Обеспокоенные этими новостями путешественники заторопились завершить экспедицию. «Мы решили… вернуться в Ла-Сейбу, пока война не отрезала нас от всего внешнего мира», – написал Морде.
Тем не менее из-за очередной бури им пришлось остаться у Брейтона на лишний день, а потом, после визита местного мальчишки, который принес срочные новости, задержаться еще дольше. Мальчик рассказал, что этим утром от лихорадки умерла его мать, а теперь эта зараза стремительно распространяется по их крошечной лесной деревне.Он умолял мужчин помочь. Не раздумывая ни секунды, Браун и Берк сказали, что не пойдут в «больной район» ни за какие деньги. Морде с ними не согласился. «Поскольку у нас были лекарства, которые могли помочь, – написал он, – я считал своим долгом сделать для людей все, что было в моих силах».
Он схватил свою аптечку и отправился вслед за мальчиком в деревню. Они прошагали по непролазной грязи больше семи километров. Морде, конечно, понимал, что взялся за опасное дело, но успокаивал себя тем, что перед путешествием сделал прививку от тифа. Полусгнившие ботинки путешественника утопали в горячей грязной жиже. По пути его гораздо больше пугала возможность стать жертвой великого множества смертоносных тварей, прячущихся в густых зарослях. «На какое-то время страх перед змеями, которых можно было не заметить в этой заболоченной местности, отвлекал меня от мыслей о разгоревшейся эпидемии», – написал он. Все изменилось, когда они подошли к деревне и услышали вопли больных и мечущихся в бреду людей.
Войдя в деревню, он сразу заметил в колодце, откуда жители брали питьевую воду, дохлую свинью. Ее труп плавал прямо под поверхностью воды, превратившейся в мерзкую слизь. Другого источника воды в деревне не было и, как понял Морде, жители до сих пор продолжали пользоваться зараженным колодцем. Стояла невыносимая вонь, и ему пришлось прикрыть нос мокрым носовым платком.
В десятке соломенных хижин, из которых состоял поселок, он обнаружил двенадцать пораженных болезнью людей. Представляя его своим односельчанам, мальчик называл Морде «доктором». Моча одного из мужчин была темно-розового цвета. В другом домике Морде нашел распростертую на полу девочку, «безумным взглядом» уставившуюся в потолок.Часть жителей предпочла покинуть деревню, а оставшиеся верили, что им объявил войну сошедший с небес злой дух.
Очевидной причиной эпидемии, по догадке Морде, был попавший в колодец труп свиньи. Он понял, что жители стали жертвами гемоглобинурийной лихорадки, или, другими словами, «лихорадки черной воды», и дал старейшине деревни, который только что похоронил одну из своих дочерей, наставление срочно выкопать новый колодец и сжечь все матрасы и одеяла.
Никаких подробных объяснений, почему жители деревни оставили тушу утонувшей свиньи в колодце, Морде в своих дневниках не дал. Тем не менее он вскользь намекнул, что они могли бояться злых духов, по местным поверьям, обитающих в любом мертвом теле. Они считали, что попытки переместить труп еще больше разгневают живущего в нем духа. «В таких случаях, – говорил Морде, – само племя чаще всего уходит жить в другое место».
Он дал старейшине деревни противомалярийное лекарство атебрин, используемое также для лечения от гиардиоза – заболевания, вызываемого гельминтообразными кишечными паразитами. Поначалу вождь отнесся к таблеткам с большим недоверием. Положив одну из них себе на ладонь, он долго рассматривал ее, будто никогда в жизни не видел ничего подобного, а Морде пытался заставить его проглотить камень. Старейшина изменил мнение, только когда сам путешественник принял одну дозу лекарства, чтобы доказать жителям, что не пытается подсунуть им какую-нибудь отраву. «Вождь был настолько убит горем и напуган, что без колебаний прислушался к моим советам и выпил таблетки», – написал Морде.
Весь день он ухаживал за больными. «Я делал обходы, щупал лбы, измерял пульс и следил, чтобы все обязательно приняли таблетки. Некоторые из заболевших сопротивлялись, и им лекарство приходилось впихивать принудительно».
Уходил он из деревни, надеясь, что ему удалось сотворить добро и, может быть, даже спасти человеческие жизни.
Потом Морде вернулсяк Брауну и Берку, и они на протяжении полутора недель продолжали как можно быстрее двигаться к побережью. Горы сменились болотами, затем саваннами и пастбищами для выпаса скота, потом снова болотами. Москиты атаковали их с такой яростью и в таких количествах, что шум, издаваемый тучами насекомых, был больше похож на «рев самолетного двигателя». Они прошли еще одну серию речных порогов, а потом остановились ночевать на песчаной отмели. А проснувшись посреди ночи, с ужасом увидели, что река унесла их каноэ вместе со всем грузом – снаряжением, записными книжками и картами, где был отмечен маршрут до потерянного города. Четыре месяца исследовательской работы – и все насмарку.Они до утра обыскивали берега «черной пустоты», в которую по ночам превращалась река. Донельзя измотанный Морде боролся с мыслями о смерти. Он уже не мог стоять на ногах, не мог спать. «Похоже, джунгли не хотят нас отпускать», – написал он. Лодку им с Берком удалось найти только на следующее утро. Она каким-то чудом села на мель в полутора километрах ниже по реке. Каноэ не перевернулось, все вещи были в полном порядке, но, несмотря на это, Морде никак не мог справиться с испугом. «Это были мгновения абсолютного отчаяния, – написал он. – Одно из самых страшных происшествий за все путешествие».
Через 25 часов, 26 июня, они наконец услышали тихий шум морского прибоя.
«Пожалуйста, возвращайтесь домой»
Наше путешествиедавно превратилось в бессмысленный и лишенный логики сон, в котором стерлись границы между ночью и днем. Я чувствовал себя почти так же, как в первые месяцы после рождения Скай. Мой мозг настолько устал от постоянного недосыпа, что иногда было непонятно, бодрствую я или вижу все происходящее со мной во сне. Мы перестали следить за временем и замечали только, как поднимается и снова скрывается в джунглях солнце. Мы постепенно подбирались все ближе к Белому Городу или, по крайней мере, к тому городу, который нашел Морде, но идти до него было еще очень долго.
Фоном нашему путешествию служили новости о перевороте, доносившиеся из перманентно бубнящего радиоприемника Панчо. Утром, когда мы проснулись в доме Эрнесто, в новостях рассказали, что свергнутый президент формирует собственную армию на никарагуанской границе, то есть в десяти часах ходьбы от того места, где мы находились. Все попытки справиться с кризисом дипломатическими методами провалились. Тем временем, по словам радиоведущего, Соединенные Штаты продолжали настаивать на нелегитимности новых властей и призывали прекратить все поставки гуманитарной помощи.
Позднее, когда мы ждали, пока проснутся пираты, новостной выпуск превратился в своеобразный форум персональных объявлений, и ведущий тихим, мелодичным голосом начал выразительно, словно стихи, зачитывать письма, написанные разными людьми. Панчо прижал к губам палец, требуя тишины. Это была самая популярная передача среди жителей джунглей. Для них, не имеющих ни телефонов, ни других средств связи, это был самый эффективный метод общения с большим миром. В одних письмах люди признавались друг другу в любви, в других – передавали важные новости или делали заказы.
Мать по имени Мария рассказывала, как скучает по сыну, уехавшему на заработки в Ла-Сейбу; некий Хосе объявлял о рождении дочери; другой мужчина умолял срочно прислать ему врача; молодой человек, которого звали Рейес, докладывал, что задерживается в Тегусигальпе и сможет привезти домой зарядку для телефона только в начале следующей недели; еще один хотел нанять лодку, чтобы перевезти товары вниз по Рио-Негро; женщина оплакивала умершую вчера мать и, обращаясь к своим сестрам и братьям, просила: «Пожалуйста, возвращайтесь домой».
Я сразу вспомнил, что мне нужно позвонить Скай. Сегодня она праздновала день рождения. Схватив из сумки Криса спутниковый телефон, я включил его и стал ждать. Телефон бесконечно долго искал сигнал, но найти его так и не смог. Я поднялся на самую вершину холма, потом спустился на берег реки, но все было бесполезно. Мало того, я не знал, сколько в этот момент было времени. Может быть, они еще спали? Я вспомнил про енота и представил себе, как Эми лежит с открытыми глазами в маленькой спальне Скай, которая находится по соседству с нашей, и прислушивается к любому раздающемуся в кромешной темноте звуку. Задумавшись о том, что сейчас происходит дома, я все ждал и ждал, пока телефон поймает сигнал, и чувствовал, в какой безумной дали я нахожусь от своих родных и каким непреодолимым стало это расстояние.
