Разумеется, оснований для сомнений было более чем достаточно.
Около ста десяти километров отделяло поселок от устья Чауна, двести сорок километров безлюдной, тундры было между устьем Чауна и озером Эльгытгын, около семидесяти километров от Эльгытгына до верховьев Анадыря и потом более шестисот километров вниз по Анадырю. В низовьях Чауна дорогу преграждает невиданное количество всевозможных стариц, проток, притоков, и кустарниковых зарослей. В предгорьях и непосредственно в, горах почти невозможно рассчитывать на топливо кроме крохотных побегов полярной березки. Для того. дабы сплавляться вниз по Анадырю, нужны хотя бы малоподвижные и неудобные резиновые лодки. А тащить их надо на себе.
Мы сидим с картамии логарифмическими линейками. Листки бумаги покрываются столбиками цифр, монотонное бормотанье висит в прокуренной комнате. Не хватает только треска арифмометров да руководящих окриков главбуха.
— Двадцать пять километров в день, сорок граммов масла на день, три пары портянок. сотни патронов — то ли хватит, то ли не хватит. не забыть записать крючки. резиновая лодка весит восемь килограммов. А там что, правда, магазинов нет? Палатку обязательно. сухой спирт. две шапки.
Список грузов рождается в муках, но он все же рождается. "
Объективная реальность в виде служебных и прочих. обязанностей непрестанно вмешивается в наши планы. Выход-в нуть назначен на конец июня. К концу мая расположение участников экспедиции намечалось на карате Сс юзаследующимобразом: Старик находился в поселке, один из-журналистов сдавал экзамены в Хабаровске, я. был переведен в Магадан, Серега уезжал с полевой партией на Колыму с тем условием, что его отпустят летом.
Первыми сдали окопы журналисты. Я получил телеграмму из Хабаровска: "Зашился, экзаменами до конца июля. Простите и зачеркните."
Второй журналист неожиданно получает повышение по службе, но с условием, что и заикаться не будет об отпуске. Что же, газета, как и наука, требует жертв! Не успев закончить расчета варианта на четверых, Старик садится считать на троих.
Еще одна-звезда мелькает на горизонте — Леха, заведующий красной ярангой. Парень здоров и статен, как молодой олень, к тому же он знает чукотский, к тому же (по призванию) художник, к тому же. Старик не успевает закончить вынутый из архивов листок с вариантом на четверых, как выясняется, что именно во время экспедиции жена" у Лехи будет рожать сына. Жена плачет. Леха пасует. Смешные нынче пошли люди, по восемь месяцев не знают, что у них будет рождаться наследник.
— Не тот ноне пошел романтик, — с грустью конста-. тирует Старик.
Он уже забыл про серебро. Благородный нос авантюриста кривится вниз, как у престарелого бухгалтера. Старик работает, как электронно-счетная машина. В остервенении он разрабатывает варианты на восемь, на десять, на одиннадцать человек. От Сергея с Колымы ни слуха. Самое обидное, что у него остались резиновые лодки, без которых нам не двинуться с места. В поселке лодок не достать. Я потихоньку разрабатываю вариант на двоих, хотя это почти нереально. Не тот ноне пошел романтик.
Невольно вспоминаются суматошные времена организации геологических партий. Тогда за нашей спиной стояли склады и ассигнования, бухгалтерии и целая иерархия занятого и заботливого начальства. Нужна лодка — пиши заявку, получай лодку. Нужен самолет, чтобы выбросить базы, — побегай по начальству, и после десятка резолюций ты все же получишь самолет. Стоит ли говорить о такой мелочи, как примусы, антикомарин, компасы и кипы инструкций. Но сейчас мы состоим в разряде презренных индивидуалистов. Мы — самодеятельность. В розовых снах мы видим абстрактного доброго дядю. Дядя сидит в кабинете, к нему приходят прожектеры и мечтатели. Если прожект обоснован, дядя уделяет мечтателям толику из государственных щедрот. Нет — гонит прочь.
К концу июня телеграммы на Колыму стали составлять главную статью расходов нашего бюджета. В начале июля мы просто ждали. Мыльный пузырь угрожающе раздувался. В конце-концов мы решили, что ждать больше нет смысла. Нас снова осталось двое, как и в самом начале. И снова мы бредем в избушку, чтобы взвесить на весах нашей сомнительной мудрости ситуацию.
В эту ночь в поселок пришли пароходы. На другой день мы получили телеграмму от Сереги. Он писал, что не сможет приехать, так как начальник партии категорически отказался его отпустить. Мы узнали также, что юг Чаунской губы забит льдом и катера к устью Чауна не ходят. К маршруту прибавлялось еще 116 пеших километров. Надо было искать выход.
Нас осталось двое: Старик и я. Было совершенно ясно, что осилить такой маршрут по Чукотке вдвоем невозможно. Мы по опыту знали, что тащить по кочковатой тундре рюкзак более тридцати килограммов, если ты не родился шерпом, тоже тяжело. В наши шестьдесят килограммов должны войти оружие, патроны, галеты, сахар, масло на месяц; одежда, бинокль, фотоаппарат, небольшой. запас сухого топлива, теплая постель и одежда на случай выпадания снега; посуда и сотни других предметов, необходимых, если ты собираешься путешествовать не по Крыму и Кавказу и даже не по Подмосковью и даже не по тайге, где по крайней мере всегда можно найти топливо для костра.
Самым разумным было купить лодку, добраться на ней морем до устья Чауна, подняться, сколько будет возможным, вверх по Чауну и далее пешком попробовать дойти до Эльгытгына.
Общее же выполнение маршрута оставить до более благоприятных времен, которые смутно обещает нам фортуна.
Лодку оказалось найти не очень трудно. Бесчисленный любительский флот усеивал берега Чаунской губы. Подвесные моторы ревели по бухте днем и ночью. Спасательная служба умело вытаскивала из ледяной воды подвыпивших лодковладельцев, топоры стучали на самодедьных, верфях. Однако в большинстве своем, это были дегко-ходные и ненадежные плоскодонки.
Наша шхуна должна была быть более солидной и. недорогой!
"Солидная шхуна" нашлась лишена третий день. Корпус шхуны был сделан увы. из фанеры и промасленного брезента, но зато в основании лежали морские шпангоу-. ты, снятые с разбитой шлюпки, зато у нее был киль и при одном взгляде наобводы хотелось, писать стихи. Был у шхуны и мотор. К сожалению, от этой проржавевшей помеси самовара, велосипеда и тракторного дизеля сразу же пришлось отказаться — мотор работал только в редкие минуты благодушного настроения.
Пустив в ход самые невероятные связи, Старик раздобыл маленький" стационарный моторчик с одним цилиндром и совсем новый! Залихватский вид "малыша" сразу же внушал симпатию, а толстая пачка инструкций — уважение. Мы отдали за него последние сотенные бумажки из заднего кармана и.
До сих пор Нам приходилось иметь дело только с подвесными моторами. Мы знали их удобство. И капризный нрав, Но мы слыхали также, что стационарные моторы куда более надежны, что их удобнее ремонтировать в дороге и что они "здорово тянут". Такие понятия, как "жесткий фундамент", "центровка вала", "вынос винта", были нам неиз» вестяы.
Корабли уже приходили в поселок один за другим. По временам светило солнце, временами шел снег, штили сменялись штормами, а мы сутками копались на морском берегу, подгоняя центровку вала, соображая, как сделать и где поместить выхлопную трубу, как установить на фане ре и брезенте жесткий фундамент.
Теперь нас окружала новая толпа болельщиков. Никогда бы не подумал, что в одном небольшом посёлке может быть столько досужих бездельников и что все они к тому же спецы по центровке и установке стационарных двигателей. Мне хотелось повесить лозунг, полный отчаяния: "Не покупайте стационарных моторов"!
Чаунская губа похожа на зазубрину, выщербленную в широком клине Чукотского полуострова. С востока губу
обрезает скалистая громада Шелагского мыса, на северо-западе низкий и плоский остров Айой отделяет ее от моря. Названия эти знакомы по книгам еще со студенческих и школьных лет.
С юга к морю незаметно примыкает широкая Чаунская низменность. Она прорезана тундровыми реками, забита озерами, кочками, мерзлотными холмами и пологими сглаженными увалами. Чаунская равнина— это заполярный рай для птиц, оленей и комаров. На самом юге губы был основан еще в тридцатых годах поселок Усть-Чаун. Теперь поселок перенесен на другое место и называется по-другому. В Усть-Чауне остались только земляные квадраты на месте избушек да несколько рыбацких домиков. Других поселков нет. Вдоль берега тянутся землянки охотников. Их можно пересчитать по пальцам, хватит одной руки. Дальше на юг по всей тундре до самого Анадырского на-гррья и еще дальше на юг, уже по Анадырю, можно встретить только оленьи стада.
Наша лодка называется ласково и просто — "Чукчанка". Одноцилиндровый, двухтактный, шестисилъный, установленный на жестком фундаменте, с отцентрированным валом и вынесенным по расчету винтом двигатель стучит вполне сносно. Мыуже миновали обрывы Певекского полуострова, миновали подальше от берега отмели косы Млелина, прошли близко скалистый мыс Турырыв и пили чай в устье Ичувеема.
