«Мне доложено, будто петроградский партизанский отряд покинул позиции.
Приказываю комиссару Розенгольцу проверить.
Солдаты и матросы Рабочей и Крестьянской Красной Армии – не трусы и не негодяи. Они хотят сражаться за свободу и счастье рабочего народа. Если они отступают или худо сражаются, то виноваты командиры и комиссары.
Предупреждаю: если какая-либо часть отступит самовольно, первым будет расстрелян комиссар части, вторым – командир. Мужественные, храбрые солдаты будут награждены по заслугам и поставлены на командные посты. Трусы, шкурники и предатели не уйдут от пули. За это я ручаюсь перед лицом всей Красной Армии».[26]
Член Военного совета Казанского боевого участка А. П. Розенгольц[27], выполняя приказ Троцкого, выехал на передовую, чтобы навести порядок в деморализованных частях. Ему это удалось, применяя «кнут и пряник».
Вскоре Л.Д. Троцкому представилась возможность исполнить свои угрозы. Противник, совершив внезапное нападение на Свияжск, опрокинул подразделения 2-го Петроградского полка и уничтожил бронепоезд «Свободная Россия». Отпор нападавшим оказали охрана Троцкого, писаря, телеграфисты, санитары и прислуга поезда, а также прибывший им на помощь отряд моряков. Военный трибунал, вершивший суд над 2-м Петроградским полком, приговорил каждого десятого к расстрелу, в том числе коммунистов, командира и комиссара полка. «В этот момент, – вспоминал участник Гражданской войны С.И. Гусев (Я.Д. Драбкин), – когда этот расстрел был произведен, и в той обстановке, в какой он был произведен, это была, безусловно, правильная, необходимая мера. Этот расстрел красной кровавой чертой подводил итог предшествовавшему партизанскому хаотическому периоду существования Красной Армии и был переходной ступенью к регулярной дисциплине».[28]
С особой силой репрессии не только на фронте, но и в тылу в отношении «эксплуататорских классов» вспыхнули после того, как В. И. Ленин 30 августа 1918 г. был тяжело ранен правой эсеркой Ф. Е. Каплан (Ройд) по окончании митинга на бывшем заводе Михельсона. В тот же день в Петрограде юнкер-эсер Л.А. Каннегисер убил председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого, известного своими суровыми расправами над «эксплуататорами». На следующий день центральные газеты опубликовали воззвание ВЦИК за подписью его председателя Я.М. Свердлова, в котором отмечалось:
«На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов Революции».
5 сентября нарком юстиции Д. И. Курский, нарком внутренних дел Г.И. Петровский и управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич подписали постановление СНК РСФСР «О красном терроре»[29]. В соответствии с этим постановлением только в Петрограде, по официальным данным Чрезвычайной комиссии от 20 октября 1918 г., было расстреляно 500 заложников, а в Москве – более сотни человек.[30]
Меры, предпринятые Л.Д. Троцким и командованием Восточного фронта, вскоре принесли свои плоды. 10 сентября войска фронта освободили Казань, через день – Симбирск, 26 сентября заняли Хвалынск, 3 октября – Сызрань и 7 октября – Самару. Войска 2-й армии в период с 20 сентября по 8 октября очистили территорию от Чистополя до Агрыза и Сарапула, выйдя к Ижевскому и Воткинскому заводам. В дальнейшем армии фронта развивали наступление на уральском, оренбургском, уфимском и екатеринбургском направлениях.
На Южном фронте в ноябре 1918 г. инициатива перешла к противнику, который прорвал оборону войск Красной Армии и вынудил их к отходу. Наиболее сложная обстановка создалась в полосе 8-й армии (командующий В. В. Чернавин), о чем можно судить по приказу № 62 от 20 ноября, изданному Л.Д. Троцким, находившимся в то время на Южном фронте. В приказе отмечалось:
«Части 8-й армии отличаются в большинстве своем крайним недостатком устойчивости. Целые полки разваливаются нередко при столкновениях с незначительными и тоже не весьма стойкими частями противника… Положить этому конец и повысить устойчивость армии можно только системой организационных, воспитательных и репрессивных мероприятий, проводимых сверху твердой рукой… Малейшие отступления от потребностей и правил боевого порядка должны караться по законам военного времени. Попустительство лица командного состава в этих вопросах должно само подлежать суду революционного трибунала, как одно из тягчайших преступлений… Надо раз и навсегда искоренить самую мысль о том, что преступления против воинского долга – единичные или массовые – могут оставаться безнаказанными. Против дезертирства должна быть проведена неутомимая борьба. Для явных и заведомых дезертиров может быть только одна кара: расстрел. Обо всех расстрелах надлежит опубликовывать в приказах по армии, приводя имена расстрелянных, название части и, по возможности, местожительство семьи. В тех случаях, когда особые обстоятельства, – в первую голову виновность командного состава, – побуждают трибунал условно вернуть дезертировавших или заподозренных в дезертирстве в действующие части, необходимо таких условно осужденных облачить в отличительные, черного цвета воротники (выделено нами. – Авт.), дабы они и их окружающие знали, что при первом новом преступлении со стороны этих условно помилованных солдат им не может быть ни милости, ни второго снисхождения. Наряду с мерами карательными нужны меры поощрения. Комиссары и командиры должны представлять отличившихся воинов Красной Армии к подаркам, денежным наградам, знаку Красного Знамени, а более доблестные полки – к почетному знамени».[31]
Вскоре, 25 ноября, Троцкий сообщает председателю СНК РСФСР В.И. Ленину и председателю ВЦИК Я.М. Свердлову, что на воронежском участке Южного фронта произведены первые расстрелы дезертиров, которые произвели впечатление[32]. Центральный Комитет РКП(б) поддержал Троцкого, приняв 26 ноября постановление о необходимости развернуть в ближайшие недели «наивысшую энергию наступления на всех фронтах, прежде всего на Южном». Центральный Комитет партии большевиков требовал «железной рукой заставить командный состав, высший и низший, выполнять боевые приказы ценою каких угодно средств», не «останавливаться ни перед какими жертвами для достижения тех высоких задач, которые сейчас возложены на Красную Армию, в особенности на Южном фронте». В постановлении говорилось:
«Красный террор сейчас обязательнее, чем где бы то ни было и когда бы то ни было, на Южном фронте – не только против прямых изменников и саботажников, но и против всех трусов, шкурников, попустителей и укрывателей. Ни одно преступление против дисциплины и революционного воинского духа не должно оставаться безнаказанным. Все части Красной Армии должны понять, что дело идет о жизни и смерти рабочего класса и потому никаких послаблений не будет. Командный состав должен быть поставлен перед единственным выбором: победа или смерть. Центральный Комитет вменяет в обязанность всем членам партии установить на фронте подлинную революционную диктатуру, отвечающую размерам опасности, угрожающей социалистическому отечеству».[33]
Войска Южного фронта, получив подкрепление, перешли 23 ноября в контрнаступление. Оно вначале развивалось успешно, но затем части Донской армии стали оказывать все более упорное сопротивление. В результате замедлилось продвижение войск Южного фронта на камышинском и арчединском направлениях, в некоторых армиях, в том числе в 8-й, массовое явление приобрело дезертирство.
19 декабря на заседании Реввоенсовета Республики был рассмотрен вопрос об усилении борьбы с дезертирством и принято решение создать временный орган (комиссию) с самыми широкими полномочиями в составе представителей Всероссийского Главного штаба (Всероглавштаб), Всероссийского бюро военных комиссаров (Всебюровоенком) и наркомата внутренних дел. В постановлении РВСР отмечалось:
«… 8. Одной из форм наказания для дезертиров является направление их в особые опороченные части (разработать положение об опороченных частях)…».[34]
Так, впервые родилась мысль о создании специальных частей для дезертиров, которая затем нашла свое воплощение в штрафных формированиях. А пока меры против дезертиров ужесточались. Совет рабоче-крестьянской обороны (СРКО) в соответствии с предложениями Реввоенсовета Республики 25 декабря принял постановление «О дезертирстве». Оно предусматривало создание Центральной временной комиссии по борьбе с дезертирством, в которую вошли представители Всероглавштаба, Всебюровоенкома и наркомата внутренних дел[35]. На местах 3 марта 1919 г. были созданы губернские комиссии по борьбе с дезертирством. За дезертирство были введены следующие меры наказания: от условного лишения свободы вплоть до расстрела; конфискация имущества дезертиров, лишение их земельного надела или его части. Особое внимание обращалось на укрепление воинской дисциплины, под которой понимался «установленный законами Российской Социалистической Федеративной Республики порядок в Рабоче-Крестьянской Красной Армии».[36]
