В отличие от офицеров-агентуристов, которые, выезжая за границу, должны были полностью соответствовать своей легенде-прикрытию, технари-акустики могли себе позволить жить в недорогих гостиницах и посещать дешевые бары{267}. Чаще всего акустикам приходилось работать безо всяких графиков, и днем, и ночью, в любую погоду, без выходных и отпусков. Главное, чтобы был доступ к месту установки спецтехники. Если проникнуть тайком в консульство или посольство можно было лишь после того, как здание запиралось в конце дня, то рабочий день акустиков начинался в сумерках и заканчивался на рассвете.
В роскошных гостиницах богатым туристам персонал уделял слишком много внимания, а значит, американского бизнесмена или туриста, покидающего отель поздно вечером и возвращающегося на рассвете с кусками изоленты на пыльных ботинках, а иногда и с пятнами краски на волосах, обязательно бы заметили. Персонал же «отелей для технарей» не обращал никакого внимания на суету своих гостей. В таких гостиницах привыкли к тому, что американцы уходили вечером, возвращались на рассвете и сразу требовали горячую ванну.
Как-то раз офицер-акустик понял, как он здорово переборщил, спрашивая самый дешевый номер в гостинице, когда клерк с иронией уточнил: «Вы имеете в виду комнату на всю ночь, я полагаю?» Другой акустик пришел к выводу, что собственное жлобство пора обуздать. А то дошло до того, что ему и его напарнику предложили двуспальную кровать на ночь за $3,5. «А знаете, если мы согласимся спать в одной кровати, вы могли бы вполовину сократить нам стоимость проживания», – настаивал скупердяй-акустик.
Что касается любви акустиков к пиву, то – да, пиво – великолепный напиток. Главная его сила в том, что оно делает любые неудобства не такими уж важными. В странах, где питьевой водой можно отравиться, пиво используют не только для утоления жажды, но и для чистки зубов. Как-то во время операции команда из шести акустиков работала в одном здании несколько дней подряд. Один из технарей, ответственный за продукты, приобрел огромное количество консервированного тунца и пива. И больше ничего. В душном номере гостиницы стоял густой запах тунца и пива. И запах был настолько сильным, что впредь этому парню уже не доверяли покупать еду. Никогда.
Несмотря на суровые условия, акустики творили чудеса. Их сложные системы «подключались к тайнам», скрытым за высокими заборами и плотно закрытыми дверями. Специальное оборудование в сочетании с мастерством позволяло записывать частные беседы людей, к которым у ЦРУ не было доступа. Настроения, мысли и желания потенциальных кандидатов для вербовки записывались на кассеты, что давало оперативникам уникальную возможность заглянуть в профессиональную и личную жизнь будущих агентов. А записи обсуждений официальных политических и дипломатических стратегий обеспечивали аналитиков ЦРУ и руководство США сведениями из достоверных источников. Кроме такой стратегической информации, были сведения и тактического назначения, помогавшие планировать и корректировать операции контрразведки США.
От акустиков ничего не ускользало – ни напряженность беседы, ни важность для разведки тех или иных сведений. Если есть звук, это уже не барахло! – Именно так звучал неофициальный девиз акустиков, который гордо красовался над столом начальника акустического направления OTS в 1970-е гг. Акустики были «тяжелой артиллерией» OTS, и в этом никто не сомневался. Однако все сложнейшие технологии офицеров-акустиков явились результатом многолетней работы. Чтобы стать эффективным, спецоборудование, подобно любой другой технике, развивалось более чем два десятилетия. Сами специальные устройства, как и методы их использования, были созданы в ЦРУ практически с нуля.
Штабу технического обеспечения (TSS), предшественнику OTS ЦРУ, был всего год, когда в 1952 г. в Вашингтоне получили тревожную информацию о том, что в Москве КГБ организовал «прослушку». Во время многократных проверок помещений американской миссии команда поисковиков наконец-то обнаружила устройство, спрятанное в деревянной копии государственного герба США. Герб висел на стене позади стола американского посла Джорджа Кеннана в его апартаментах в километре от Кремля, на Старопесковской площади, дом 10{268}. Герб появился в кабинете посла семь лет назад, после того как 9 февраля 1945 г. в Крыму советские пионеры преподнесли этот герб как символ дружбы тогдашнему американскому послу Авереллу Гарриману. Подаренный улыбающимися детьми в пионерской форме, красивый сувенир скрывал в себе новейшее устройство подслушивания, испортившее настроения в ЦРУ на несколько лет. «Англичане умрут от зависти», – именно так Валентин Бережков, личный переводчик Сталина, прошептал американскому послу Гарриману во время церемонии вручения герба{269}.
То, что советские спецслужбы прослушивали резиденцию американского посла, ни для кого не было секретом. Когда американские дипломаты впервые прибыли в Москву в 1934 г., они обнаружили микрофоны в кабинетах и квартирах, и это считалось нормой в Советском Союзе{270}. Льюэллин Томпсон, бывший послом в Москве с 1957 по 1962 г., а затем с 1966 по 1969 г. вынужден был вести личные беседы, прогуливаясь по Красной площади{271}. Другой молодой американский дипломат, Джордж Кеннан в 1930-е гг. любил поиграть в частного детектива в своей резиденции и, затаившись в бильярдной, всю ночь поджидал советских техников, надеясь поймать их за установкой «жучков»{272}.
СССР использовал устройства подслушивания уже во время Второй мировой войны. Так, поздней осенью 1941 г., когда немецкие войска приблизились к Москве, советское правительство предложило иностранным дипломатам переехать в относительно безопасный город Куйбышев (ныне Самара). И здания иностранных посольств в Москве оказались пустыми.
И тогда НКВД (предшественник КГБ) оборудовал кабелями и микрофонами фактически каждое западное посольство в Москве. После того как немецкая армия в начале 1942 г. была остановлена всего в 25 км от Москвы, дипломатам разрешили возвратиться в столицу, в начиненные «жучками» посольства{273}.
НКВД также прослушивал места встреч и беседы президента Рузвельта и британского премьер-министра Черчилля во время Тегеранской и Ялтинской встреч на высшем уровне{274}. В Тегеране, в 1943 г., Сталин уговорил американского президента остановиться в советской резиденции из-за опасений немецкого заговора и терактов. На Ялтинской конференции в 1945 г. техники НКВД использовали одну из первых моделей направленного микрофона, чтобы фиксировать на расстоянии 50–100 м частные беседы Рузвельта во время его прогулок{275}. Когда Сара, дочь Черчилля, сделала довольно бесцеремонный комментарий о лимонах, которые подаются только к икре (по другой версии, Сара демонстративно предложила лимоны к чаю), лимонное дерево неожиданно появилось в саду на следующий вечер.
Просматривая стенограммы «подслушивания» своих встреч с западными лидерами, Сталин велел НКВД более внимательно относиться к анализу представленной в них информации, настаивая на том, чтобы в расшифровках записей были отметки о тембре голосов. Во время каждого завтрака Сталин изучал распечатки «прослушки», а на переговорах, как правило, молчал и даже выглядел скучающим{276}.
Однако устройство, которое висело над столом американского посла в 1952 г., было настоящей революцией в технике подслушивания. Оно было внедрено в середину деревянного герба, в специально вырезанную нишу, имевшую тщательно скрытое акустическое отверстие, выходившее в ноздри орла, расположенного на лицевой поверхности американского герба. Это новейшее устройство, которое долго не могли обнаружить, вызывало особую тревогу, поскольку использовалось против американцев более пяти лет. И действительно, четыре американских посла – Аверелл Гарриман, Уолтер Смит, Алан Кирк и Джордж Кеннан вели свои секретные беседы рядом с техникой подслушивания.
Это устройство существенно отличалось как принципами работы, так и конструкцией от всех известных к тому времени специальных систем съема информации. Оно имело прецизионную стальную конструкцию и дополнялось длинной, тоньше карандаша, антенной с тонким круглым основанием. Инженеры ЦРУ долго не могли понять, как оно действует. Очевидно, что для работы устройства не требовалось электробатарей или каких-либо других источников питания. Оно не имело никаких проводов, микрофонов и вообще ничего такого, что выдавало бы спецоборудование. Если эта металлическая антенна странной формы передавала беседы, то каким образом?
Неизвестная система подслушивания (которую назвали «Вещь» – The Thing) была скопирована лабораториями ЦРУ, ФБР, а также частными американскими фирмами для оценки и изготовления прототипа. Никто из специалистов не смог разобраться в том, как же «Вещь» работает. Возможно, что устройство было повреждено во время транспортировки из одной лаборатории в другую{277}.
