24,4 орудия на километр фронта. Гвардейцы И.М. Чистякова занимали при этом на 14 км больший фронт. Аналогичная ситуация была и с танками. 40-я армия была лидером по числу танков среди армий Воронежского фронта, 237 единиц. В 6-й гвардейской армии танков было едва ли не вдвое меньше, 135 единиц. Получалось, что из трех армий на южном фасе выступа 6-я гвардейская армия была наименее подготовленной к отражению удара противника. Но именно по ней был нанесен удар главных сил Манштейна. С началом наступления немецких войск из 40-й армии потекли дивизии, артиллерийские полки и бригады в полосу немецкого наступления, но сметаемым шквалом огня и танковым ударом армии Г. Гота гвардейским дивизиям от этого было не легче. По сути, такое расположение войск Воронежского фронта привело к тому, что немцы в ходе наступления били советские войска по частям.
Общая численность войск Воронежского фронта на 1 июля 1943 г. составляла 625 590 человек, 4155 орудий всех типов (включая противотанковые), 4596 минометов, 1701 танк и САУ.
Пытка ожиданием.
Нет ничего удивительного, что командующий Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутин был не в восторге от идеи «преднамеренной обороны». Его силы были разбросаны на широком фронте, и при неблагоприятном стечении обстоятельств «преднамеренная оборона» могла привести к обвалу фронта и катастрофе. Перейти в наступление, пусть даже с риском получить щелчок по носу, аналогичный весеннему Харькову, казалось Николаю Федоровичу меньшим злом. Тем более, как уже было сказано выше, Воронежскому фронту удалось восстановить силы и войска были готовы к активным действиям. Начальник Генерального штаба Красной армии А.М. Василевский вспоминал:
«В результате непрерывного и самого тщательного войскового наблюдения за противником как на Воронежском, так и на Центральном фронтах, а также по данным, поступавшим от всех видов разведки, нам уже точно было известно, что фашисты полностью изготовились к наступлению. Но наступления почему-то не начинали. Вот это «почему-то» немало беспокоило нас, а некоторых даже выводило из равновесия. Особую нетерпеливость начал проявлять командующий Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутин. Николай Федорович неоднократно ставил передо мной вопрос о необходимости начать самим наступление, чтобы не упустить летнее время. Мои доводы, что переход врага в наступление против нас является вопросом ближайших дней и что наше наступление будет безусловно выгодно лишь противнику, его не убеждали.
— Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент, — взволнованно убеждал он меня. — Противник не наступает, скоро осень, и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно.
Из ежедневных переговоров с Верховным Главнокомандующим я видел, что неспокоен и он. Один раз он сообщил мне, что ему позвонил Ватутин и настаивает, чтобы не позднее первых чисел июля начать наше наступление; далее Сталин сказал, что считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания; что он приказал Ватутину подготовить и доложить свои соображения по Воронежскому фронту в Ставку» {53}.
Верховный с интересом отнесся к предложению командующего Воронежским фронтом отнюдь не в силу ветрености и непостоянства. Сомнения о целесообразности «преднамеренной обороны» были не только у Н.Ф. Ватутина, но и у И.В. Сталина. Г.К. Жуков свидетельствует: «Верховный сам все еще колебался — встретить ли противника обороной наших войск или нанести упреждающий удар. И.В. Сталин говорил, что наша оборона может не выдержать удара немецких войск, как не раз это бывало в 1941 и 1942 годах. В то же время он не был уверен в том, что наши войска в состоянии разгромить противника своими наступательными действиями. Это колебание продолжалось, как я помню, почти до середины мая» {54}.
Расчет Моделя на то, что советское командование потеряет терпение и начнет наступательные операции, был, несомненно, обоснованным. Задержка с переходом немцев в наступление заставила нервничать самого Сталина. При определенных условиях решение перейти в наступление могло быть принято, и Модель получил бы повод торжествовать. Что интересно, условия местности разделили военачальников Красной армии и вермахта на «остроконечников» и «тупоконечников», т. е. на сторонников наступательной и оборонительной стратегии в летней кампании 1943 г. Командовавший войсками в южном секторе советско-германского фронта Э. фон Манштейн был сторонником наступательной стратегии, т. к. понимал трудности обороны на больших пространствах. Точно так же понимал трудности обороны к югу от лесистых центральных районов Н.Ф. Ватутин. Оппозицией к ним были люди, имевшие печальный (советская сторона) и позитивный (немцы) опыт боев в центральном секторе фронта. Как показали дальнейшие события, западное направление до весны 1944 г. было «крепким орешком» для советских войск. Попытки взломать оборону немецких войск длительное время не приносили весомого результата. Перелом произошел только летом 1944 г.
Даже долгое ожидание не могло быть бесконечным. В два часа ночи 2 июля 1943 г. в адрес командующих войсками Западного, Брянского, Центрального, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов была отправлена директива Ставки № 30144, начинавшаяся словами: «По имеющимся сведениям немцы могут перейти в наступление на нашем фронте в период 3–6 июля». Командующим фронтами приказывалось быть в готовности к отражению удара противника и усилить наблюдение за противником. Отметим, что директива была направлена на все фронты западного и юго-западного направлений, т. е. советское Верховное командование до последнего не было уверено в действительном направлении немецкого наступления. Вскоре простой немецкий сапер развеял последние сомнения.
Наступает «гений обороны»
Если поначалу долгая пауза воспринималась как подарок судьбы, позволяющий лучше подготовиться к грядущим боям, то к концу первого месяца лета ожидание становилось все тревожнее. Не столько страх, сколько нетерпеливое ожидание схватки все более усиливалось перед лицом явных признаков надвигающейся грозы. В конце июня 1943 г. немецкое командование стало усиленно готовить свои войска к наступлению. Разведка Центрального фронта неоднократно наблюдала сосредоточение больших групп танков и самоходной артиллерии противника в лесах севернее Сеньково и Верх. Тагино. Сюда же подтягивалась мотопехота. Войска на передовой начали подвергаться внезапным коротким огневым налетам артиллерии. В воздухе практически непрерывно находились разведывательные самолеты противника. Усилила свою деятельность и наземная разведка. Ночью группы немецких саперов снимали свои минные поля, а также пытались проделывать проходы в советских минных полях и проволочных заграждениях.
В ночь на 5 июля разведывательный отряд 15-й стрелковой дивизии обнаружил в районе Верх. Тягино группу немецких саперов в количестве 17 человек, занятых работами по проделыванию проходов в минных полях. Захваченный в плен сапер 6-й пехотной дивизии Бруно Формель на допросе показал: «Немецкие войска приведены в полную боевую готовность и 5 июля, после короткой артиллерийской подготовки в 2 часа по европейскому времени, перейдут в наступление в общем направлении на Курск. Одновременно начнется наступление
