Извечный вопрос свободы выбора. Разве в определённые моменты жизни этот вопрос не встаёт перед каждым из нас?
– Оксана, я раньше был физиком, аспирантуру закончил, даже диссертацию написал; правда, кандидатом технических наук не стал, но диссертацию на к. т. н. написал. Так вот, в физике есть понятие дуализма. Свет – частица или волна? Свет – и то, и другое. Но это несовместимые вещи. Вот так же, казалось бы, внешне несовместимы предопределённость и человеческая воля. Но на самом деле это одно и то же. Предо пределённость как раз подразумевает свободу выбора. Правда, это так же сложно понять, как квантово-волновой дуализм.
– Хорошо. Как вы думаете, когда у человека есть цель, в которую он верит, считает очень важной, но на пути её достижения встречается большое количество препон, это служит сигналом, что человек идёт не своим путём? Или преодоление только закаляет?
– Вот смотрите, я из семьи коммунистов был. Мне всегда говорили: ты должен быть членом КПСС, – и вроде бы идея правильная, опять же карьера, жить как-то надо при социализме. Я старался, вступал в эту партию, хотя душа моя говорила: не нужно тебе туда вступать. Препоны были, я их все преодолел, получил партийный билет, стал членом КПСС, а через два года партия развалилась. Ну и зачем я потратил пять – семь лет жизни на вступление в эту партию? На самом деле у меня нет однозначного ответа на ваш вопрос. Я не гуру, чтобы отвечать на такие вопросы. У каждого своя дорога. Вот пример я вам такой привёл.
– У вас интересная философская позиция, базирующаяся на синтезе религий. Вы не находите противоречия между христианством и буддизмом, не сталкиваете их. Эта позиция близка и моему мироощущению. В чём тогда, по-вашему, заключаются различия между западной и восточной философиями? Существуют ли они лично для вас?
– На самом деле Бог один. Для меня самая авторитетная книга после Евангелия – Бхагавад-гита, которая ведёт свои корни из Вед. Вот слово «Шередарь». Первая часть слова «шри» на санскрите означает «святая», «святой», ну а вторую часть «дарь» и объяснять не надо, это река жизни, дар. Видимо, когда планировали мою жизнь, сказали: будешь строить реабилитационный детский центр, назовётся он «Святой дар».
– Да, у вас в «Шередаре» на всех позициях, а их там множество, работают потрясающие люди. Людей на ключевые позиции отбирали лично вы?
– Всех их Господь отобрал. Любая компания сверху донизу всегда содержит в себе часть Создателя. Конечно, люди, которые работают в «Шередаре», на меня оглядываются, со мной синхронизируются, стараются входить в общую гармонию, кто-то сознательно, кто-то подсознательно. А те, у кого это не получается, сами же отторгаются. Есть прямая взаимозависимость между мной и людьми, работающими в «Шередаре», конечно.
– Есть ли у вас близкие друзья, которым вы полностью доверяете?
– Люблю я многих. Но один мой близкий друг говорит, что друг – это тот, с кем ты делишься секретом. У меня очень мало тех людей, с которыми я делюсь секретами. Один-два.
– И ещё один вопрос. Как вы относитесь к смерти?
– Спокойно жду её. Это же так интересно – смерть. Вот, встречусь с Ним. Думаю, лет шестьдесят пять назад мы с Ним пили чай и планировали мою жизнь. И Он говорит: в конце февраля 2018 года ты встретишься в кафе с писательницей, будешь с ней беседовать. А я Ему отвечаю: странно, прикольно, хорошо, встречусь. Он запланировал нашу встречу шестьдесят пять лет назад. Так что я не вижу в смерти ничего такого, за что бы её можно было страшиться. Конечно, я имею в виду проживших жизнь людей; дети не должны умирать ни при каких обстоятельствах. В фильме «Человек из Шередаря» на тот же вопрос я ответил режиссёру Виталию Калинину: «Вот дострою всё и тогда уже умру».
– Ну, Михаил Афанасьевич, с тех пор много воды утекло.
– Да, дополнительные задачи появились.
Хорошо помню свои ощущения от беседы с Михаилом Афанасьевичем. Год спустя в разговорах с врачами ощущения повторились с поразительной точностью. Все мы, имеющие за плечами кипучую российскую историю, дружно привыкли отмахиваться от настоящего времени. Гении, философы, мудрецы, сакральные герои существуют для нас только там, в прошлом. Некоторые из них, правда, периодически низвергаются, на их место встают другие. Но и другие тоже оттуда, из покрытых паутиной времён. Идёт бесконечная перетасовка исторических кадров, свойственная нам как никакой другой нации. А настоящее… что настоящее? Оно неинтересно, тоскливо, кислотно. Разве можно непредвзято оценить заслуги людей, живущих рядом? Мы почти никогда не умели этого делать и, по большому счёту, продолжаем не уметь.
То же самое можно сказать и о спасительных территориях, куда многие соотечественники устремляются, чтобы не сгинуть поодиночке, не распасться раньше времени на атомы. Места Силы принято искать далеко, как в историческом, так и в географическом смыслах: в Гималаях, на греческом Афоне, на острове Пасхи. Многим из нас кажется, что только там можно обрести духовную свободу, вернуть телесное здоровье.
Но к чему это я?
К тому, что Места Силы неожиданно могут оказаться совсем рядом. И создавать их, преодолевая порой невероятные преграды, могут наши с вами современники, живущие в России, – любовью, бескорыстием, решительным действием, ничуть не заботясь о славе и проникновении в анналы истории.
Надеюсь, что собранные в книге материалы послужат этому неопровержимым доказательством.
И если эта книга поможет хотя бы нескольким семьям, убережёт их от отчаяния, позволит почувствовать себя не брошенными, протянет им незримую руку помощи, даст ощущение почвы под ногами, буду счастлива. (Координаты, которые могут понадобиться, вынесены на последнюю страницу книги.)
В завершение хочу выразить огромную признательность в первую очередь всем родителям и детям, откликнувшимся на идею книги, извиниться перед семьями, чьи истории по тем или иным причинам в книгу не вошли;
сказать большое спасибо врачам Кондратчику Константину Леонидовичу, Махортых Татьяне Жановне, Попа Александру Валентиновичу за неутомимый труд по спасению детских жизней и честные неформальные интервью;
врачам лечебно-реабилитационного центра «Русское поле»;
благотворительным фондам:
«Виктория» во Владимирской области,
«Алёнка» в Томске,
«Виктория» в Самаре,
«Доброе дело» в Ульяновске;
московским фондам:
«Подари жизнь»,
«Настенька»,
«Жизнь»,
Фонду Константина Хабенского;
а также всем благотворительным организациям, работающим в России, за ту бесценную помощь, которую они ежедневно оказывают огромному числу российских семей;
отдельно поблагодарить подругу и единомышленницу Людмилу Абраменко, вместе с которой мы взялись за этот проект, чью действенную сердечную поддержку я ощущала на протяжении года;
Галину Устинову, по высшему провидению встреченную
