«– Не могу понять, что произошло, – говорил мне Миша, – но чувствую, что-то переменилось… Откуда-то дует этакий зловещий ледяной ветерок.
– Но в чем это проявляется? В чем? – допытывался я.
– Черт его знает. Конкретно ни в чем…» [13].
Поздним вечером 14 декабря 1938 года Михаил Кольцов был арестован в редакции газеты «Правда». А. Мильчаков установил, что журналиста расстреляли 2 февраля 1940 года, тело сожгли, а прах захоронили в безымянной могиле на Донском кладбище в Москве [14].
Михаил Кольцов погиб, а ложь, в распространении которой он, к сожалению, принимал участие, продолжала жить и расти. 24 августа 1940 года «Правда» напечатала статью «Смерть международного шпиона». В ней говорилось: «Троцкий запутался в своих собственных сетях, дойдя до предела человеческого падения. Его убили его же сторонники. С ним покончили те самые террористы, которых он учил убийству из-за угла, предательству и злодеяниям против рабочего класса, против Страны Советов. Троцкий, организовавший злодейское убийство Кирова, Куйбышева, М. Горького, стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен, злодеяний». Эту клевету, наверное, памятуя о печальной участи Михаила Кольцова, подписать никто не решился. Теперь мы знаем, что Сталин неоднократно пытался убить своего политического противника. В одном из неудачных покушений участвовал известный мексиканский художник Давид Сикейрос. Позднее он так вспоминал о случившемся в мексиканской столице 24 мая 1940 года: «… в мою задачу входило блокирование внешней охраны дома Троцкого, состоявшей из 35 вооруженных маузерами мексиканских полицейских <..> эту задачу я должным образом выполнил» [15]. Вооруженные товарищи Сикейроса ворвались в дом. Л. Д. Троцкий чудом уцелел, спрятавшись под кроватью. Но Лев Давыдович не смог увернуться от ледоруба, который держал в своих руках агент НКВД мексиканский коммунист Р. Меркадер. За свой «подвиг» Р. Меркадер получил звание Героя Советского Союза.
Если кто и мог организовать убийство Горького, то только Сталин. Но у него не было причин это делать. К середине 1936 года главные его политические оппоненты – Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев – находились в тюрьме. Вспомним, что именно Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев вместе со Сталиным составляли тройку, которая фактически правила страной после смерти В. И. Ленина. Остававшиеся еще на свободе оппозиционеры политическим весом уже не обладали. Таким образом, Горькому, если бы он даже и захотел, не с кем было составить блок, способный противостоять Сталину. Вождю, наоборот, нужен был живой писатель, который во многом был его единомышленником.
Итак, Сталину смерть Горького не была нужна. Да, в 1938 году он обвинил своих политических оппонентов в убийстве Кирова, Менжинского, Куйбышева, Горького. Но, если бы писателю природой было бы отпущено большее число лет, на приговор это все равно не повлияло бы.
Но тогда бы официальная версия кончины писателя была бы только одна, соответствующая действительности: Горький, большую часть жизни страдавший болезнью легких, в конце концов, от нее и умер. Что это именно так, было официально признано.
В новых условиях зарождавшейся демократии вторая, политическая версия убийства Горького была пересмотрена специально организованными медицинскими, судебными и партийными комиссиями. Были тщательно проанализированы заключения врачей, методы лечения, история болезни Горького, результаты вскрытия и т. п. Подверглись критическому анализу стенограммы процесса, методы допросов, обвинительные вердикты и тексты приговоров. Прокуратура подавала протесты Пленуму Верховного суда.
21 января 1988 года Генеральный прокурор СССР А. М. Рекунков в порядке надзора подал Пленуму Верховного суда СССР Протест по делу Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и др. В Протесте говорилось: «Нахожу осуждение Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова, А. П. Розенгольца, М. А. Чернова, П. П. Буланова, Л. Г. Левина, И. Н. Казакова, В. А. Максимова-Диковского, П. П. Крючкова и X. Г. Раковского необоснованным и незаконным <…> Обвинение Л. Г. Левина, П. П. Буланова, П. П. Крючкова, В. А. Максимова-Диковского, И. Н. Казакова в организации убийств А. М. Горького, В. Р. Менжинского, В. В. Куйбышева, М. А. Пешкова основано только на их показаниях и опровергается материалом дела. Осужденный за эти якобы совершенные преступления профессор Д. Д. Плетнев в 1985 г. реабилитирован Пленумом Верховного суда СССР <…> Предварительное следствие по делу производилось с грубейшими нарушениями социалистической законности. После ареста Н. И. Бухарину, А. И. Рыкову и другим в течение нескольких месяцев обвинение не предъявлялось, срок следствия и содержания под стражей не продлевался <…> Проверкой по делу установлено, что многие протоколы допросов обвиняемых, очных ставок и другие процессуальные документы фальсифицировались. Путем угроз, насилия и обмана обвиняемых принуждали давать ложные показания на себя и других лиц, протоколы допросов и объяснения заранее составлялись и произвольно корректировались <…> На основании изложенного, руководствуясь ст. 35 Закона СССР «О Прокуратуре СССР», прошу: Приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1938 г. в отношении Бухарина Николая Ивановича, Рыкова Алексея Ивановича, Раковского Христиана Георгиевича, Розенгольца Аркадия Павловича, Чернова Михаила Александровича, Буланова Павла Петровича, Левина Льва Григорьевича, Казакова Игнатия Николаевича, Максимова-Диковского Вениамина Адамовича (Абрамовича), Крючкова Петра Петровича, приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 8 сентября 1941 г. в отношении Раковского Христиана Георгиевича отменить и дело прекратить за отсутствием состава преступления» [16].
4 февраля 1988 года Пленум Верховного суда СССР постановил: «…приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1938 г. в отношении Бухарина Николая Ивановича, Рыкова Алексея Ивановича, Розенгольца Аркадия Павловича, Чернова Михаила Александровича, Раковского Христиана Георгиевича, Буланова Павла Петровича, Левина Льва Григорьевича, Казакова Игнатия Николаевича, Максимова-Диковского Вениамина Адамовича (Абрамовича), Крючкова Петра Петровича, а также приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 8 сентября 1941 г. в отношении Раковского Христиана Георгиевича отменить и дело прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления» [17].
По делу о так называемом «антисоветском правотроцкистском блоке» приговор остался в силе только в отношении Г. Г. Ягоды. Реабилитации помешала его должность – народный комиссар внутренних дел СССР. Занимая ее с 1934 по 1936 год, Ягода руководил массовой фальсификацией дел, в результате к смерти были приговорены многие тысячи безвинных советских граждан. За это преступление он не был осужден. Но именно оно помешало Генеральному прокурору СССР выйти с предложением о реабилитации Г. Г. Ягоды, приговоренного к расстрелу за несовершенное преступление.
Горький и «правая оппозиция»
А. В. Евдокимов
Среди множества версий о насильственном характере смерти Горького, на наш взгляд, наиболее достоверным, требующим особого исследования предположением является то, что связано с участием писателя в острой внутрипартийной борьбе, развернувшейся в СССР в конце 1920-х – 1930-е годы, и в этой связи с его возможной осведомленностью относительно обстоятельств заговора «правой оппозиции» против Сталина.
Цели «правой оппозиции» были вкратце изложены в перехваченном советской разведкой донесении белоэмигранта Р. Смаль-Стоцкого МИДу Чехословакии: «Переворот должен быть произведен под лозунгом борьбы против коммунизма, против наводнения страны интернационалистами и во имя национальной России» [18].
Сценарий переворота тоже не был для сталинцев секретом. О нем подробно рассказал сам Сталин: «Начали с малого – с идеологической группки, а потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое. ГПУ у нас в руках, Ягода в руках, Кремль у нас в руках, так как Петерсон с нами, Московский округ, Корк и Горбачев тоже у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах <…> Если бы прочитали план, как они хотели обмануть школу ВЦИК. Одних они хотели обмануть, сунуть одних в одно место, других – в другое, третьих – в третье и сказать, чтобы охраняли Кремль, что надо защищать Кремль, а внутри они должны арестовать правительство» [19].
Известий о путче ждали русские эмигранты за рубежом. Еще в 1929 году посол «временного правительства» России в США Бахметьев писал Е. Кусковой о надвигающихся событиях: «У правого уклона нет вождей, чего и не требуется, нужно лишь, чтобы история покончила со Сталиным, как с последним оплотом твердокаменности. Тогда власть останется в руках мягких максималистов – Рыкова и К°, которые будут пытаться нести дальше большевистское знамя, но фактически будут игрушкой жизненной стихии, уступая и колеблясь под давлением жизни.
