Ознакомительная версия.
Помню, мы забрали ее в апреле, а летом поехали отдыхать на море. Летим на самолете, Ире все не нравится, ей все плохо. На берегу моря пальмы, цветы, Ире все это кажется и вовсе отвратительным. Все в жизни не к добру, и единственное, что можно сделать – это расстроиться. И потом, когда мы вернулись домой, а дом-то, оказывается, стоит на месте, никуда не исчез, она была очень удивлена и только в этот момент успокоилась. С тех пор стала потихонечку, медленно и неуверенно доверять миру. Но все равно спала плохо, постоянно качалась. И путешествия ей не годятся. Сейчас мы уже поняли, что сильные эмоции только выбивают ее из колеи. В силу слабости, тонкости и нестабильности нервной системы она реагирует очень сильно.
Но сейчас уже если ей уделяется нормальное внимание, персональное, то все намного лучше. В коллективе, конечно, с ней трудно, она проигрывает другим детям по всем параметрам. При этом стремится, как поросенок диснеевский, всех растолкать, раздвинуть, куда-то пролезть, вызывая тем самым всеобщее раздражение. А наедине она уже позитивная – успокаивается, уравновешивается, и с ней приятно проводить время. Ей гораздо лучше, когда нет внешних раздражителей и неожиданностей, когда жизнь обретает структуру – подняли, покормили, потом прогулка. В структуре у нее все начинает налаживаться. В школу, надеемся, она пойдет с 8 лет, через год. Я очень сильно рассчитываю на этот год, потому что опыт показывает, что это такой участок быстрого развития. Хотя пока отставание у нас капитальное, она сейчас по развитию как пятилетний ребенок.
В 2011 году Лада в очередной своей экспедиции по близлежащим городам, под Петербургом, обнаружила в одном из детских домов девочку 11 лет и как-то сильно разволновалась на ее счет. Дело в том, что Саша, наш первый приемный ребенок, была мулаткой, с непонятно откуда взявшимся происхождением. И вот эта 11-летняя девочка оказалась той же удивительной этнической внешности, она выглядела как родная сестра Саши. Я, разумеется, сказал Ладе, чтобы она даже не думала. Что это просто психоз и детей нам хватит. Но, естественно, через некоторое время мы ее забрали. Таким образом, у нас появилась Нина, наша старшая приемная дочь. Она с нами уже четыре года, в этом году ей исполнилось 15 лет. Когда мы брали Нину, я уже многое понимал, у нас был опыт приемного родительства. И потом благодаря деятельности Лады я много узнавал с ее слов, из общения с другими людьми у нас появилось очень много друзей-усыновителей. Мы понимали, что дети-подростки – это очень ответственно. К тому же Нина с рождения была в учреждении, провела там все 11 лет. Но мы решили, что рискнем, и рискнули. На мой взгляд, ребенок, который нам достался, – это Божий промысел. Нинка – один из самых надежных партнеров для нас с женой, она ответственная, на удивление не депривированная. Ее очень любят дети, они прекрасно ее приняли. Наша кровная дочка просто обожает Нину. И маленький, естественно, тоже – Алексей родился уже после того, как Нина пришла в нашу семью.
У нее стояла умственная отсталость, все как положено. Но, разумеется, она никакая не умственно отсталая. Просто была банальная педагогическая запущенность. В школе Лада сначала перевела Нину на заочное обучение, и дочка за один год прошла два класса – было отставание на один класс. Догнали, пошли в обычную общеобразовательную школу – в 6-й класс. Нина учится очень ответственно. Если сравнить с тем, как учился я или мой кровный сын, небо и земля. Она, как я говорю, человек с колдовством – для меня загадочная девушка совершенно. Она физически сильная, обладает медвежьей силой, и если была бы мальчиком, то точно была бы чемпионом по какой-нибудь спортивной борьбе. Мы ее сначала отдали на волейбол. Она пришла, 30 раз отжалась от пола, и ее сразу взяли в команду. Но потом секция закрылась. Я предложил ей пойти в дзюдо. Она тренировалась, тренер был ею доволен. Но я как-то пришел на соревнование, увидел разминку и понял, что она страшно халявит. Я говорю: «Нина, ты чего халявишь?» А она говорит: «Буду я еще на всякую фигню силы тратить перед схваткой!» У нее есть мотивация быть лучше всех, но именно спортивной мотивации особенно нет, хотя «Физики» немерено. Нина очень ответственная и собранная. Если в лагерь ехать или идти в поход, она сама все соберет по своему списку. Если вечером говорит, что не осталось сил на какой-то урок, то утром по будильнику встанет в 5 утра и сама все, что не успела, доделает.
В общем, Нина просто не поддается нормальному описанию. Ваня, наш старший сын, в отношении учебы, по моим понятиям был бездельник и балбес, который все делал, как положено мальчишке – прогуливал, отлынивал. Я сам был такой. Я хоть и окончил английскую школу, но учился просто кошмарно. Еле-еле исправлял 2 на 3 и, кроме языка, ничего оттуда не вынес. А мое высшее образование – это вообще смех на палке. После школы я поступил в архитектурный, но тогда же влюбился в Ладу и подумал, что не стану тратить драгоценное время любви на какую-то муть. Хотел взять академку, но мне академку не дали, просто отчислили. А позднее мой тесть помог мне перевестись на заочное в вуз, в котором сам преподавал. Я тогда уже много работал и учился по самому минимуму. Каждую следующую сессию я просто проверял систему на прочность – насколько меньше можно сделать, чтобы сдать сессию. Напрягался все меньше и меньше, но экзамены, впрочем, всегда сдавал.
А у Нины даже близко разгильдяйства такого нет. Она собранная, ответственная, умная, и у нее педагогический дар. Если я объясняю что-то своей дочке Наташе, это один результат, а если объясняет Нина, то Наташа схватывает все на лету. Я долго бился, учил Наташу кататься на велосипеде – бесполезно. Хотя поощрял, хвалил, не ругал, но она только уставала. А тут приезжаю в деревню, и Наташа спокойно катается на велосипеде. Спрашиваю: «Как тебе это удалось?» А она: «Мне Нина просто сказала – садись, езжай и смотри прямо». Ну вот, разве не колдунья?
С кровной родней Нины у нас пока контактов никаких нет. У нее такая история: она была первым ребенком, мать родила ее в 16 лет. После Нины у нее родилось еще 5 детей, и ни от кого из них она не отказалась. Оставила только Нину, потому что сама была ребенком, а помочь, видимо, было некому. В итоге так и не смогла Нинку забрать, хотя пыталась алименты платить. Она не пьяница, не наркоманка, просто человек со сложной судьбой. Нина, конечно, испытывает потребность увидеться с матерью, говорит, что будет ей помогать. Но проблема в том, что мать живет в 400 км от Петербурга, не так легко доехать. Скорее всего мы поедем и познакомимся, когда Нина станет совершеннолетней. Хотя, конечно, у меня есть сомнения, к чему это может привести и стоит ли это предпринимать. Когда мы ехали домой из детского дома, Нина сказала нам: «У меня мама пьяница и наркоманка». Лада спросила: «Кто тебе сказал?» Воспитатели, говорит. «Нет, Нина, это неправда. Мама у тебя нормальная. Не пьяница и не наркоманка». Вот зачем такие вещи детям внушают в детских домах? Человек всегда понимает, что родился от отца и матери, от которых многое взял.
В общем, на данный момент у нас пятеро детей. Трое кровных – последний родился 3 года назад, совсем малыш, старшему кровному 22 года. Разница почти 20 лет. Наташа посередине, ей 11. Про Нину и Иру я уже рассказал – им 15 и 7.
Мы, кстати, ШПР не проходили – когда брали первого ребенка, никаких школ еще не было и в помине. Походили на занятия, они тогда были необязательные, в «Родительский мост» – у них было кризисное сопровождение, и они занимались подготовкой приемных родителей. Но никаких сертификатов нам не выдавали. Когда мы брали второго ребенка, от нас уже потребовали ШПР, однако, поскольку у нас за спиной было одно усыновление, можно было этот вопрос обойти. Сами мы уже считали себя матерыми родителями. С Нинкой мы тоже не проходили ШПР. К этому времени я сам иногда читал лекции в школах приемных родителей Петербурга. У нас появились контакты со многими психологами, и нас приглашали. У меня на самом деле сложных или шокирующих ситуаций, связанных с педагогикой, не было. Но был личный опыт, которым, я считаю, чрезвычайно важно поделиться с другими приемными родителями. Это касается опыта с Сашей и с Ирой. Причем это скорее экзистенциальный опыт.
Как я чувствую и как мне кажется, когда мы берем приемного ребенка – это важный момент, потому что происходит поворот в судьбе. Изменение как минимум двух траекторий – траектории ребенка и взрослого. Происходит колоссальный, невероятный вираж. Судьба человека стоит на неких рельсах, и она по этим рельсам едет, и вдруг происходит невообразимый толчок, взрослый как будто ловит большую массу и дальше тащит ее по своему пути. Врач один знакомый сказал: «Когда вы берете приемного ребенка, вы принимаете чужую судьбу». Может, это стоит немножко по-другому сформулировать, но в принципе трое приемных детей – это то, что сильно меняло нашу судьбу. Хотя справедливости ради надо сказать, что любой ребенок меняет судьбу, кровный тоже.
Ознакомительная версия.
