной площади Куско, став в две линии: в одной – мужчины, в другой – женщины, и взявшись за руки. Танцевать можно было и в одну линию. Танцоры медленно и ритмично приближались к императору, делая два шага вперед и один назад под удары огромного барабана.

Танец змеи был более красочным вариантом вай-яя. Люди, мужчины с одной стороны, женщины с другой, брали обеими руками многоцветный канат с головой змеи на конце. Рептилия извивалась среди ярких костюмов танцоров под застывшими взглядами мумий, установленных по одной стороне площади, перед императором, который, как всегда, оставался величественным и спокойным.

Знать танцевала группами по три человека. Мужчина держал двух женщин и, не выпуская их из рук, заставлял изворачиваться и извиваться.

Для придания танцам ритмичности использовались многочисленные музыкальные инструменты. Вертикальная флейта (кена), которая изготавливалась из кости или тростника, с многочисленными просверленными дырочками и великолепным высоким тоном, пользовалась наибольшей популярностью. За ней шла флейта Пана, сделанная из тростниковых трубочек, дерева, металла, перьев или глины. Трубочки выстраивались в одну линию по убывающей длине. Кроме этого, использовались барабаны, тамбурины из кожи ламы, окарины, медные и серебряные колокольчики, собранные в бусы гигантские бобы для ношения на шее и коленях, трубы из обожженной глины, дерева, морские раковины. Индейцы всегда считались непревзойденными флейтистами. Звучание этого инструмента гармонично соответствовало спокойному и меланхоличному характеру музыканта, а песни получались еще более ностальгическими, так как сочинялись по пентатонной шкале и, как правило, в миноре. В окружении Анд флейта стала точным воплощением покорной, аскетической жизни и разбитых надежд.

Исполняемые индейцами во время празднеств песни и ритмические композиции были нерифмованными, простыми, примитивными, иногда поэтичными, иногда воинственными, иногда религиозными. Такими они и остались. Но такое несовершенство не портит их красоту.

У нас имеются переводы двух поэм. Первая взята из «Comentarios reales» Гарсиласо де ла Вега, который приводит ее на кечуа, латыни и испанском.

Вторая поэма, цитируемая П. А. Минсом, носит совершенно другой характер.

Поэзия, песни и сказания – над всем этим работали главным образом амаута. Но эти «классики» пошли дальше. Они использовали элемент пантомимы, свойственный национальным танцам. В них были включены сцены из мифологии, народных празднеств, исторические факты и даже события повседневной жизни, такие, как военные сражения или работа в поле. Вдохновленные этими пантомимами, амаута додумались объединить сказания и танцы, создав таким образом пьесы.

Передаваемые из уст в уста легенды служили напоминанием о великих событиях. Когда по поводу триумфа императора проводились великие празднества, такого рода пьесы игрались на улицах Куско. В них рассказывалось о баталиях, в которых принимал участие самодержец, чтобы закрепить в памяти народа воспоминания о великих победах перуанцев. Они были значительно эффективнее, чем просто рассказанные истории. Подобные сцены разыгрывались даже на похоронах Инки и напоминали об основных событиях жизни усопшего императора. Это были уроки истории, жизненные, но не всегда объективные.

Из всех этих пьес до нас дошла только одна, притом с определенными искажениями, внесенными испанским ученым, который нашел и записал ее. Сегодня считается, что этот писатель, знаток языка кечуа, был индеец с испанским именем Эспиноса Медрано, регент хора и Верховный жрец храма Куско, величайший оратор, философ и богослов, живший с 1632-го по 1688 год. Драма, естественно, основана на древних событиях, и все специалисты по Америке единогласно относят ее к временам инков.

Замысел этого драматического произведения следующий. Мы находимся в Куско во времена правления Пачакути. На главной площади бравый генерал Ольянтай, один из наиболее известных военачальников империи, говорит со своим слугой Быстроногим о любви к дочери Верховного Инки по имени Смеющаяся Звезда. Это дает повод беседующим провести различные сравнения, поэтические и юмористические, со звездами на ночном небе. Быстроногий понимает, что его начальник взялся за опасное предприятие, и весьма обеспокоен этим. Прибывает Верховный жрец и пытается отвлечь генерала от его любовных замыслов, но затем, понимая, что все его старания напрасны, обещает переговорить с самодержцем. Затем мы переносимся во дворец, где Смеющаяся Звезда разговаривает со своей матерью о любви к Ольянтаю и печалится о том, что не может видеться с ним. Потом появляется монарх, заявляет о своей любви к дочери и удивляется, застав ее в печали и слезах. В этот момент начинаются песни и пляски, после чего Смеющаяся Звезда просит оставить ее одну и начинает рыдать.

Ознакомительная версия.