— Поэтому мой законопроект и не принят. Лоббистов у меня нет. хотя оружейной промышленности и торговле мой проект выгоден.
— Если бы ваш закон приняли, что изменилось бы в нашей жизни?
— Принципиально меняется отношение вообще ко всему. Граждане с безупречной правовой репутацией приобретают право хранить и носить короткоствольное оружие. Риск неблагоприятных последствий возлагается на преступника, например, если хозяин застрелит проникшего в дом постороннего человека, эти действия считаются правомерными, если не будет доказана их противоправность. Если человек незаконно хранит оружие, но применяет его для пресечения преступления, то он освобождается от уголовной ответственности.
— А по сегодняшнему, что — кандалы?
— Конечно. Институт необходимой обороны практически уничтожен судебной практикой. Граждане отвыкли защищаться, они безоружны. При всем этом их призывают «активней бороться с преступностью». Смешно.
— А что еще нового в вашем законопроекте?
— Сейчас оружие классифицируется по принципу действия: холодное, огнестрельное, газовое. Я предлагаю критерием последствия применения: смертоносное оружие, убойно-травмирующее и ошеломляющее. И. соответственно, разная ответственность за нарушение правового режима. Сейчас, например, ответственность за ношение арбалета, ножа и газового пистолета одна и та же[58]. Но если газовый пистолет — это пугач, игрушка, то арбалет — мощнейшее, страшное оружие, которым бесшумно со 100 метров можно запросто убить человека. Разве можно их уравнивать?
— А часто в России убивают из арбалетов?
— Пока редко, но случаи уже есть. Лиха беда начало.
— Но если это так удобно, видимо, и герои ваших произведений перейдут скоро на арбалеты?
— В моем новом романе, в сцене снятия часового, один герой уже так и действует.
— Сами-mo вы держали в руках арбалет?
— В прошлом году меня признали писателем года. И директор оружейного магазина подарил арбалет. Правда, не боевой, а спортивный. Я пока из него не стрелял: негде, да и руки не доходят, все собираюсь.
— Из какого же оружия вы стреляете?
— Из табельного «ПМ», из «ТТ», «Стечкина». В Чехии в тире стрелял из «Кольтов». «Глока». знаменитого «Магнума-44», которым был вооружен Грязный Гарри.
— А на охоте?
— На охоте бывал тридцать пять лет назад, еще студентом. Но там мы обычно лупили по фуражкам, пустым бутылкам. Правда, один раз я убил маленькую полевую птичку, инстинкт сработал.
— Жалко птичку?
— Да. Сейчас часто зовут охотиться, уже не по-студенчески, серьезно: кабан, лось, медведь. Но я не хожу. Отвык, да и не хочу никого убивать.
— Вам часто приходится сталкиваться с героями своих романов?
— С милиционерами, следователями, бойцами СОБРа, ОМОНа — постоянно. Я же преподаю в юридическом институте. Криминологию и профилактику преступлений.
— Ас теми, кто по другую сторону баррикад, — с антигероями своими встречаетесь?
— Бывает. Они же не в лесах скрываются, а живут среди нас. имеют легальные занятия, голосуют. Случалось общаться, обедать, кофе пить. Эти люди и книги читают.
Недавно поехали с женой и друзьями покушать шашлык за город. Выходим. И тут как раз подъехали на джипе люди специфической внешности:
— Простите, вы Корецкий?
— Я.
— А можно, — спрашивают, — вам руку пожать?
— В связи с чем? — интересуюсь.
И тут мне сказали памятную фразу: «Мы хоть и из братвы, но ваши книги читаем и вас уважаем. За то, что вы нас не парафините и не форшмачите, а пишете все, как есть».
Такая вот читательская конференция состоялась. Потом мы сердечно пожали друг другу руки и разошлись. Я сказал друзьям: «Это еще не слава, но уже популярность».
— Что такое парафинить и форшмачить?
— Формы унижения и позора у блатных.
— Но кавказцам вас точно любить не за что — описывая их «подвиги», вы с ними не церемонитесь.
— Не кавказцам, а кавказским бандитам. Но. как говорил Бунин: «Я не червонец, чтобы всем нравиться». Правда, один положительный отзыв имеется — от женщины-прокурора одного из городов Северного Кавказа, что само по себе уже чрезвычайная редкость.
Она сказала, и мне это было очень приятно, что я очень точно передаю национальный менталитет. В одном из моих романов двойник президента страны в ответ на угрозу чеченцев взорвать в Москве атомную бомбу заявляет, что если это случится, все родственники террористов и старейшины тейпов будут расстреляны. Угроза отменяется. Потому что для кавказцев нет ничего дороже родственных и тейповых связей. Если бы наше руководство действовало с той же решительностью во время захвата Буденновска, многих жертв бы удалось избежать. Урок «Норд-Оста» доказал эффективность жестких мер.
«Ростова-папы больше нет. И Одессы-мамы тоже»
— Как, по-вашему, Япончик — это фуфло? Его посадили, но если разобраться по совести с теми, кто сегодня крутит свои многомиллионные делишки, то «вор в законе» по кличке Японец — это мелкий уголовник времен распада СССР, который попался чистоплюям-американцам на каком-то сомнительном вымогательстве.
— Насколько я знаю. Японец — крупная и влиятельная фигура в преступном мире не только России, но и зарубежном.
— А вам не кажется, что американцы специально раздули из мухи слона? Зато в каждом россиянине теперь можно смело видеть бандита?
— Зачем им раздутые слоны, у них настоящих хватает. Как и настоящих русских бандитов. В ФБР даже создан русский отдел. Мне кажется, им виднее. Впрочем, я никогда не был в США.
— А Ростов-папа — это тоже не миф?
— Ростова-папы уже нет. И Одессы-мамы тоже. Зато сейчас есть Москва-мама. А «папами» стали Питер. Екатеринбург. Переместились денежные потоки, а вслед за ними и криминальные интересы.
Теперь гремят эти города, про Ростов и Одессу ничего не слышно. Достаточно почитать газеты, и все ясно.
— Телесериал «Бригада», триумфально прогремевший на наших телеэкранах, это, по-вашему — что? Жизнь, как она есть, или все-таки бандитская романтика в неразбавленном виде?
— По-моему, это лучший фильм последних лет. Талантливый, очень добротный: сценарий, режиссура, операторская и актерская работа. Молодцы. Только аллюзии с «Крестным отцом» портят впечатление.
— Вас не смущает, что такое кино очень вредно для общества?
— На самом деле — наоборот. Это антикриминальный, профилактический фильм. Потому что любой нормальный человек сразу видит: счастливых бандитов не бывает. И девочка-скрипачка деградирует, превратившись в бандитскую мамку. И концовка очень реалистичная и поучительная — всех зарезали. Какая тут, к черту, романтика?
— В жизни тоже так?
— Именно так. Смерть за каждым из них идет по пятам. Разве что кого-то она настигает чуть позже. Постоянные страхи, стресс, снимаемые водкой или наркотой. Что привлекательного в таких судьбах? Ничего абсолютно.
— По вашим романам тоже стали снимать кино и телефильмы. Они в такой же степени станут полезны для общества, как и «Бригада»?
— Надеюсь. Сейчас режиссер Игорь Талпа заканчивает работу над 12-серийным телефильмом по моему роману «Оперативный псевдоним». Есть замысел снять 24-серийный фильм по «Татуированной коже». Готовится 30-серийник по роману «Пешка в большой игре». Это помимо «большого» кино — «Антикиллера-2», к примеру.
— Снимаете все, разумеется, на родине героев — в Ростове-на-Дону?
— Этот город в моих романах проходит как Тиходонск. Здесь сняли половину сериала, и особых проблем не было: в Ростове меня уважают, да к тому же любят кино. Один бизнесмен предоставил для съемок свой дом. другой — «Хаммер», в рестораны и магазины пускали снимать без вопросов. Не то, что в Москве.
— А что в Москве — кино не любят?
— В Москве любят деньги. Все остальное значительно меньше.
— Аргументируйте!
— Когда переехали в Москву, пожалели, что не остались в Ростове. Съемка эпизода в зале магазина телевизоров: просят пять тысяч долларов. В другом месте — уже семь. В третьем говорят:
— А вы нас покажете крупным планом — наружный интерьер?
— Не можем вам обещать, — честно отвечает режиссер, — фильм монтируется, все по ходу меняется.
— Ну, ладно, — говорят, — оставляйте в залог пять тысяч долларов. Если попадем в кадр, мы вам их вернем, а нет — так, считайте, сочлись.
— Другой суммы в Москве нет — 5 тысяч долларов минимум?
