Ознакомительная версия.
Наша часть, парни, работа нацболов, наш вклад в подготовке прозрения общества и сегодняшнего массового протеста очень велик. Наш вклад огромен. Он больше других вкладов. То, что либералы, ощеривши зубы как гиены, угнали массы от, как им кажется сейчас, более ненужных им нацболов, является предательским актом войны без объявления войны.
Дед помолчал. Продолжил.
– И мы не можем более, таким образом, считать их союзниками. Они стали отныне нашими врагами. Отныне у нас два врага. Буржуазная власть и оспаривающая эту власть неолиберальная, откровенно прозападная «болотная» группировка Немцова.
Пока Дед говорил, снег замёл «Волгу» так, что залепил все окна и ничего не было видно.
– Мы не разрывали союз с ними. Союз существовал до сегодняшнего дня. Они разорвали его сами. Отныне мы ничем им не обязаны.
– А теперь – на Ленинский, – сказал Дед. Завтра рано вставать.
4
Было темным-темно, когда они ранним утром следующего дня ехали по набережным к гостиничному комплексу «Измайлово». Было так темно, как в глухом чёрном лесу, и дороги были без автомобилей. Как XVI век какой-нибудь. Было восемь утра.
Но радио «Эхо Москвы» уже болтало вовсю, упоённо разглагольствуя об одержанной победе.
Все были вчера на Болотной. Все. И националисты, и левые, «Левый фронт» Удальцова, в частности. И полиция не задержала ни одного человека. Полиция вела себя так образцово-показательно, по-джентльменски, что собравшиеся улыбались им и кричали «Полиция с народом!».
За рулём был Колян. Сзади Деду было видно, с заднего сиденья, как натягивались его уши, он морщился от неприязни. И Дед морщился, слушая враждебное радио.
Говорил Рыклин: «Сидели мы в “Жан-Жаке”, а не в “Джон Донне”…»
– Переключи, Колян, пингвина позорного.
Колян протянул длинную руку и нажал несколько раз кнопку радио, раздалось «пип-пип-пип», вдруг выловил голос Немцова: «Он, Дед, открыто призывал занять Думу и ЦИК, то есть гнал людей на кровь и тюрьму. Конченый подонок и провокатор. Я горжусь, что не дал ему утопить протест в крови».
– Вот сука жирная! Что это за волна?
– Вроде «Коммерсант-ФМ».
– Школа Ельцина этот Немцов. Лжёт бессовестно. Я говорил только, что собравшимся на площади Революции следует подойти к зданию ЦИК и к зданию Думы, и встать там, и сказать, что мы не уйдём, пока не отменят результаты выборов. И только.
– Им …ард…инович, нужно объяснить своё предательство. Они объясняют, что спасли Россию от кровопролития, которое задумали вы… – сказал Михаил, он сидел впереди рядом с водителем.
– Непонятно тогда, почему я до сих пор не в тюрьме, – пробормотал Дед.
– Короче, они гонят дезу, – сказал Михаил.
В 8.30 Михаилу сообщили сведения из района комплекса «Измайлово». Говённые сведения.
– Информация такая, – сказал Михаил, – у ближайших станций метро менты вывесили растяжки.
Михаил включил под потолком «Волги» лампочку и прочёл по измятой бумажке: «К сведению граждан, явившихся на собрание инициативной группы избирателей для поддержки выдвижения кандидата на должность президента РФ …арда…иновича… Собрание отменяется, поскольку в залах, отведённых для собрания, производится срочный ремонт».
– Подпись там есть?
– Есть. Управление МВД по Измайловскому району.
– Понятно.
Что-то подобное Дед ожидал. Какую-то государственную подлость. Но не именно эту. Их подлости всегда застают его врасплох. Ожидаешь одну, а они против тебя выбрасывают неожиданно другую.
– Ребята сказали, что баннеры все идентичные и выполнены не ручным способом, но отпечатаны машинным на серой ткани, – уточнил Михаил. – Приготовились заранее.
Другой бы лидер на месте Деда впал в отчаянье. Вчера состоялся самый мрачный день в его политической биографии. И вот ещё один удар, через какой-то десяток часов.
– Люди-то подходят? – спросил Дед.
– Да уже пара сотен на месте.
– Посмотрим, что мы можем сделать.
«Волга» пошуршала колёсами дальше.
– «Герои» Болотной спят ещё, упоённые собой, – подумал Дед. – Вчера они допоздна смаковали победу, отмечая её в барах и ресторанах. Кто в «Жан-Жаке», кто в «Джон Донне», самые жирные в какой-нибудь «Ванили» наискосок от Храма Христа Спасителя. Какой-нибудь Немцов именно там… Говорят, там жутко дорого, – Дед в рестораны не ходил, не по карману.
Вход в бизнес-центр «Вега» был ярко освещён и огорожен полицейскими ограждениями. За ними внутри похаживали полицейские и, группами, тепло одетые жирные опера в гражданском.
Дед подошёл, подозвал ближайшего полицейского, представился и потребовал главного. Ему привели приземистого полковника с брюшком. Дед вдруг вообразил полковника в его полковничьей квартире, толстая жена, дети, внуки, тапочки. Грамоты за безупречную службу на стене в рамках. Зажигалка в виде пистолета, что-то такое. На окнах тесные ряды занавесок и штор, чтобы убить совсем свет.
Полковник, глаза пустые, повторил Деду содержание баннеров. За полковником стоял подполковник с неправильными злыми глазами. Подполковник время от времени касался висящей у него под брюхом кобуры пистолета.
Дед:
– Вы нарушаете закон. По закону я имею право. 30 ноября я подал в ЦИК письменное оповещение о проведении собрания по выдвижению именно по этому адресу, поскольку ещё раньше мы подписали с владельцем договор аренды и оплатили аренду.
Полковник с пустыми глазами:
– Вы поймите, уважаемый, мы, полиция, тут ни при чём, случилось чрезвычайное происшествие, авария. Владелец производит ремонт. Нас вызвали для обеспечения порядка.
Дед:
– Вы совершаете политическое преступление… Владелец лжёт. Ещё вчера вечером в арендованных нами этих же залах «Суриков» и «Васнецов» проводил собрание кандидат…ионов…
Полковник:
– Послушайте, уважаемый…
Дед думает. Прорваться внутрь им не дадут. В утренней темноте прильнули к корпусу «Вега» здесь и там шесть автобусов ОМОНа. Если даже часть его людей прорвётся, то им не дадут провести там собрание. Выкурят газом или ещё как. Между тем, предвидя подобную ситуацию, нацболы заранее арендовали автобус, старый «икарус», он стоит в десятках метров от корпуса «Вега» на паркинге.
5
Постепенно подходят люди. И светает. Подковой такой расположилась инициативная группа по его, Деда, выдвижению. Подковой у входа в корпус «Вега». Полиция настороженно поправляет свои автоматы. Взяли для устрашения. Маловероятно, что им отдали приказ применить их. Разве только в том случае, если сторонники Деда набросятся непосредственно на полицию.
Между собравшейся толпой и автобусом на паркинге постоянно курсируют «штабные», как их называет Дед, те, кто занимается в партии бумагами. Налаживают всё для регистрации.
Полицейское начальство и несколько хмурых людей в штатском наблюдают за происходящим, не вмешиваясь.
Дед между тем расхаживает среди толпы, здоровается с активистами, которых знает, знакомится с незнакомыми.
– Холодно …ард…инович. Возьмите, у вас даже шарфа нет, горло укутайте! – девочка, о которой Дед только и знает, что её зовут Маша, отдаёт ему свой палестинский, белый с красным, платок.
– А вы-то как будете?
– У меня ещё шарф есть.
Маша достаёт из сумки красный шарф. А Дед укутывает шею и грудь в палестинский платок. Нужно сказать, с наслаждением. Потому что температура в сравнении со вчерашним днём значительно понизилась (так что если увидите фото Деда в бело-красном палестинском платке, то знайте: это фото сделано в день 11 декабря 2010 года).
Вроде всё в автобусе готово к регистрации, но по-прежнему стоят люди у входа в корпус «Вега».
– Чего ждём? – Дед поймал Сашу Аверина.
– Ждём нотариуса.
Нотариуса дождались. Но со вкусом одетая и хорошо говорящая женщина отказалась заверить регистрацию паспортов, проведённую в автобусе на паркинге. Она, как она объяснила, имеет право заверить паспорта, зарегистрированные в здании по адресу корпуса «Вега», а именно г. Москва, Измайловское шоссе, д. 71, корпус ЗВ. Так как именно этот адрес был обозначен в уведомлении, поданном Дедом и Сашей Авериным 30 ноября в Центральную избирательную комиссию.
– Ну как же так? – Дед как можно человечнее смотрит прямо в глаза женщине-нотариусу. Глаза умело подведены синим, только самую малость, не вульгарно. Кожа нотариуса чуть-чуть орошена мягким кремом. Нотариусы в Российской Федерации своего рода элита. Их немного и стать нотариусом нелегко. Нужно сдать тысячи экзаменов и пройти тыщи проверок. Нотариусы не бедные люди.
– Если я …ард…инович…, заверю ваши бумаги, паспорта, которые вы зарегистрируете в автобусе, то ЦИК всё равно признает ваши бумаги недействительными, а я лишусь лицензии.
– И что, никак, ну прямо никак нельзя иначе?
– Нельзя… ард…инович…
Нотариус повернулась и не торопясь ушла через толпу пришедших помочь Деду стать кандидатом в президенты Российской Федерации. «Кепка, палестинский платок, потасканный, служащий тебе уже восьмой год флотский бушлатик, ну какой ты, в самом деле, кандидат в президенты», – сказал себе Дед. Разве такие кандидаты бывают? У тебя даже живота нет.
Ознакомительная версия.
