Ознакомительная версия.
Легионерский щит был увесист и, давая отличную защиту воину, вполне мог быть сам по себе еще и недурным оружием. Сильный легионер мог нанести изрядный урон врагу окованным металлом краем щита. В руках ветерана короткий испанский меч был идеальным для ближнего боя. Это укороченное оружие наилучшим образом соответствовало как римской тактике, так и характеру легионеров.
Для оборонительных действий легион выстраивался в единую линию, в замкнутый квадрат (каре) или в круг. Если на поле боя еще оставались легковооруженные воины, им отдавался приказ собраться внутри каре. Легион, однако, являлся формированием, предназначенным для наступления, а не для обороны. В последнем случае он оказывался не на высоте своих качеств, подвергаясь яростному обстрелу легковооруженных вражеских воинов, способных обрушить на него непрерывный град дротиков и стрел. Тогда легион ничего не мог противопоставить врагу, кроме малоэффективных бросков части своих воинов в сторону неприятеля. В его составе находилось лишь незначительное число лучников и пращников, а длина броска тяжелых пи-лумов перекрывалась более легкими дротиками неприятеля. Именно благодаря этой слабости легиона фортификационные работы занимали столь значительное место в римской тактике.
Когда неприятеля, даже значительно превосходящего римлян числом, удавалось вовлечь в бой в строю, то залп дротиков и смертоносные короткие мечи обычно добывали победу имперским орлам, реявшим над рядами легионеров. Но, сражаясь против врага, действовавшего рассыпным строем, отвечавшим на каждый натиск отступлением, обладавшим как маневренностью, так и мощью метательного оружия, легион испытывал серьезные трудности. Таким противником были парфянцы. Сам Цезарь никогда не сталкивался с ними, но один из его бывших соправителей по триумвирату 60 года до н. э., Марк Красе, с ними имел дело, причем с ужасными для себя последствиями.
Красе был назначен на весьма прибыльную должность проконсула Сирии и, домогаясь как воинской славы, так и богатства, ввязался в войну с парфянами, которую сам и спровоцировал. Парфяне были народом, населявшим горную местность к востоку от Эльбруса, наследниками иранских племен с изрядной примесью скифской крови. Эти воинственные горцы постепенно образовали империю, в которую вошли многие из былых владений Кира и Дария. Парфянская армия была построена в традициях кочевников. Ее основой были конные лучники, тогда как пехота не играла особой роли. Парфянская конница делилась на тяжело– и легковооруженную. Тяжелые конники были облачены в чешуйчатые доспехи, закрывающие тело до середины бедра, и в железные шлемы; щитом не пользовались, так как такой доспех обеспечивал надежную защиту тела. Они были вооружены длинными копьями, более длинными, чем у римских всадников, и очень длинными и мощными луками. Тяжелые стрелы этих луков пробивали любой обычный доспех. Их лошади также были защищены чешуйчатыми доспехами.
Легковооруженную конницу, более многочисленную, составляли не защищенные доспехами лучники. В отличие от тяжелой конницы, которая действовала как силой своего натиска, так и мощью метательного оружия, легкие конные лучники никогда не входили в непосредственный контакт с врагом: они сближались с ним на расстояние выстрела из лука, осыпая его стрелами, и тут же отступали, если неприятель переходил в наступление.
Красе вторгся в Парфию (53 до н. э.) силами семи легионов, 4000 легковооруженных пехотинцев и 4000 всадников. Форсировав Евфрат, он стал быстро продвигаться вперед по необозримым равнинам Месопотамии. Плутарх сообщает нам, что «он втайне мечтал достичь Бактрии и Индии и лежащего за ними океана». Если Красе и питал тайные мечты проследовать по стопам Александра Македонского, то они скоро были разрушены. Римляне день за днем маршировали по безводной местности, не видя врага, но зная по бесчисленным отпечаткам на песке, что перед ними движутся крупные силы конницы. Однажды в лагерь вернулись остатки верхового патруля, сообщившие, что они подверглись нападению больших сил неприятеля.
Красе выстроил свою армию в боевой порядок – сначала растянутой линией, чтобы не быть обойденным с флангов. Затем, поняв тщетность подобных замыслов на открытой со всех сторон местности, особенно в противостоянии с конницей, он перестроил ее в каре. Красе взял на себя командование центром, тогда как его лейтенант Кассий (худой человек с видом вечно голодающего, который в будущем вонзит свой кинжал в Цезаря) возглавил командование одним из флангов. Сын Красса, молодой Публий Красе, только что вернувшийся со службы в Галлии, где он удостоился одобрения Цезаря (и получил под свое командование 1000 галльских конников), встал во главе другого фланга.
После краткой остановки у небольшой речушки Красе, горя нетерпением, рвался вперед, чтобы сразиться с противником. Плутарх пишет: «Влекомый вперед пылом своего сына и бывших с ним конников, жаждавших и побуждавших его вести их к победе, он велел тем, кто хотел этого, есть и пить стоя в строю. И не успели они насытиться, как он снова велел им продолжать марш, причем не так, как следовало бы перед неизбежной битвой – неспешно и с остановками для отдыха, но гнал их так, словно спешил куда-то…»
Однако спешить было некуда, поскольку уже стал слышен знаменующий атаку рокот парфянских барабанов из шкур, натянутых на котлы, – «мертвящий глухой звук, подобный рычанию зверей, смешанному с громыханием приближающейся грозы». Сначала намерением Сурены, парфянского полководца, было просто прорвать латной конницей строй римлян, но вид мощного построения легионов побудил его изменить тактику. Он развернул своих всадников так, чтобы окружить войско Красса, что побудило того отдать приказ своим лучникам и легковооруженным пехотинцам стрелять по врагу. Вот тут-то римляне впервые и испытали на себе всю силу смертоносных стрел парфянских лучников. Легковооруженная римская пехота, «едва успев выдвинуться вперед, была осыпана таким дождем стрел, что почла за лучшее укрыться за спинами своих тяжеловооруженных товарищей». Отогнав легковооруженных стрелков, парфянские лучники со всех сторон обрушили град стрел на легионеров, «пуская их не в какую-нибудь определенную цель (поскольку строй римлян был столь тесен, что стрелявшие просто не могли промахнуться), но просто посылая свои стрелы с большой силой из своих сильно изогнутых луков, удары которых наносили громадный урон».
Римским воинам оставалось лишь стойко держать строй, «поскольку в таком случае они были бы только ранены, а если бы они сделали хотя бы попытку двинуться на врага, то не нанесли бы врагу даже малого урона, но сами погибли бы, делая это».
Наконец юный Красе убедил отца дать ему возможность двинуться на врага и попытаться исправить ситуацию. Публий взял 1300 конников, в том числе и тысячу своих галлов, пять сотен лучников и восемь когорт легионеров. Парфянцы же притворным бегством увлекли их за собой, заставив потерять из виду основную часть армии.
Затем они принялись за воинов Публия. Выдвинув вперед своих конных латников, они остановили дальнейшее продвижение римлян, а их легковооруженная конница окружила их и продолжила обстрел из луков. «Когда Публий стал заклинать своих воинов двинуться на конных латников, они показывали ему свои руки, пригвожденные к щитам парфянскими стрелами, и ноги, теми же стрелами пригвожденные к земле». Атака его не защищенной доспехами конницы была отбита, несмотря на исключительную отвагу его галлов, которые пытались сбить вражеских конников на землю, хватая их длинные копья или, спешившись, поражая парфянских лошадей в их не защищенные доспехами животы. Остатки отряда Публия попытались было закрепиться на небольшой возвышенности, но были либо поражены стрелами, либо сбиты на землю.
Вылазка Публия несколько ослабила давление на основную часть армии, и римляне стали обретать свой обычный боевой дух. Но вскоре бой все тех же барабанов возвестил о продолжении сражения, а высоко воздетая на острие копья голова юного Публия Красса возвестила всей армии о судьбе почти пяти тысяч их товарищей. Вскоре парфяне всеми силами обрушились на римское войско. Держась за пределами досягаемости бросаемых римлянами дротиков, парфянская легкая конница осыпала тех тучами смертоносных стрел, каждая из которых находила свою цель в строю тесно стоявших римлян, тогда как конные латники, появляясь из туч поднятой конскими копытами пыли, разили легионеров своими длинными копьями. Весь остаток дня легионеры стойко держали строй под градом стрел и только с наступлением ночи оценивали свое положение: многие были убиты, еще больше было раненых; к тому же буквально все были подавлены тем, что армия понесла столь крупные потери, не будучи в состоянии нанести сколько-нибудь чувствительный урон врагу.
Решив воспользоваться тем обстоятельством, что парфяне, как ранее и их предшественники персы, расположились на ночь лагерем в некотором отдалении от них, римляне в наступившей темноте, соблюдая максимальную тишину, построились и, бросив на произвол судьбы многих из своих раненых, добрались до близлежащего города Карры, где и обрели относительную безопасность. Около 4000 римских воинов были убиты в брошенном лагере, а четыре когорты, сбившиеся в темноте с дороги, на следующее утро были окружены парфянами и полностью уничтожены. Двадцати выжившим римлянам, которым удалось мечами проложить себе путь сквозь строй многочисленных врагов, было позволено уйти в Карры в качестве награды за их отвагу в битве.
Ознакомительная версия.
