— Нет, Марсель, Виконт не механик. Он плохо разбирается в этом деле. И еще одно. Мало было повысить коэффициент сжатия двигателя. Нужно было иметь высокооктановый бензин. Кто же добыл такой бензин? Конечно, не виконт. Во время приемов он всегда был занят с немецкими офицерами. Добыли этот бензин вы. А сделать это вы могли только с помощью немцев, которые, наверное, специально привозили вам бензин. И последнее. Взгляните на карту Франции. Вот маршрут вашего перелета. Он проходит неподалеку от базы немецких истребителей. У Ле-Трепора вы пролетели непосредственно над еще одной такой базой, но ни один немецкий самолет не попытался задержать вас. Как же это могло произойти? Немцы знали о вашем полете и умышленно беспрепятственно пропустили вас.
— Почему же немцы с таким безразличием отнеслись к побегу двух французских патриотов? — спросил Марсель, хитро улыбаясь.
— Одного патриота, Марсель, — виконта. Вы же были их агентом. Именно «были». Узнав о намерениях виконта, вы сразу же информировали своих хозяев. Они приказали вам содействовать виконту во всем и знали, что, если вам удастся добраться до Англии, они сумеют использовать вас для ведения шпионской работы. Ведь вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову подозревать человека, подвергавшего себя подобному риску ради того, чтобы добраться до Англии. Немцы, конечно, не подумали о том, что мы проверяем каждого беженца. А теперь, Марсель, не будем терять времени. Признавайтесь во всем.
Но Марсель оказался упрямцем. Он так и не признал своей вины и долго пытался доказать мне свою невиновность.
В Англии он так и не был предан суду и до 1945 года находился в лагере для интернированных. После окончания войны он был отправлен во Францию. Но и там суд над ним не состоялся: за день до начала следствия Марсель погиб в автомобильной катастрофе.
Что касается виконта, то он добровольно вступил в ряды войск «Свободной Франции» и участвовал в боях в Северной Африке. Судьба самолета, на котором виконт сумел добраться до Англии, мне неизвестна, но он вполне заслуженно мог бы стать экспонатом в любом авиационном музее.
ОШИБКА В ДЕЛЕ ЖЮЛЯ ВЕРЕРТА
В предыдущем рассказе я коснулся в общих чертах различных способов побега с территорий на Европейском континенте, занятых гитлеровцами. Многим из пытавшихся бежать не удалось добиться своей цели. Для успешного осуществления любого плана побега требовались большая смелость, решимость. Играла роль и удача. Щупальца гестапо опутали всю Европу от Норвегии до Франции. Гестаповцев обучили, как бороться с беженцами и так называемыми врагами рейха. Они знали, где следует вести наблюдение, чтобы помешать побегу скрывавшихся от них людей. Чтобы лишить беженцев поддержки и помощи со стороны местного населения, гестапо устанавливало на оккупированных территориях строжайший режим, сурово наказывая за любое нарушение принятого порядка.
И все же число беженцев было огромным. Летом 1940 года поток беженцев, прибывавших в Англию, принял такие размеры, что вокруг Лондона пришлось создать несколько специальных лагерей, где беженцы содержались до окончания проверки их личности. Позднее, когда число беженцев сократилось, и был установлен четкий порядок обращения с ними, каждый беженец проверялся специально назначенными следователями контрразведки.
Эта проверка была нелегким делом. Особых затруднений в установлении личности беженца не возникало только в тех случаях, когда за него мог поручиться хорошо известный контрразведке человек. Именно поэтому с самого начала был введен строгий учет всех беженцев, и как правило, удавалось установить личность вновь прибывших и проверить их показания с помощью уже находившихся в Англии соотечественников этих людей.
Правительства европейских государств, эмигрировавшие в Англию, снабдили английскую контрразведку списками коллаборационистов, и это оказало нам существенную помощь в выявлении немецких агентов среди десятков и сотен беженцев. Кроме того, офицеры контрразведывательных служб соответствующих стран принимали участие в проверке беженцев, содержащихся в лагерях.
Одним из самых способных следователей, с которым мне, как английскому контрразведчику, довелось работать, был бельгиец по имени Леопольд.
Как-то в один из первых дней моей работы в качестве офицера контрразведки, руководившего проверкой беженцев, Леопольд явился ко мне и доложил, что он подозревает в одном из беженцев агента немецкой разведки.
Из рассказа Леопольда я узнал, что он допрашивал бельгийца, человека лет сорока пяти, назвавшегося Жюлем Верертом. На допросе Верерт заявил, что он уроженец Куртре, небольшого городка, находящегося неподалеку от франко-бельгийской границы. По профессии он официант. В последнее время работал в одной из гостиниц Антверпена. В 1940 году немцы реквизировали гостиницу, и, потеряв работу, Верерт вернулся в родной городок, где долго не мог устроиться. Некоторое время спустя племянник Верерта привлек его к участию в движении Сопротивления.
Из показаний Верерта следовало, что он расценивал деятельность организации движения Сопротивления как какую-то детскую игру. В распоряжении организации был небольшой печатный станок, с помощью которого изготовлялись антифашистские листовки, призывавшие бельгийцев оказывать оккупационным войскам сопротивление. Члены организации сами занимались распространением этих листовок. Как заявил Верерт, вся деятельность организации казалась бессмысленным занятием, но она давала моральное удовлетворение ему и другим членам организации.
Как-то Верерт должен был встретиться со своими товарищами в условленном месте в восемь часов. Тогда он работал официантом в местном кафе, и неожиданно нахлынувший поток посетителей не позволил ему вовремя прийти на встречу.
Только в половине девятого Верерт добрался до улицы, где находилось место встречи. Издалека он заметил, что у нужного ему дома стоит немецкая легковая машина и фургон. Вход в здание охраняли два часовых с автоматами в руках. Верерт сразу заподозрил беду и поспешил скрыться.
Уже находясь дома, Верерт осознал грозившую ему опасность. Ведь многие из его товарищей оказались в руках гестапо, и не исключено, что кто-нибудь выдаст его и других членов организации, оставшихся на свободе.
Верерт решил бежать. Он знал, что гестаповцы непременно установят наблюдение за вокзалом и всеми дорогами, ведущими из города. Поскольку бо́льшую часть своей жизни Верерт провел в Антверпене, в родном городке у него не было друзей, которым он мог бы довериться. Неожиданно он вспомнил, что однажды в разговоре один из членов организации упомянул о помощи, которую оказывает движению Сопротивления католическая церковь. Монастыри часто помогали потерпевшим аварию английским летчикам избежать плена, снабжая их монашеской одеждой. Даже гестаповцы не осмеливались задерживать или обыскивать людей в одежде служителей культа.
Верерт знал, что на окраине Куртре находится монастырь, и решил, не теряя времени, пробраться туда. До комендантского часа было еще долго, и Верерту удалось благополучно добраться до места. Настоятель подробно расспросил Верерта и, убедившись, что он не подослан немцами, согласился помочь ему.
Верерт пробыл в монастыре несколько недель, а затем был переправлен во Францию. Весь путь он прошел в одежде монаха вместе со странствующими священнослужителями.
У франко-испанской границы Верерт присоединился к группе беженцев и в конце концов добрался до Лиссабона. Несколько недель спустя его устроили на пароход, отправлявшийся в Голландскую Индию. Оттуда, как и многие другие беженцы, Верерт выехал в США. В течение нескольких месяцев он находился в лагере для интернированных в Канаде, а затем был отправлен в Англию и оказался в Глазго.
На этом Леопольд окончил свой рассказ. Сначала я не смог уловить в показаниях Верерта ничего подозрительного и поэтому спросил Леопольда, почему он считает бельгийца шпионом.
— Верерт утверждал, — ответил Леопольд, — что долго не мог устроиться на работу в родном городе, а при его задержании помимо канадских денег было обнаружено сто пятьдесят английских фунтов и триста американских долларов. Откуда они?
— Да, богатый беженец. — Я улыбнулся. — А как он объясняет все это?
— Говорит, что это его сбережения за десять лет работы официантом. В день вторжения немцев в Бельгию он обменял все свои деньги на английскую и американскую валюту, считая, что рано или поздно ему придется бежать.
— Очень предусмотрительно с его стороны, — заметил я. — Возможно, это и правда. Официанты в больших гостиницах зарабатывают прилично.
— Это верно. Но у меня есть еще одно подозрение: мне кажется, что Верерт вовсе не официант.
