Ознакомительная версия.
Пришлось отдать единственный приемник роты «Маяк», батарейки Серега купил сам. Вручил сержанту целую пачку листовок, газет, брошюр, боевых листков и ящик с походной ленкомнатой.
Улетели… Уф-ф-ф.
Совсем обезлюдела рота. На следующий день Голубев, так как его заменщик в дивизии пристроился, решал вопрос об отъезде домой. Комбат согласился его отпустить, если мы подберем в полку себе нового взводного. Эх-ма, где ж его найти, балбеса, на такой взвод!
Пред обедом мы со старшиной повели солдат наполнять фляжки отваром из верблюжьей колючки – профилактика от гепатита и дизентерии.
У котла орудовал черпаком здоровенный прапорщик. Я знал, что он недавно прибыл и служит в нашем батальоне, зовут Игорем, а какую должность занимает, не знал.
– Игорь, ты чего тут черпаком в котле мешаешь?
– Да вот, бурду варю, всем раздаю.
– Игорек! Ты кто по должности?
– Техник взвода обеспечения, а вообще, «куда пошлют» и «что изволите». Надоело, хуже некуда! Еще по пьянке комбату нагрубил, теперь живым съест.
– Старшина! Возьми черпак, я с человеком одно дело обсудить хочу, пожалуйста!
– Вах! Возьми черпак! Он больше меня, мне делать нечего что лы? Сэржант! Дубино! Разливай чай!
– Игорь! Пойдешь к нам в первую роту взводным ГПВ? Голубева мы домой отпустили, а где замену найти, не знаем. Выручай! В рейд скоро идти некому будет, – сказал я.
– А из АГСа пострелять дашь?
– Настреляешься, хоть завтра стреляй!
– А из ПК и «Утеса»?
– Из всего, что стреляет!
– А в горы их таскать мне придется?
– Игорь! Для тебя это ведь как автомат или пистолет, ты такой здоровый!
– Шахтер потомственный, из Донбасса! Кайло, кувалда, отбойный молоток – все знакомо! Уговорил! Только забери меня быстрей отсюда, ради Бога!
– Сейчас же пойду решать вопрос, только извини, как твоя фамилия, а то все Игорь да Игорь.
– Бодунов моя фамилия, Игорь Владимирович.
– Бодунов от слова «бодаться» или от «бодуна».
– Нет-нет. Я к пьянству не то чтобы равнодушен, но все в меру.
(Понятие «мера» впоследствии оказалось у каждого свое.) Начальник штаба, зам. по тылу не возражали, комбат сморщил нос, скривился.
– Что, одного пьяницу решили поменять на другого?
– А есть варианты? Есть другие кандидатуры пулеметы таскать на себе? Он, можно сказать, добровольно, с желанием идет.
– Ну, что ж, бери-бери. Потом не жалуйся, на полную катушку будешь получать за него. Забирай, в штабе полка я все утрясу.
– Игорь, бросай черпак, марш в роту, – заорал я, подбегая к полевой кухне.
– Что, все? Так быстро? Я думал: шутка и треп.
– Мужчины шутят всерьез, особенно распоряжаясь чужой жизнью.
– Сержант, бери черпак! Моей жизнью распорядись! Колесо фортуны крутанули в неизвестном направлении. Может, к счастью и удаче.
Полегчало. Из четырех взводов командирами укомплектовали три. Осталось решить вопрос с командиром роты. Не хотелось, чтобы Эдик стал ротным. Злопамятный и недобрый, самовлюбленный человек.
На совещании офицеров батальона нас ошарашили:
– Всем офицерам и прапорщикам перейти на казарменное положение, чтоб за личным составом следили, были ближе к людям. Поставить койки в расположении и спать рядом со своими взводами, – зачитал комбат приказ командира полка. – Новое веяние эпохи. Перестройка! Всем перестраиваться!
– А зачем эта глупость, – заорал командир второй роты, – совсем втоптали в грязь офицеров! За сержантов работаем, везде ответственные, солдат яму копает, рядом – офицер. Ответственные, старшие, надсматривающие, проверяющие. Надоело!
– Надоело – пишите рапорт, что вам тяжело с личным составом, и поможем перейти на должность с меньшим объемом работы.
В минометной батарее, второй и третьей ротах офицеры поселились в бытовках, а в нашей бытовке организовали показуху для проверяющих. Жить там не получалось, ключ находился у зам. по тылу батальона.
В итоге Ветишин так и спал на длинном металлическом ящике, сворачивая на день матрас, старшина жил в каптерке, технику и Бодунову поставили койки в расположении, но спать они в казарме отказались. Эдик промолчал, он ночевать уходил то в свою комнату, то к танкистам. Я же надувал резиновый матрас и стелил поверх спальный мешок. Свинство – жить в полку и спать в спальнике. Правда, ночью было прохладно, поэтому в спальном мешке ночью лучше, чем в кровати.
Спустя неделю, получив продукты и воду на взвод, я вылетел на пост. Вертолет взлетел с площадки от штаба армии и забросил нас через ущелье на плоский хребет. Внизу скакали и кричали чумазые солдаты.
– Ура!!! Ура!!!
– Ник, что привез? – закричал радостный Острогин. – Чем обрадуешь, дорогой?
– Привез все, что просили: воду, еду, патроны, мины, – ответил я, улыбаясь. – Сергей, как я рад тебя видеть, морда!
– А уж как я рад!
– Сережка, какова жизнь отшельника? Уже одичал?
– Да почти. Что в полку нового?
– Дурдом, как всегда. Боевых вообще не предвидится недели две. Как рота тремя взводами действовать будет – ума не приложу. Ободрали батальон, словно липку. Я у тебя отдохну дня три, устал как собака, выпускали агитацию, документацию снова и снова делал и переделывал. Только напишешь, заставляют переделывать, а еще и за батальон пишу. Нет ведь ни замполита, ни «комсомольца» батальона. Эдик бирки в оружкомнате переделывает в третий раз за неделю, представляешь? В третий раз! Старшина газоны перекопал, все, что можно, покрасил: табуретки, кровати, двери. Обои собирается клеить и казарму снаружи красить.
– А что случилось, что такое?
– А-а-а! Ты же не в курсе! Комиссия Министерства обороны едет смотреть быт и все остальное, а что именно – никто не знает. Вот все переделываем и обновляем полк.
– Ну почему опять мы? Почему! Мало, что ли, войск в сороковой армии?
– Войск-то много, но туда же надо ехать, рисковать, а тут сразу из штаба армии – в войска.
– Точно, и без риска, и кайф на всю катушку – поиметь вояк боевых.
– Инспектирующие, наверное, становятся участниками боевых действий. Ладно, Серега, меня будут иметь через неделю, дай душу отвести, поиметь тебя. Я ведь какой-никакой, а проверяющий! Показывай позиции, район обороны, секторы обстрела, жилье.
Острогин с бойцами за неделю вырыл и построил два блиндажа: в одном – жилое помещение, во втором – столовая, штаб, склад.
Солдаты выложили на каждого по эспээсу, капонир миномету, окоп для установки ДШК.
– Сергей, предлагаю проделать ходы к эспээсам, а то под огнем не пройти, ну и стенку возвести по периметру из камней, все лишнее укрытие. Сделаем два рубежа обороны.
– Давай, как раз твоих рук рабочих не хватало.
Целый день солдаты прокапывали траншею к своим укрытиям. Мы с Сергеем складывали стену дугой вдоль блиндажей. С одной стороны пост стоял на обрыве глубиной метров тридцать, а вот к югу склон был более пологий и хорошо просматриваемый. Над постом возвышалась небольшая высотка, и хребет делился посередине: одна половина уходила все выше, другая сходила на ноль к дороге.
– Сергей, как быть с высоткой? Займут, гады, ее и перестреляют всех. Чего там не расположился? Куда смотрел?
– Смотрел туда, куда сказали! А приказ был разместиться именно тут, ну а выше сядешь – сверху другая высота, а за той – следующая.
Мы сидели, пили чай, думали, что же делать. Сегодня – все нормально, а завтра – вдруг сверху ударят…
– Серый, предлагаю заминировать ее, к черту! У тебя есть две «Мон-50» и пара противопехоток, поставим все там. Да и «сигналки» растянем.
– Хорошо, сейчас начнет смеркаться, я пойду с сапером, и в сумерках все оборудуем.
Ночью сработали «сигналки» сразу в двух местах. Часовые с постов открыли огонь, и все отдыхавшие выскочили из блиндажей и, укрывшись за стеной и эспээсами, принялись обстреливать округу.
– Миномет! Три мины – на вершину, затем три мины по склону. ДШК, огонь по долине! – заорал Острогин, не переставая стрелять в район, откуда летели сигнальные ракеты.
– Сергей! Вызывай артиллерию, пусть «факел» повесят и немного постреляют, попугают, только подальше, а то нас же и накроют.
– Сейчас пугнем!
От дороги раздалось несколько очередей и десяток одиночных выстрелов. По этим огневым точкам вел огонь ДШК и все автоматчики. Попали или нет, но только через полчаса огонь прекратился, бросили стрелять и мы. Артиллерия засветила «факел», как только стало светло, Хафизов заметил в ущелье какое-то движение.
– «Духи»!
– «Духи»! «Духи» с тылу! – заорал Колесников.
– Не ори, гранаты – в ущелье! – рявкнул я.
Штук пять гранат разорвалось внизу, послышались какие-то крики, шум. Но все быстро стихло. Выпущенные осветительные ракеты обзору не помогли, никого не было видно.
– Наверное, ушли, вовремя заметили, – предположил, шмыгая носом, Колесников.
– Я заметил, а ты смотрел неизвестно куда, – возразил Хафизов.
– Хафизов-то без Хайтбаева настоящим воякой становится, – улыбнулся я. – Сергей, так его и наградить уже пора!
Ознакомительная версия.
