Делали привязку
И гуляли по траве,
Выбирая трассу.
Так не час, не пять часов
Отстучали ходики.
Вот программа налицо,
Налицо методика.
— «Ну, пойду тянуть гужи!»
— «Дядя Федя, что ты?
Пусть сперва пройдут дожди,
И начнем работать.
А пока что — подожди».
— «Снова вот те здрасьте!»
— «Ведь пока не йдут дожди
Грязи нет на трассе!»
— «А когда ж тот дождь пойдет?
Мочи ж нет от зноя!»
— «Здесь дожди два раза в год:
В осень и весною».
Вспомнил дядя Федя мать,
Сивку здесь не бросишь!
И остался поджидать
Дядя Федя осень.
Мылся в душе и читал,
Спал и горе мыкал.
На матрасе пролежал
Вот такую дырку.
Дни тянулись, как века.
Осень стала близкой,
И над степью облака
Потянулись низко.
Дождик шел и день и два.
Степь им напилася,
И послышались слова,
Что готова трасса.
— «Дядя Федя, запрягай,
И начнем, пожалуй!»
Тут народу до фига
Сразу набежало.
Ждали, ждали чуть не год,
И теперь, понятно,
Что же тут произойдет,
Каждому занятно.
Под обстрелом сотни глаз,
Фыркая сердито
И сопя в противогаз
Сивка бьет копытом.
Про себя благословясь,
Пожелав успеха,
Дядя Федя храбро в грязь
По бетонке съехал.
Грязь была — тягач тонул.
Кочки нет, чтоб сухо.
Сивка два шага шагнул
И увяз по брюхо.
И застыл — ни тпру, ни ну,
В грязи окаянной.
Тарантас прилип ко дну,
Чуть достали краном.
Федор только не ревет.
Отсылает тотчас
Телеграмму на завод,
Мол, коню нет мочи!
И завод не подкузьмил.
Вспомнив прогрессивку,
Самолетом отгрузил
Запасного Сивку.
Только не спасли гонцы
Свой завод от срама.
Полигон во все концы
Выслал телеграммы,
Что в телеге им уже
Вскрыта брака бездна,
Что телега вообще
Не способна ездить.
Что такую поискать,
Недругам отрада!
Что ее не выпускать,
А на свалку надо.
Что такая ни к чему,
В печь, и не иначе.
А конструкторов в тюрьму,
И без передачек.
Телеграммы не могли
Всех не огорошить.
В Главтелеге принялись
Волосы ерошить.
И в порядке срочных мер
В тот же вечер едет
В степи главный инженер
На подмогу Феде.
От жены привез поклон,
И в контору сходу.
Там с начальством начал он
Обсуждать методу.
Ну, а дяде Феде ждать
Оставалось тихо,
Потому что заседать
Там умели лихо.
Так умели заседать,
Что хоть плачь, хоть смейся,
Но пришлось решенья ждать
Чуть не целый месяц.
Вспомнив время то, когда
Освоенье было,
Вызвали, как в те года,
Из НИИ светило.
Он причин дал целый ряд
В разных вариантах.
Усомнился, говорят,
В фединых талантах.
— «Все в посадке ямщика!» —
Заявил он веско.
— «Так что нечего искать
Вам причин в железках.
Если радиус у вас
У колес чертежный,
То на этот тарантас
Положиться можно».
Спор день ото дня шумней
Бесконечно длился.
Все же главный инженер
Своего добился.
Чтобы впредь не говорить,
Что зазря старания,
Порешили повторить
Эти испытания.
А покуда столько дней
Ждать их довелося,
В том краю среди степей
Грянули морозы.
Вновь сошлись, кому не лень,
Все, кто был причастен.
Прилетело в степь на день
Из Москвы начальство.
Сивку нового запряг
Дядя Федя мигом.
У начальства на глазах
Прокатился с гиком.
Новый опыт удался
Так, что любо-мило.
Сивка рысью пронесся
По грязи застылой.
Что ж! Достигнут результат!
Все довольны этим.
За начальством все подряд
Двинули к банкету.
Ну, а Федя на двоих
Врезал для разрядки.
Можно выпить на свои,
Раз дела в порядке.
Сивок в поезд погрузил
И домой поехал.
Не зазря полгода жил,
Если есть успехи.
Знай, живи, да не ворчи.
Жалко только времени.
Главный вскоре получил
За успехи премию.
Что ж, кому-то ордена,
Прочие награды,
Ну, а Федора жена
Обняла у хаты.
Утром — снова на завод.
А навстречу Феде
Шли из заводских ворот
Новые телеги.
«В одну телегу впрячь не можно
коня и трепетную лань…»
А.С. Пушкин
На полигоне шла ежегодная научно практическая конференция. Это был главный радиолокационный полигон страны. Мощной страны, мировой державы — Союза Советских Социалистических Республик, СССР. Продолжалось упорное противостояние лагеря социализма и блоков капиталистических стран, созданных главным противником — Соединенными Штатами Америки, США. Все виды вооружений были вовлечены в это противостояние. На каждое средство возможного нападения лихорадочно создавались средства защиты. На подводные крейсеры-ракетоносцы — большие и малые противолодочные корабли, системы подводных гидроакустических антенн и буев. На авианосцы — титановые подводные лодки-охотники. На танки — противотанковые управляемые снаряды. На противотанковые управляемые снаряды — активная броня. На ракеты — системы противоракетной обороны, ПРО. На самолеты и крылатые ракеты — системы противовоздушной обороны, ПВО. Так шла холодная война. Изнурительная война. Она поглощала не только все силы и средства борющихся сторон. Как всякая война, она уносила человеческие жизни. Сотни, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей с обеих сторон отдавали холодной войне свои жизни. Они были заняты только тем, что проектировали, испытывали, осваивали, производили и обслуживали несчетное количество военной техники, внутренне молясь всем святым, чтобы никогда не пришлось увидеть эту технику в бою. Война уносила их жизни…
Полигон обслуживал войска ПВО. Именно здесь получали путевку в жизнь зенитно-ракетные комплексы, ЗРК, в том числе прославленные С-?5, С-200, С-300 и новые радиолокационные системы, РЛС, иначе называемые радары.
Научно-практическую конференцию открывал генерал Бондаренко, начальник полигона. Он был, как всегда, спокоен, подтянут, уверен. Его карьера шла накатанным путем: войска, полигон, военный научно-исследовательский институт ПВО, куда он уже был назначен начальником. Оставалось только сдать дела на полигоне.
Генерал имел свою точку зрения на системы ПВО, проходившие испытания на его полигоне. И не скрывал ее. Когда его спросили, какой из радаров лучше — уже давно получивший прописку в войсках, выдержавший много модернизаций радиолокационный комплекс «Алатау», или только что поступивший в войска трехкоординатный радар «Волга», новое детище известных удачными конструкциями разработчиков, он заявил, что, конечно, «Алатау» лучше. Комплекс, построенный как система из нескольких практически автономных радиолокационных станций, зарекомендовал себя надежным и живучим источником радиолокационной информации о воздушной обстановке. А новая РЛС, изящная, как трепетная лань, насыщенная красивейшими техническими решениями, требовала высокой квалификации от воинских расчетов, а, главное, почти все время находилась в состоянии ремонта. Это было нешуточное заявление, нешуточное. Оно ставило под сомнение компетентность большого количества людей: тех, кто задавал в разработку новые радары, тех, кто их оценивал, тех, кто их принимал на вооружение. Тем более, что как узнает из дальнейшего повествования внимательный читатель, сравнение и борьба этих радаров шли уже давно, и это противоборство было драматичным, весьма драматичным.
Генерал ничем не выдавал своего беспокойства. А между тем основания для беспокойства у генерала были. Весь полигон знал, что на днях пропала его жена. Пропала бесследно! То ли уехала куда-то, то ли гостит у подруги, то ли решила навестить родственников… Хотя не на слуху случаи, когда жены молодых перспективных генералов исчезают накануне их повышения по службе и долгожданного перевода из постылых степей в подмосковье.
Конференция закончилась. Вскоре нашлась жена генерала. Сначала в одном из озер, стариц Ахтубы, нашли мешок с телом, а потом в другом озере и голову несчастной жертвы. А дальше — только слухи. Якобы, генерал гладил брюки, а ревнивая жена, как это случается, что-то неприятное говорила ему. Утюг полетел ей в голову… Растерянный генерал вызвал начальника медчасти полигона. Вдвоем нашли решение. Расчлененное тело вынес и бросил в озеро солдатик, которому сказали, что это испортилась баранина.
