На поверку все эти учреждения лишены даже налёта академичности. Чтобы открыть научно-исследовательский институт или центр в Италии достаточно повесить вывеску на двери подъезда, снять двухкомнатную квартиру, обзавестись адресом электронной почты — и дело в шляпе. Тем не менее, эти центры и институты направляют своих «экспертов» для участия в шоу на государственных каналах «RAI» и частных каналах «Mediaset», принадлежащих Берлускони. Они читают лекции в частных университетах. Их приглашают консультантами в Кабинет Совета министров. Такой род деятельности во многом объясняет, в какую игру решили сыграть неоконсерваторы. Напомним, правительство правого центра (2001–2006) и его компетентные органы были до отказа заполнены (разумеется, имелись некоторые исключения) «дилетантами», игравшими роль экспертов и консультантов. Правда, они никогда не переступали порога университетов или учреждений культуры. Несмотря на это, новоиспечённым культурологам удавалось поддерживать контакты и устанавливать связи с миром университетской культуры. Из карьерных соображений профессура не противилась этой игре. Без стеснения господа-эксперты публично и с откровенным цинизмом заявляли, что они действуют вне рамок замшелой университетской культуры. Главное для них — воспользоваться моментом, который вряд ли ещё когда-либо повторится.
Однако не стоит с усмешкой относиться к итальянским курьёзам. В большинстве случаев правление правых оставило непреходящий след в институтах власти. Перед нами не просто «дивертисмент», устроенный властью. Кто-кто, а власть прекрасно понимает, что время от времени необходимо разбрызгивать парфюм культуры. Тут было не просто желание предоставить возможность своим менеджерам блеснуть культурой в салонах власти. Как бы там ни было, менеджеры всегда или слишком ленивы, или настолько безграмотны, чтобы стоило всерьёз говорить о какой-то культурной политике или о чём-то напоминающем её. Несомненно, все эти курьёзы имели место. Но вызывает беспокойство другое.
Дело в том, что на первых порах мы отнеслись легкомысленно, порой с чувством досады, порой с надменным любопытством, к феномену американского неоконсерватизма. Мы обращали внимание разве что на его политико-идеологические и публицистические корни. На самом деле перед нами философский феномен. Конечно, у некоторых посредственных авторов он выглядит, как не заслуживающий серьёзного внимания. Но сам по себе этот феномен продиктован предельно чёткой, как в техническом, так и в концептуальном смысле, программой.
Цель неоконов — «абсолютизация» принципа естественных и неотчуждаемых прав человека. Они стремятся увести этот принцип из-под огня критики и за рамки исторического процесса. Неоконы также преисполнены желания представить в качестве непререкаемой парадигмы всемирную историю, провозглашающую либерализм «вектором свободы» для всего человечества. Во главе с Джоном Локком и отцами-основателями Соединённых Штатов Америки.
Неоконсерватизм, как реакция на национал-социалистический и коммунистический тоталитаризмы, ведёт непримиримую борьбу против любой формы «варварства» и «тирании», оставляя за собой право на понимание «варварства» и «тирании». Очень важным аспектом неоконсервативной идеологии и пропаганды является «борьба с диктатурой». Это принципиальная и бескомпромиссная борьба осуществляется на практике посредством «экспорта демократии». Все и без того видят, что на протяжении длительного времени в своей военно-дипломатической деятельности США пользуются приёмами и методами весьма схожими с теми, которые применял Герман Геринг (Hermann Goering). Он один имел право решать, кто еврей, а кто не еврей. Американские правительства являются непримиримыми противниками диктатур. Однако, кто является диктатором, а кто нет, решает только правительство США.
Так, Саддам Хусейн периода «забытой войны» 80-х годов мог сколько угодно травить газом курдов и преследовать шиитов, оставаясь при этом президентом дружественной страны, поборником светского государства, прогрессистом, правда, излишне «авторитарным». Так что, применительно к Ираку той поры в Америке получила хождение формулировка «диктатура развития». Такая тактика использовалась или используется применительно к разнообразным диктаторам, вроде Нориеги, Пиночета, Сухарто, Саддама, Мушарафа и др. Неоконсервативное движение, выступающее против любой формы «релятивизма», стремится установить универсальное господство свободы и мира. Это своего рода светская форма (несмотря на упоминание имени божия) древней христианской формулы «соmpelle intrare».[231] Неоконсерваторы копируют её, пребывая в полной уверенности, что на их стороне царство разума и истины. Используя этот своеобразный коктейль из разнородных формулировок, неоконсерватизм проникает в Европу.
Но оставим в стороне скоропалительные обращения в неоконсервативную веру итальянских политиков и журналистов. Интереснее поразмыслить над судьбой Ива Рукота (Yves Roucaute), преподавателя Университета Париж X — Нантер. Ив Рукот оставил учение Грамши и перешёл на позиции неоконсерватизма. Движение неоконов он считает более сильным противником «реакционеров всех мастей, как правого, так и левого толка». По его мнению, неоконсерватизм исповедует «принцип надежды», ибо основан на философии счастья, так называемом, «сингуляризме». В настоящее время бывший приверженец Грамши отстаивает новую концепцию «справедливых войн». Всякая война считается справедливой, если она ведётся против «релятивизма». Иными словами — против любых концептуальных форм существования культуры, которые отличаются от единственной легитимной формы культуры, обосновывающей либеризм и существующий в её формах индивидуализм.[232]
Итак, буквально на наших глазах происходит формирование нового тоталитаризма. Причём этот тоталитаризм несёт на себе несмываемое клеймо якобинства. Напомним, что с псевдоисторической точки зрения и с точки зрения номинализма якобинство является одним из главных противников неоконсервативной мысли. В своём противостоянии якобинству неоконы считают себя наследниками двух революций — Славной английской и Американской революции. При этом между якобинством и названными революциями они проводят схематическое и искусственное противопоставление, предавая забвению, существовавшие между ними прямые связи. Прежде всего, неустранимость якобинства выражается в придании светского характера западноцентристской и либерал-либеристской догматике. Или мы забыли, что своих противников Сен-Жюст считал «варварами» и «тиранами»? Догматики неоконы клеймят позором, называя «релятивистской» любую форму жизни и мысли, мало-мальски отличающуюся от их собственной парадигмы. Согласно этой парадигме только неоконсерваторы обладают монопольным правом на поиск Добра. Прочие формы мысли, равно как и религиозный, гражданский и социальный опыт, не имеющие западного первородства, отвергаются, как «варварские» или «тиранические» извращения.
Думаю, не стоить подтрунивать над этими претензиями. Мы не будем недооценивать их силу. Не станем обманывать себя ссылками на бросающуюся в глаза концептуальную слабость теоретических построений. После целого периода философии «слабой мысли» мы очутились перед лицом «пустой мысли». Притом, что на самом деле мы имеем дело с чрезвычайно сильной мыслью. Ведь она претендует на придание интеллектуальной легитимности силе денег, силе рынка и силе арсеналов, которыми манипулируют финансовые и предпринимательские элиты. В их руках рычаги управления сверхдержавой и большинством западных стран.
В синтезе неоконсервативный проект вполне транспарентен. С полной очевидностью он демонстрирует наличие у него «дальних» предшественников. Правда, по историческим меркам не таких уж и дальних. Мы говорим об идеологических корнях основателей неоконсерватизма. Это марксизм в троцкистской интерпретации. Неоконы хорошо усвоили старый марксистский принцип насчёт философов, которые объясняли мир, а наша задача изменить его. После получения первого президентского мандата, но в особенности после 11 сентября 2001 года, именно в насильственном изменении и переделке мира состоит проект команды во главе с Джорджем Бушем. Члены команды осуществляют проект, который, нравится нам это или нет, по своей сути является «революционным». На внутриполитическом фронте поставлена задача по превращению отдельных штатов в «сообщество собственников». Во внешней политике основная задача одержать победу в «войне с международным терроризмом». В дальнейшем распорядиться плодами победы таким образом, чтобы переделать весь мир. Начинать преобразования предстоит с Ближнего Востока. Главное — в форсированном режиме обеспечить достижение всеобщего блага. Для того чтобы осчастливить всё человечество, во главу угла должно быть поставлено соблюдение интересов Соединённых Штатов, иными словами — нынешних хозяев, руководителей и представителей тех кругов США, чьим «исполнительным комитетом» они являются.
