Ознакомительная версия.
На фронтах «холодной войны»
В Москве Ботян был вызван в Кремль, где ему и вручили два ордена Красного Знамени. Через месяц, после отпуска (он побывал тогда в родной деревне), в августе 1945 года его нелегально, по линии «Л» (нелегальная разведка) направили в Закарпатье, под видом солдата местного гарнизона РККА. Была поставлена задача – познакомиться с местными словаками и вместе с ними перебраться в Словакию. О задании Ботяна знали только в местном «Смерше».
Поначалу было, по словам самого разведчика, «тяжело, хуже, чем на фронте, ночевать негде, нигде не принимают, хоть ты убейся». Только одна местная старушка, которой «солдат» помог колоть дрова, приняла его на постой. Через нее он и познакомился с местными словаками.
Затем поступил новый приказ – переехать под Ужгород и устроиться там на химический завод. Там он выдавал себя за бывшего польского солдата, каким он когда-то был. Подружился с местными поляками и словаками. Все они были католиками, регулярно посещали костел, вместе с ними и православный белорус Алексей Ботян.
Вскоре его вызвали в Ужгород. Там руководящий работник госбезопасности полковник Михаил Маклярский23 дал Алексею Ботяну новое задание – устроиться на жительство в карпатской деревне, переходившей к Словакии (само словацкое государство, бывшее с 1939 по 1945 сателлитом Германии, тогда же вошло в состав Чехословацкой республики). С помощью местного словака Яно Ботяну удалось уговорить сельского католического попа выписать метрику, по которой он стал словаком.
Следующие 8 лет он прожил в Словакии и в Праге под фамилией Дворжек, работал слесарем на трубном заводе, сдал в Праге экзамены за курс средней школы, закончил высшее техническое училище, работал в конструкторских отделах на заводах и шахтах, женился на чешке. Там из словака он стал чехом. По его мнению, все эти метаморфозы должны были способствовать его дальнейшему выводу на запад, возможно, в США.
Тем временем в апреле 1950 года решением Совета министров СССР была запрещена разведработа советских спецслужб в странах народной демократии. Тем не менее, Алексей Ботян продолжал свою работу в Чехословакии, да и разведчики в других братских странах тоже. Некоторые разведчики не вернулись из этих командировок, так, в ЧСР умер знакомый Ботяну еще по войне разведчик «Иван». Возможно, советские разведчики и не работали против «страны пребывания», а готовились к выводу на запад, но вряд ли коллеги чекистов в Тиране, Софии, Будапеште, Варшаве, Бухаресте и Праге знали об этих операциях.
Уже после смерти Сталина, в 1954 году, Алексей Ботян был отозван и вместе с семьей уехал в Москву (там его жена узнала, кто он на самом деле), где был сначала уволен в отставку, но вскоре вновь стал работать в нелегальной разведке КГБ. Выполнял задания в Западной Германии (к тому времени он уже хорошо знал немецкий язык).
Вел занятия с бойцами созданного в 1981 году спецназа разведки – группы «Вымпел». В 1965 году был второй раз представлен к званию Героя Советского Союза, но также не получил его. Помешал один из руководителей отдела, в котором работал Ботян. Задержав, по причинам личного свойства, оформление документов, до тех пор, когда указ Президиума Верховного Совета СССР к 20-летию Победы уже был подписан.
В 1983 году полковник Алексей Ботян ушел на пенсию, но еще 6 лет работал в управлении «С» (нелегальная разведка) Первого главного управления КГБ СССР. В 1989 году он окончательно ушел в отставку и сейчас живет в Москве, окруженный семьей – дочь, внучка и правнук. В разведке работал и его зять, полковник в отставке.
Работа в нелегальной разведке, по словам Ботяна, «очень трудная, неблагодарная» была вознаграждена двумя орденами Красного Знамени, орденом Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями, знаком «Почетный сотрудник госбезопасности», высшими боевыми орденами Польской народной республики и Чехословацкой социалистической республики, званием почетного гражданина города Илжа. Как справедливо замечает журналист Сергей Маслов, среди этих наград нет, к сожалению, заслуженной Алексеем Николаевичем звезды Героя.
Глава вторая. Пограничник, ставший диверсантом
Среди спецотрядов НКВД, успешно действовавших и доживших до 1945 года, группа «Ходоки» считалась самой «закрытой». Никто из ее членов после окончания войны не написал мемуаров, советские журналисты и писатели тоже обходили ее вниманием.
За голову командира этого подразделения, бывшего капитана – пограничника, служившего до весны 1941 года на советско-румынской границе, Евгения Ивановича Мирковского фашисты назначили награду в пятьдесят тысяч немецких марок. При этом численность руководимого им партизанского отряда им. Дзержинского (спецгруппа «Ходоки») не превышала 300 человек. А вот жизнь его коллеги с Лубянки, которые командовали подразделениями по две-три тысячи человек, фашисты оценили значительно дешевле – несколько гектаров земли, пара коров и домик в деревне. Именно столько составлял гонорар агентов, которых немцы пытался внедрять в эти партизанские соединения.
Хотя о том, что партизанский отряд такой малочисленный – гитлеровцы не знали. По утверждению Евгения Мирковского, они так и не смогли захватить не одного из его бойцов или внедрить свою агентуру. Фашисты иногда считали, что в их тылу действует одна или две дивизии советских десантников, а не батальон партизан.24 Поясним, что под термином «десантники» противник подразумевали бойцов и командиров ОМСБОНа, а не бойцов ВДВ. Справедливости ради отметим, что воздушно-десантные части тоже сражались на фронтах Великой Отечественной, но крайне редко на оккупированных территориях.
До начала Великой Отечественной войны Евгений Мирковский, как было сказано выше, служил в пограничных войсках и прожил типичную для офицера советских пограничных войск жизнь.
Родился 31 января 1904 года в семье служащего в городе Минске. С 1921 года работал сначала в бондарной мастерской, затем слесарем в года Дмитриев-Льговский Курской губ., бетонщиком на строительстве в Минске. Без отрыва от работы на производстве окончил Рабфак.
С 1926 года – сотрудник полномочного представительства ОГПУ по Западному краю. Через год вступил в ВКП (б)
С 1927 по 1941 год служил в погранвойсках на западной границе – на командных оперативных должностях.
В 1932 году окончил Минское военное пехотное училище.
В 1939 году – участник освободительного похода в Западную Украину и Западную Белоруссию.25
Весной 1941 года он приехал в Москву на учебу. Здесь и узнал о том, что началась война. Учитывая его знания иностранных языков (немецкого, польского, белорусского и молдавского), Белоруссии и Бесарабии – руководство НКВД приняло решение направить его в качестве командира спецгруппы за линию фронта.26 С июля 1941 года капитан Евгений Мирковский – командир отряда (роты) Особой группы (позднее – Отдельная мотострелковая бригада особого назначения) НКВД СССР. В 1944 году он уже подполковник.27 В том, что пограничнику поручили командовать разведывательно-диверсионным отрядом – нет ничего удивительного. В июле 1941 года группа офицеров – пограничников участвовавших в боях на советско-румынской границе была отозвана в Москву и передана в распоряжение 4-го Управления НКВД.
Спецгруппа «Ходоки» (затем выросла до специального партизанского отряда имени Дзержинского) была переброшена через линию фронта по одним данным 14 марта 1942 года28, а по утверждению самого Евгения Мирковского – в ночь на 22 марта на участке 324 стрелковой дивизии у поселка Коща.29 Численность группы – 15 человек. Отряд развернулся на границе Белоруссии и Украины и имел основной задачей выведение из строя железной дороги Чернигов – Овруч. Два с половиной года отряд действовал на территории Орловской, Гомельской, Черниговской, Житомирской и Брестской областей, проделав по тылам врага путь в 3,5 тысячи километров.
С момента выхода на задание до его окончания численность отряда возросла в двадцать раз. Разведывательная, диверсионная и боевая деятельность отряда «Ходоки» отличалась особой находчивостью и дерзостью. Не случайно гитлеровское командование, потеряв надежду поймать Евгения Мирковского и разгромить отряд, назначило за голову командира огромную денежную премию.
На боевом счету «Ходоков» за период пребывания в тылу врага с 15 марта 1942 года по 20 августа 1944 года: 51 пущенный под откос вражеский эшелон (из них три бронепоезда), 10 уничтоженных железнодорожных и шоссейных мостов, два сбитых самолета, 75 танков и автомашин. В 39 открытых столкновениях было убито и ранено 3959 офицеров и солдат фашистской армии.30
Ознакомительная версия.
