в недавно построенном доме. Соседи по общежитию помогли перевезти немногие вещи, занести на этаж и расставить всё по углам. Все выпили по стакану шампанского и, поздравив друзей, разошлись кто куда.
Располневшая в талии, Таня медленно села на табуретку и тихо сказала: — Я хотела тебе объяснить, что же тогда случилось в Москве. Да всё как-то не знала, с чего бы начать?
После того, как ты позвонил в первый раз, пришла моя мама и сообщила, что наша дальняя родственница «сделала» справку о моей «тяжёлой беременности». Я побежала с ней в институт.
Декан с осуждением покачал головой, но обещал подыскать местечко в столице. Вне себя от неописуемой радости, я поехала к Лёне. Сказала ему о бумаге, но ничего больше, объяснить не успела.
Едва прозвучало слово — беременность, как он изменился в лице и заявил, что ребёнок совсем не его, а неведомо чей. Поэтому, между нами всё кончено, и он больше видеть меня не желает.
После того, что сказал Леонид, я онемела на какое-то время. Через пару минут, я немного оправилась, но совсем не хотела общаться с подонком. Мало того, я уже не могла жить в Москве.
Я отправилась назад в деканат, но не стала там говорить, что справка фиктивная. Я заявила, мол, передумала и решила поехать туда, куда скажут. К этому времени, оставалось лишь это прекрасное место.
Таня показала рукой за окно, за которым высились высокие горы, и тихо добавила: — Хоть мне и стыдно было смотреть на тебя, но оставаться в столице, для меня оказалось значительно хуже.
Город ведь наш совсем небольшой. Все постоянно толкутся на одних и тех же проспектах и улицах. Вдруг я где-нибудь встречу мерзавца? Что со мной будет при этом, не хотелось даже и думать.
Я купила билет, села в вагон и отправилась сюда, на восток. Должна сообщить, что за всю свою короткую жизнь, я никогда не бывала за пределами западной части страны.
Поэтому, чем дальше состав уходил от столицы, тем сильней для меня, изменялась вся обстановка вокруг. Местность за вагонным окном, манеры, разговоры и даже одежда попутчиков не походили на то, к чему я привыкла.
Но самое страшное заключается в том, что даже люди становились другими и, постепенно, одна раса сменяла другую. Всё меньше встречалось европеоидных черт, знакомых мне с раннего детства, и появлялось всё больше других, азиатских.
Когда же я вышла на вокзальный перрон, то ощутила себя так необычно, словно покинула родную страну и оказалась в Китае или Тибетской Монголии. Непонятно с чего, я вдруг испугалась и застыла от сильного страха.
Тут я рассмотрела тебя и чуть не закричала от радости. Ведь я встретила здесь знакомого мне человека. Я рванулась навстречу, обняла, и подумала: — «Как же я не заметила раньше, что он такой симпатичный?»
Кстати сказать, вчера я отправила Леониду письмо. В нём, я сообщила подонку о том, как всё было в Москве. В конце я добавила, что вышла замуж за хорошего парня, что мы получили квартиру, и скоро у нас, будет общий ребёнок.
Сергей придвинулся к Тане поближе. Он опустился перед женой на колени и нежно обнял её за располневшую талию. Впереди у них была долгая счастливая жизнь.
Целый день, Влад мотался по городу по делам крупной фирмы, в которой трудился. Молодой человек быстро справился со всеми проблемами и вернулся со службы чуть раньше обычного. По дороге домой, он зашёл в цветочный киоск и купил красивый букет для любимой жены.
Его семейная жизнь длилась целых полгода, но Влад себя чувствовал так, словно он расписался всего день назад. Его переполняла любовь и нежность к супруге. Ради неё он был готов на всё, что угодно. Если, конечно, ему не придётся совершить преступление или же вляпаться в беспросветную глупость.
Парень достал ключ из кармана, открыл дверь квартиры и тихо шагнул в небольшую прихожую. Там он услышал, что жена говорит по мобильнику. Видимо Лида чем-то занималась в гостиной. Она включила громкую связь и, не отрываясь от домашней работы, болтала с подругой.
Голоса юных девушек звучали достаточно громко и довольно отчётливо. Так что, Влад слышал каждое слово. Однако, смысл их беседы его совершенно не радовал.
Жена бурно жаловалась любимой подруге: — Да он у меня просто тряпка во всех отношениях. Начальство совсем не прислушивается к его ценным советам и помыкает вовсю.
Подчинённые с ним не считаются и очень стараются его подсидеть. Он даже со мной ведёт себя, словно старый плюшевый мишка. Боится прижать посильнее, а выражается так, будто попал на приём в Кремлёвском дворце.
— Но раньше тебе, очень нравились эти прекрасные качества. Я имею ввиду то недавнее время, когда он добивался тебя. — искренне удивилась подруга.
— Да, тогда это в нём мне удивительно нравилось. Но одно дело, когда парень ухаживает и обращается с девушкой, словно с хрустальным бокалом. И совершенно другое, когда начинается семейная жизнь.
Мало того, что он полный рохля, так он даже совершенно не пьет. На любых торжествах, он вместе со всеми подносит рюмку ко рту и, лишь пригубив, ставит на место. На мой женский взгляд, в супруге должна ощущаться мужская натура.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что иногда, он мог бы немножечко выпить, раскрепоститься и стать тем человеком, каков он есть на самом-то деле.
— А может быть, он точно такой, каким тебе представляется?
— Я доподлинно знаю, что с мужчинами делает несколько рюмок. — раздражённо фыркнула Лида.
— И что же, по-твоему, они с ними делают?
— Они открывают в них обаяние и бездну искромётного юмора.
— Откуда ты это знаешь? — потрясённо спросила подруга: — Всю свою жизнь, ты провела в элитном подмосковном посёлке. Ни твои дорогие родители, ни соседи вокруг, не принимали на грудь больше бокала вина.
Училась ты в дорогущёй гимназии, куда тебя отвозил личный шофёр. Потом ты занималась с преподами дома, почти не являлась на лекции и закончила наш универ почти что экстерном. Где ты могла встретить пьяных и откуда ты знаешь, что они из себя представляют?
— Я видела несколько замечательных фильмов. В том числе «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» — безапелляционно ответила Лида: — Кроме того, мы с тобою ходили на спектакль «Москва — Петушки», поставленный по бессмертной поэме Ерофеева Венички. И везде, поддатый мужчина становился очень забавным и милыми.
— Да только в кино и спектаклях, они такие потешные. В жизни всё
