Элькин принимал активное участие в общественной и политической жизни эмиграции – был представителем Союза русской присяжной адвокатуры в Федерации русских адвокатских союзов, одним из учредителей Германского комитета помощи русским ученым и писателям-эмигрантам. Он время от времени печатал статьи в периодике, преимущественно по юридическим вопросам480.
Одной из заметных фигур Союза русской присяжной адвокатуры, да и русского Берлина в целом, был присяжный поверенный Вениамин Семенович Мандель. В России Мандель был успешным юристом и активным деятелем еврейского общественного движения. Мандель родился в 1861 году в Шавлях (Шауляе), в 16 лет окончил гимназию, в 21 год – юридический факультет Санкт-Петербургского университета, в 1887 году стал присяжным поверенным, еще до введения ограничений для евреев. Он специализировался по страховому праву, был юрисконсультом страхового общества «Саламандра» и Русского страхового общества481.
В политическом отношении Мандель примыкал к партии кадетов, но особенно активное участие принимал «в вопросах еврейской общественной жизни». Он был деятельным членом Еврейской народной партии, участвовал в издании «Еврейского мира», русскоязычного журнала, выходившего в 1909 – 1911 годах в Петербурге при участии С.М. Дубнова, С.А. Ан-ского и других. По словам одного из инициаторов и руководителей издания А.Ф. Перельмана, в трудное для журнала время была организована «финансовая группа для поддержания журнала. Наиболее активным членом этой группы был видный адвокат и общественный деятель В.С. Мандель, единственный, у которого был живой интерес к журналу и который по мере своих сил поддерживал его»482.
Но, как говорилось в некрологе Манделя, написанном, по-видимому, Гершуном,
ближе привлекало его внимание и интерес дело еврейской эмиграции. Он состоял председателем «Петербургского общества по регулированию еврейской эмиграции»; он совершенно отдался деятельности в этом обществе, активно участвовал в созыве Всемирного Еврейского эмиграционного конгресса, ездил для этого в 1911 г. вместе с делегацией возглавляемого им общества в Берлин и Вену. Озабоченный теми подчас возмутительными по своей несправедливости затруднениями, которые ставились еврейским эмигрантам из России в контрольных пограничных пунктах, В.С. Мандель предпринял в 1914 г. поездки в Гамбург и Бремен, где благодаря его энергичным настояниям пред пароходными обществами были достигнуты серьезные для эмигрантов облегчения483.
Вряд ли Мандель, преуспевающий петербургский адвокат, мог тогда представить себе, что он сам в недалеком будущем окажется в положении даже не эмигранта, а почти бесправного беженца. В эмиграции Мандель, как уже упоминалось в предыдущей главе, стал председателем Общества помощи русским гражданам в Берлине. Политически он заметно поправел, вступил в Отечественное объединение русских евреев, выступившее в поддержку Белого движения, и принял участие в известном сборнике «Россия и евреи», опубликовав в нем статью «Консервативные и разрушительные элементы в еврействе»484.
В эмиграции Мандель служил юрисконсультом подававшего признаки жизни страхового общества «Саламандра», была у него и кое-какая адвокатская практика. Видимо, юридическая работа не приносила ему серьезных доходов, и незадолго до смерти он открыл пансион на заемные деньги. Мандель скончался 14 марта 1931 года, когда пансион еще не приносил ожидаемых доходов, и вдове не осталось ничего, кроме долгов. Коллеги покойного пытались как-то обеспечить вдову, но, судя по переписке, в условиях экономического кризиса сборы шли довольно туго485.
Здесь будет уместно сказать о деятельности рефератной комиссии Союза русской присяжной адвокатуры, председателем которой почти до своей смерти был В.С. Мандель486. Задачей комиссии была организация докладов и рефератов по юридическим и общественным вопросам.
Публичные доклады и лекции по самым разным вопросам были атрибутом общественной жизни русского Берлина. Как правило, они были рассчитаны на достаточно широкую публику и носили популярный характер. В Союзе русской присяжной адвокатуры, напротив, доклады носили почти исключительно профессиональный характер и предназначались для «своих»: приглашения были адресованы членам Союза русской присяжной адвокатуры и содержали формулировку: «Гости допускаются по рекомендациям членов Союза»487.
Темы докладов, организуемых рефератной комиссией, как правило, определялись «злобой дня». Во-первых, был сделан ряд докладов по насущным вопросам, связанным со статусом и правами русских эмигрантов в Европе: в 1920 году были прочитаны доклады «Права русских граждан за границей» (В.С. Мандель), «О правовом положении русских эмигрантов с точки зрения международного права» (барон М.А. фон Таубе) и др. Во-вторых, обсуждалась недавняя история (доклад Б.Л. Гершуна «Последние дни петербургской адвокатуры»), вопросы корпоративной этики присяжной адвокатуры, в частности возможность участвовать в советских судах, возможность публиковать в немецких газетах рекламные объявления и т.п.488
Адвокаты пристально следили за происходившим в России, как и прочие эмигранты, строили планы о ее (и своем) будущем. В марте 1921 года комиссию занимал проект российской (не советской!) конституции. В середине – конце 1921 года заседаний рефератной комиссии не проводилось, поскольку все силы ее сотрудников были брошены на создание Русского третейского суда, первое заседание которого состоялось 5 сентября. В 1922 году Рапалльские соглашения между Советской Россией и Германией заставляют мигрантов не некоторое время оставить мечты о скором падении большевиков, и в повестке дня рефератной комиссии Союза проблемы юридического положения эмигрантов конкурируют с проблемами правового положения населения в Советской России / Советском Cоюзе в целом или в отдельных районах советской территории. Советская правовая система становится объектом рассмотрения, и весьма пристрастного. Один из выступавших – немецкий адвокат Р. Фрейнд – в ходе своего доклада в конце 1923 года упрекал собравшихся:
Простите, господа, если я буду говорить совсем откровенно, и если я Вам скажу, что у меня создалось впечатление, что русские юристы при рассмотрении вопроса о применении советских законов за границей руководствовались менее чисто научными соображениями, чем политической ненавистью против советского правительства. Можно сказать, что этот съезд489 был только звеном в цепи политической борьбы, которую русская эмиграция ведет против Совдепии. Это совершенно понятно и даже естественно. Я знаю, сколько Вы, уважаемые коллеги, пострадали и еще страдаете от переворота в России, что Вы все потеряли: имущество, родину и даже подданство. Я знаю, что воспоминание об этих страданиях еще слишком свежо, чтобы позволить Вам анализировать события в России с хладнокровностью хирурга…490
В 1923 году был заявлен ряд докладов на тему «Советское законодательство», однако в середине года этот ряд прерван выступлениями о юридических проблемах, сопряженных с финансовым кризисом в Германии: Я.Г. Перский прочел доклад «Обесценение германской марки и гражданское право», Е.А. Фальковский – «О судебном законе и праве бедности по германскому закону применительно к бесподданным», С.К. Гогель – «Кризис парламентаризма и демократии».
В 1924 – 1927 годах юристы продолжали попытки осмыслить правовую ситуацию в СССР и сущность советской власти (доклады А.А. Гольденвейзера «Советский федерализм», К.И. Савича «Российская коммунистическая партия в значении верховной власти СССР» и «Новый хозяйственно-административный строй в советской деревне», А.А. Боголепова «Власть на местах в республиках советской России», И.М. Рабиновича «Идеология советского гражданского законодательства»). Доклады о советском праве делили повестку дня с актуальными проблемами юридического положения эмигрантов в Германии. Новым поводом для изучения советского права стало заключение в октябре 1925 года торгового договора между СССР и Германией (этот договор становится темой нескольких докладов, подготовленных рефератной комиссией). Тезисы докладов на фоне эмигрантской публицистики выглядят достаточно стандартно: коммунистическая партия узурпировала власть и подавляет гражданские свободы, коммунистическое хозяйство после отмены нэпа неэффективно («социалистические элементы работают дорого и плохо и развиваются благодаря привилегиям и монополиям. Им передается вся эмиссия, они получают громадные дотации из бюджета, построенного на непомерной эксплуатации частного хозяйства»491), выход заключается в возврате к капитализму.
