Данил Корецкий - Время невиноватых

— Когда судили Чикатило, все журналисты шли в областной суд, а я — в противоположном направлении: у меня гараж был напротив. Я считаю, что ни в маньяке, ни в его преступлениях ничего интересного нет. У меня были мысли написать о том. как шло расследование по этому делу. Его называли «Лесополоса». Правильно выдвинутая (или доброжелательно принятая начальством) версия могла продвинуть по службе, а роковая ошибка — наоборот, разрушить карьеру Мало кто знает, что был оперативник, который вычислил Чикатило, сутки за ним наблюдал и задержал. Но у монстра сперма и слюна оказались разных групп, а не исключено, что просто эксперты перепутали тампоны — в моей следственной практике такой случай был. Короче, Чикатило выпустили. Если бы его причастность доказали, оперативник получил бы награды, повышение в должности, а так он ушел на низовую работу и попал под нож преступников. Вот эти неожиданные повороты судьбы я, может, когда-нибудь опишу.

— Андрей Пастушенко звонит. Я вас впервые открыл для себя очень давно, когда прочитал фантастический рассказ «Логика выбора». Не думаете вернуться к этой теме?

— Фантастику я писал в возрасте 15–16 лет. У меня был план развернуть «Логику выбора» в роман, но фантастика в коммерческом смысле менее оплачиваема, чем остросюжетная литература, тиражи меньше.

— Так вы именно на коммерческий момент ориентируетесь?

— Сейчас это один из определяющих факторов.

— Светлана П. беспокоит. Данил Аркадьевич, насколько писательство прибыльное дело?

— У меня есть один знакомый корреспондент центральной газеты, который занимается литературным трудом. У него вышла третья книжка в Питере, и он мне по секрету рассказал, что его гонорар за нее составил 800 долларов. Молодые авторы за первую книгу получают по 300–500 долларов.

— Галина Ивановна на проводе. По-вашему, какое оно — идеальное преступление?

— Я об этом думал лет 35 назад и надумал, что идеального преступления быть не может. Только, если ограбить магазин, и вдруг случится землетрясение, все провалится под землю, а преступнику за минуту до этого удастся уехать из города. В основном, уровень преступлений крайне примитивный. Заказное убийство — это когда сосед «заказал» соседа за бутылку водки.

— Не хотели бы вернуться к следственной практике?

— Во-первых, это уже нереально, а во-вторых, конечно, не хотел бы. Это сумасшедшая работа. Ничего более сложного и тяжкого я в своей жизни не делал.

— Меня зовут Яна Манукян. Кажется, вы работаете в комиссии по помилованию. В чем вы видите результаты своей деятельности? В освобождении невиновных?

— Вопреки расхожим представлениям, комиссия не исправляет судебные ошибки. Результат моей деятельности в том, что лица, которые совершили опасные преступления и пытаются любым путем выйти на свободу, остаются там. где должны быть. Нам приходит около 90 прошений в год, удовлетворяется от 4 до 6. А во времена комиссии Приставкина за одно заседание рассматривалось 300 ходатайств, и практически все удовлетворялись.

— Вы, кажется, сторонник смертной казни?

— Я выступаю не только за смертную казнь преступников, но и за встречный захват родственников террористов. Кстати, эта идея не так давно была озвучена Генеральным прокурором.

— Когда милицию станут уважать, как за границей полицию?

— Тогда, когда наши граждане, включая милиционеров, будут такими же, как за границей. А именно: законопослушными, культурными, сдержанными, отвечающими за свои слова, имеющими человеческое достоинство, твердую жизненную позицию и нормальный достаток.

Спорту — нет, деликатесам — да!

— Виктор Николаевич из Ростова. Вы известная личность в городе, а следите ли за развитием большого спорта на Дону, в частности, за командой «Ростов»?

— Мне страшно неловко отвечать. Я совершенно равнодушен к футболу. Некоторое время занимался карате и пулевой стрельбой. Любил стрелять всю жизнь, сейчас этот интерес угасает, стрелять надо уже в очках. Но думаю, если взять винтовку и потренироваться, результат будет нормальным.

— Меня зовут Галина П. Данил Аркадьевич, о вашей супруге мало информации. Расскажите о ней!

— С Анной Вячеславовной мы вместе больше 35 лет. Она по образованию инженер-радиофизик, но уже давно домохозяйка и прекрасно готовит. Мой издатель как-то даже просил ее написать кулинарную книгу. Анна Вячеславовна помогает мне и в жизни, и в литературе. Мы шутим, что, наверное, она и есть тот «литературный негр», который за меня работает. Когда я писал тексты вручную, «Антикиллер» занял четыре общих тетради. Все правки при перепечатке рукописи вносила супруга — мне же надо еще успевать преподавать.

— А вы строгий преподаватель?

— Вообще-то да. Но ничего лишнего не требую: знаешь — получи положительную оценку, не знаешь — отрицательную.

КСТАТИ

К писателю Корецкому частенько обращаются со странными просьбами. Например, охранять оставшийся без надзора дом, разобраться с неизвестными злоумышленниками, проникающими в квартиру и умышленно оставляющими там следы своего пребывания, освободить из тюрьмы родственника, снять или дать группу инвалидности и т. д.

— Известно, что у вас около 170 научных трудов по криминологии[52]. Какие научные работы опубликованы вами в последнее время? Почему именно эти темы заинтересовали вас?

— Опубликована, например, монография «Уголовно-правовой режим средств самообороны», а также написанные в соавторстве книги «Оружие в судебной практике» и «Личность вооруженного преступника».

Проблемы правового режима оружия и борьбы с вооруженной преступностью я изучаю всю жизнь. Первую статью об оружии написал в 1969 году, на втором курсе юрфака, смог опубликовать в солидном юридическом журнале только в 1983 году. В ней высказал предложения принять закон об оружии и ввести в него такие категории, как газовое, пневматическое, метательное. Предлагал установить ответственность за незаконное владение охотничьими ружьями. А впоследствии эти и еще ряд предложений вошли в действующие законы. То есть не я лично вписал их в законопроекты. Но это подтверждает, что мыслил я в верном направлении.

Я считаю, что в оружии отражается ментальность народа. Если говорить о русском народе, то его оружие всегда было грубо-прямолинейным: прямой меч, кистень, дубина, лук… Но есть и элементы хитрости — например, засапожный нож, который прятался за голенищем. Это говорит о том, что русский человек тоже не лыком шит. В изогнутых кинжалах, двояковыпуклых ятаганах, отравленных клинках я вижу азиатское коварство.

В соавторстве с моей ученицей мы недавно выпустили монографию о современном бандитизме.

— Какой же он — современный бандитизм?

— Мы приводим историю проблемы. Первый период бандитизма приходится на 20-е годы прошлого века, когда банда из двух десятков конников врывалась в село, вешала активистов и поджигала сельсовет. Второй датируется 60—80-ми годами. Банды становятся малочисленными, три-пять человек. Они конспирируются и собираются только для того, чтобы выйти «на дело». А каждое дело сопряжено со стрельбой и риском для жизни, хотя добыча может быть и небольшой. Третий этап наступил примерно в 90-е годы и длится по сей день.

Современные бандиты не прячутся. Они ходят средь бела дня по рынку и без риска и стрельбы собирают деньги с торговцев, или приходят к предпринимателю и говорят: «Ты берешь нашего человека в члены правления». А каждый знает, что бывает с теми, кто отказывается. Сегодня бандитизм приобрел внешне мягкие формы. Но суть осталась прежней: не дашь денег — получишь пулю.

Впрочем, пока наши правоприменители не расценивают такие факты как бандитизм.

— Данил Аркадьевич, порой вас упрекают за излишне радикальные взгляды. На днях, например, один известный адвокат публично раскритиковал ваши предложения о том, как бороться с террористами, — мол, чуть ли не одной дорогой идете.

— У меня с террористами дороги разные. У террористов дорога в ад. А бороться с ними я предлагаю с помощью апробированных историей и предусмотренных законом методов. Есть такой институт — «крайняя необходимость». Классический пример: случилось ЧП, есть раненые. Человек берет первую попавшуюся машину и везет их в больницу. По сути, он угнал чужое авто. Но он действовал в рамках закона потому, что причиненный вред меньше предотвращенного.

Вот если бы к захваченной больнице в Буденновске доставили старейшин из тейпов террористов, они бы сдались. Причем, наверняка, и они, и сами старейшины приняли бы это как справедливое решение. Такие случаи в практике бывали. В Минводах захватили автобус с 25 пассажирами. Обвешанный взрывчаткой гражданин Индиев оказался хитроумным субъектом: загнал автобус на эстакадуне подберешься. Зашторил окна, разговаривая с милицией, прятался за женщину.