В марте 1982 г. Толкачев пошел на внеплановый контакт с ЦРУ, во время которого передал куратору часть внешнего покрытия своего пропуска, чтобы OTS смогла сделать дубликат нужного цвета.
Новые сложности в процедуре выдачи секретных документов в институте теперь уже не давали возможности копировать документы в квартире, и производительность Толкачева значительно уменьшилась. Во время одной из встреч куратор назвал опасным фотографирование документов на работе, на что Толкачев засмеялся и ответил, что все опасно.
Толкачев предпочитал передавать материалы своему куратору и получать новые инструкции на личных встречах. Десять таких тайных контактов имели место в октябре и ноябре 1983 г. Каждая встреча зависела от безопасности офицера ЦРУ, его способности уйти от наружного наблюдения. При этом в случаях сомнений в отсутствии слежки встреча отменялась.
Чтобы противостоять слежке КГБ, технической службе ЦРУ пришлось проявить творческий подход. Радиоприемник SRR-100 для контроля радиосвязи НН был модернизирован после захвата Марты Петерсон. Но и КГБ также изменил свою технику наблюдения, и потому нельзя было надеяться на один только SRR-100. Сотрудникам резидентуры, встречавшимся с Толкачевым, требовались и другие средства ухода от слежки.
В связи с увеличением числа личных автомобилей в Москве у ЦРУ появилось одно возможное решение. Офицеры, ответственные за мероприятия, проанализировали тактику ведения НН и пришли к выводу: во время слежки бывают моменты, когда автомобиль выходит из поля зрения бригады НН, и пассажир может ненадолго выйти. И если его силуэт в окне машины останется неизменным, бригада наблюдения ничего не заметит. За это время оперативный офицер ЦРУ мог бы уйти от слежки.
Метод «выброски» из автомобиля был одной из основ шпионажа, и для решения этой проблемы OTS нужно было создать муляж-двойник пассажира автомобиля, находящегося под наблюдением. И здесь OTS вновь помогли потребительские товары.
Два молодых инженера OTS получили задание посетить магазин интимных товаров на Четырнадцатой улице в Вашингтоне. Там инженеры осмотрели товары для сексуальных развлечений и нашли то, что нужно: три надувные секс-куклы. Они имели много анатомических деталей, но главное – были надувными, что и было необходимо для создания муляжа пассажира.
Основным требованием для нового специзделия было то, чтобы куклы надувались быстро и сидели прямо. Такой фиктивный пассажир должен был появиться за доли секунды после того, как оперативник покинет автомобиль, например, при повороте автомобиля за угол. Техники OTS решили, что для быстрого надувания манекена потребуется что-то вроде контейнера со сжатым воздухом. Первое тестирование показало, что манекены рвутся при быстром надувании – швы расходились от сильного давления воздуха.
Когда молодые офицеры вернулись в магазин для покупки новой партии резиновых кукол, владелец шутливым тоном стал задавать нескромные вопросы об их личной жизни. Не зная, что ответить, молодые сотрудники в конце концов сказали: «Видите ли, мы работаем на ЦРУ, и…»
Куклы продолжали рваться даже с укрепленными швами, изготовленные из других материалов и с меньшим давлением воздуха. Надутые манекены сидели криво и были не похожи на живого пассажира. Когда манекен наконец удалось усадить так, как нужно, за счет медленного поддува, начал шипеть клапан. Последующий контроль качества кукол от разных изготовителей показал, что все манекены не выдерживали быстрого надува.
После серии неудач разработчики OTS стали искать более изящное решение. Так ли было необходимо создавать манекен, который был бы как живой? Обычно бригада НН следовала сзади или впереди. Редко когда слежка велась «бампер в бампер». Может быть, трехмерный манекен и не требовался? А что, если обойтись двумерным туловищем с трехмерной головой? И сразу появилась идея альтернативной фигуры из дерева, металла или пластмассы, которая должна быстро «выскакивать» на месте пассажира. В OTS был сделан макет, который позволил обойтись без резиновых кукол, воздушных насосов и постоянных поездок в секс-шоп.
Эта новая спецтехника получила название «Черт из табакерки» (Jack-in-the-Box), или IBL. В окончательном варианте JBL помещался в портфеле среднего размера на пассажирском месте. Никакой предварительной установки не требовалось. Водитель одной рукой открывал портфель, и JBL немедленно занимал свое место. Когда пассажир должен был обратно вернуться в автомобиль, JBL одной рукой убирался в портфель, который кидали на пол.
В мае 1982 г. личные встречи с Толкачевым были временно прекращены из-за возросшей активности НН. Резидентура ЦРУ отменила несколько запланированных встреч. Теперь, используя JBL, куратор смог восстановить прямой контакт. И Толкачев продолжил активную работу, используя дубликат своего пропуска для обхода ограничений секретности и по-прежнему фотографировал дома.
Неожиданно в институте ввели новые пропуска, и, таким образом, фальшивый пропуск, который только что начал работать, был теперь непригоден. Проблема была в новых правилах секретности, введенных в институте, которые, однако, не распространялись на нескольких высокопоставленных чиновников. Теперь покинуть здание в рабочее время можно было только с письменного разрешения. Это правило не касалось только обеденного перерыва. Таким образом, осталась единственная возможность – фотографировать документы в институте.
В ЦРУ расценили новые правила как свидетельство того, что у КГБ возникли подозрения в утечке информации из института, и он пытался определить ее источник. Толкачева убеждали снизить активность, но стойкий агент не хотел останавливаться.
Толкачев сфотографировал свой новый пропуск и передал фотопленку вместе с кусочком его покрытия OTS. Он сообщил, что три раза конспиративно использовал 35-мм аппарат для фотографирования документов на своем рабочем столе, и передал более десятка отснятых кассет в марте и столько же в апреле 1983 г. В итоге ему были переданы модернизированные миниатюрные фотокамеры для использования в институте и дано указание прекратить носить документы домой.
Новая угроза безопасности Толкачева возникла в апреле, после того как он передал сведения о новой системе целеуказания самолета-истребителя. Отдел безопасности института запросил список сотрудников, имеющих доступ к этой информации. Толкачев, уверенный, что расследование утечки могло бы привести к нему, уничтожил весь свой шпионский арсенал и другое потенциально компрометирующее имущество. Устройство безличной радиосвязи SRAC, фотокамера Pentax и остатки сожженных документов были выброшены Толкачевым из автомобиля на обочину во время возвращения с дачи{199}.
Осенью 1983 г. были отменены пять личных встреч из-за высокой активности НН и проблем с планами Толкачева. Когда в середине ноября встреча наконец-то произошла, у него не было ни одной отснятой фотокассеты, но зато он принес 16 страниц рукописных заметок. Офицер-куратор передал ему две недавно разработанные фотокамеры для копирования документов, экспонометр и новый график встреч.
Причиной изменения графика связи была ситуация в семье Толкачева. Ранее перед проведением операций офицеры ЦРУ использовали телефоны-автоматы, расположенные повсюду вокруг его дома, для подачи сигнала о незапланированной встрече. Эта система хорошо работала, пока сын Толкачева, в комнате которого находился телефон, был маленьким. Теперь, как и большинство подростков, при первом же телефонном звонке он кидался к телефону. Эта система связи, с помощью которой удавалось обходить слежку в течение четырех лет, дала сбой.
Еще с первых шагов сотрудничества с агентом ЦРУ начало планировать варианты побега Толкачева и его семьи из Москвы. Конечно, хотелось бы, чтобы Толкачеву ничего не угрожало как можно дольше, но всегда существовала вероятность чрезвычайной ситуации, требующей экстренного побега. Толкачев представлял себе, к чему приведет его поимка. Спустя четыре месяца после первой встречи он спросил у своего куратора о таблетке с ядом. Он заявил: «Я бы не хотел беседовать с КГБ». В Лэнгли отказали, но он упорствовал и, в конце концов, написал личное письмо директору ЦРУ. При этом Толкачев ссылался на задания ЦРУ, которые требовали от него копирования весьма важных документов, а это большой риск. Поэтому ЦРУ должно предоставить ему таблетку с ядом, тем более что только так он может гарантированно обеспечить свое молчание на допросах.
Толкачев думал, что его возможный арест начнется с вызова в кабинет начальника института, где его и схватят. Теперь же, когда ощущение опасности в институте возросло, его могли в любое время вызвать «на ковер». В этом случае он собирался немедленно проглотить таблетку, спрятанную под языком. Учитывая эти чрезвычайные обстоятельства, Толкачев отложил на время фотографирование документов, но продолжал делать заметки по темам, интересующим разведку. Московский куратор Толкачева писал в Лэнгли: «Мы имеем дело с человеком, который считает необходимым идти до конца, даже если его ждет смерть».
