Но гулял по Украине Махно недолго. Красные, использовав его как союзника в борьбе с белыми, сразу после занятия Крыма взялись за ликвидацию своего временного союзника. Тут-то и выяснилось, что блистать умением вести партизанскую войну Махно мог только на фоне общеукраинской неразберихи. Оставшись с красными один на один, он, разумеется, долго продержаться не мог. В 1921 году после нескольких месяцев ожесточенных боев с превосходящими силами Красной Армии остатки армии Махно были прижаты к румынской границе. В августе 1921 года Махно с отрядом из 78 человек ушел через границу в Румынию.
«Тяжелая операция» — считать деньги
Немецкая марионетка гетман Скоропадский недолго продержался у власти. В ноябре 1918 г. после революции в Германии немецкие войска были выведены с Украины, а 18 ноября Запорожский корпус, стоявший в Харькове и служивший с мая 1918 года гетману, объявил в городе власть Директории Украинской Народной Республики. После перехода власти в декабре 1918 года почти по всей Украине в руки Директории во главе с Владимиром Винниченко и Петлюрой основной денежной единицей снова была провозглашена гривна.
Но принцип «туда-сюда-обратно» на Украине работал в полную силу. Директория тоже существовала очень недолго. 3 января 1919 г. в Харьков вступили советские части и вторично в городе была установлена советская власть. 8–10 марта 1919 года в Харькове состоялся Третий Всеукраинский съезд Советов, на котором было провозглашено о создании Украинской советской социалистической республики (УССР). Но на Украину неудержимо шли деникинские войска, и советская власть опять была свергнута.
25 июня 1919 года Харьков заняла белая Добровольческая армия. Первым в центр города вступили со стороны улицы Кузнечной дроздовские части под командованием Антона Туркула.
Главнокомандующий Вооруженными силами Юга России Антон Иванович Деникин сразу после взятия Харькова Добровольческой армией 28 июня присутствовал на торжественном молебне, посвященном освобождению города, на площади перед Никольским собором. Жителями города Главкому были преподнесены хлеб-соль на специальном блюде. С этого момента, как казалось измученным харьковчанам и осевшим здесь беженцам, наступила некая стабильность — явление за последние полтора года на Украине небывалое. Даже жизнь стала потихоньку налаживаться, хотя цены на все были, естественно, фантастические.
«В Харькове в конце 1919 года внешне жизнь била ключом. Улицы были переполнены нарядной толпой, магазины и базары, как нам казалось, ломились от товаров. Правда, все это было для нас не по карману. Мы должны были очень экономить, чтобы растянуть на более долгий срок наши скудные “капиталы”…»[117]
Но кажущееся процветание было на самом деле очень зыбким. Уже осенью 1919 г. ситуация резко изменилась. Это было ясно и самим вождям белых. Вот как генерал Врангель характеризовал создавшуюся ситуацию:
«Вместе с тем для меня было ясно, что чудесно воздвигнутое генералом Деникиным здание зиждется на песке. Мы захватили огромное пространство, но не имели сил для удержания его за собой. На огромном изогнутом дугой к северу фронте вытянулись жидким кордоном наши войска. Сзади ничего не было, резервы отсутствовали. В тылу не было ни одного укрепленного узла сопротивления. Между тем противник твердо придерживался принципа сосредоточения сил на главном направлении и действий против живой силы врага. Отбросив сибирские армии адмирала Колчака на восток, он спокойно смотрел на продвижение наших войск к Курску и Орлу, сосредотачивая освободившиеся на сибирском фронте дивизии против моих войск, угрожавших сообщениям сибирской Красной армии. Теперь, отбросив мою армию к Царицыну, ясно отдавая себе отчет в том, что обескровленная трехмесячными боями Кавказская армия не может начать новой наступательной операции, красное командование стало лихорадочно сосредоточивать свои войска на стыке Донской и Добровольческой армий. Сосредоточивающейся новой крупной массе красных войск Главнокомандующему нечего было противопоставить.
В глубоком тылу Екатеринославской губернии вспыхнули крестьянские восстания. Шайки разбойника Махно беспрепятственно захватывали города, грабили и убивали жителей, уничтожали интендантские и артиллерийские склады.
В стране отсутствовал минимальный порядок. Слабая власть не умела заставить себе повиноваться. Подбор администрации на местах был совершенно неудовлетворителен. Произвол и злоупотребления чинов государственной стражи, многочисленных органов контрразведки и уголовно-розыскного дела стали обычным явлением. Сложный вопрос нарушенного смутой землепользования многочисленными, подчас противоречивыми приказами Главнокомандующего не был хоть сколько-нибудь удовлетворительно разрешен. Изданными в июне правилами о сборе урожая трав правительством была обещана половина помещику, половина посевщику, из урожая хлебов ⅔, а корнеплодов ⅚ посевщику, а остальное помещику. Уже через два месяца этот расчет был изменен, и помещичья доля понижена до ⅕ для хлебов и 1/10 для корнеплодов. И тут в земельном вопросе, как и в других, не было ясного, реального и определенного плана правительства. Несмотря на то что правительство обладало огромными, не поддающимися учету естественными богатствами страны, курс денег беспрерывно падал, и ценность жизни быстро возрастала. По сравнению со стоимостью жизни оклады военных и гражданских служащих были нищенскими, следствием чего явились многочисленные злоупотребления должностных лиц…
Хищения и мздоимство глубоко проникли во все отрасли управления. За соответствующую мзду можно было обойти любое распоряжение правительства. Несмотря на огромные естественные богатства занятого нами района, наша денежная валюта непрерывно падала. Предоставленный главным командованием на комиссионных началах частным предпринимателям вывоз почти ничего не приносил казне. Обязательные отчисления в казну с реализуемых за границей товаров большей частью оставались в кармане предпринимателя»[118].
Ситуация на фронте в октябре 1919 года переломилась, и белые войска начали отступление. К декабрю фронт боевых действий снова приблизился к Харькову. Город от наступающих частей РККА обороняли силы Добровольческого (1-го Армейского) корпуса генерала А.П. Кутепова. Основное сопротивление отступающие части оказывали северо-восточнее города. При этом сам город 6–12 декабря крупными силами не оборонялся и был отдан практически без боя. Некоторые отступающие части делали попытки осуществлять только локальное сопротивление. Штаб Добровольческой армии во главе с В.З. Май-Маевским эвакуировался из Харькова 10 декабря. 12 декабря 1919 года город покинули последние корниловские части, после чего в Харьков вошли войска РККА и период пребывания Добровольческой армии в городе завершился. В Харькове в третий раз и уже окончательно была установлена советская власть. Через неделю 19 декабря Харьков был объявлен столицей УССР. Красные войска неудержимо наступали, захватывая Украину, и в начале 1920 г. на Украине была установлена советская власть.
Украинские крестьяне к тому времени не доверяли ни единой из имеющихся в обороте валют, отдавая преимущество натуральному обмену. И немудрено — у многих накопились целые сундуки разнообразнейших денег, большинство из которых уже годились только на оклейку стен. Украинский писатель Осип Маковей в сатирическом произведении «Тяжелая операция», написанном в 1923 г., нарисовал подобную картину в западноукраинской крестьянской семье. Старый крестьянин, у которого осело за годы войны множество разных купюр, уже не мог их сосчитать и пригласил ради этого к себе местного врача, прикинувшись больным. В итоге «тяжелой операции» врач подвел итоги:
«Итак, имеете, хозяин, 3453 доллара, 12 500 австрийских крон, 8237 царских рублей, 2747 немецких марок, 250 000 украинских рублей, и 172 000 гривен, и 8 327 255 польских марок. Еще и несколько большевистских тысчонок здесь есть…» Нет сомнения, что подобные «сокровища» оседали за годы Первой мировой и Гражданской войн в загашниках не только литературного персонажа, а и реальных его прототипов. Именно поэтому и после 1920 г. население предпочитало деньгам натуральный обмен. Иногда это приводило к трагикомическим ситуациям.
«За сахар в Киеве цельный вагон мыла отвалят»
Вот как описаны злоключения красных кавалеристов, посланных с ответственным поручением в Киев: «Карантин во что бы то ни стало надо выдержать, — сказал я секретарю полкового партбюро. — И баня нужна лошадям, с горячей водой, с зеленым мылом, а у ветеринарного врача ни людей, ни мыла.
Секретарь принялся за прерванную работу. Я присел на скамеечку рядом с ним. Мои глаза непрерывно следили за движениями рук, ловко орудовавших кривым шилом и тонким сыромятным ушивальником. На коричневой коже оголовья одна за другой появлялись ровные, словно отпечатанные на машинке, строчки.
