– Я об этом подумал, такой подарок не годится.
– Почему?
– Книга у нее уже есть.
Впрочем, еще раз повторюсь, шутки киприотов необидны. Ими «присыпают» речь, как еду перцем – чтобы придать блюду пикантную горчинку и улучшить вкус.
Средиземноморская расслабленность
Выражение, которое я поставила в заголовок, широко известно. Его используют многие исследователи народов Средиземноморья. Не составляют исключения и жители Кипра.
«Древние называли киприотов волами – за то, что они вечно сонные», – написал Лоуренс Даррелл. С легкой иронией описывает он своих соседей по деревушке Белапаис, которые, кажется, вообще не работают, а сидят в тени деревьев и молча ловят кайф – «созерцательность, которая происходит от умения молчать и внутренней свободы. Это глубокое, бездонное отдохновение воли.»
Возможно, в прошлом все это и было частью киприотской жизни. Однако сегодня, признаюсь, ни особой мечтательности, ни стремления к «глубокой созерцательности» я не заметила. Напротив, мне показалось, что современники, особенно жители больших городов, весьма сосредоточенны, умеют работать, любят зарабатывать деньги. Могут, когда надо, отлично организовать все что угодно – прием гостей, международную конференцию, собственный бизнес. Несомненно, большую роль тут сыграло британское влияние. Как могли, киприоты старались подражать английской точности и дисциплине. Особенно заметные изменения характера произошли в последние десятилетия. Резкий экономический подъем, глобальные цивилизационные процессы, вовлеченность в мировую конкуренцию – все это буквально встряхнуло киприотское общество. Оно превратилось в нацию деловых людей, способных менеджеров, умелых организаторов. Я почувствовала это на себе.
Моя поездка проходила под патронатом IPO – Отдела информации и прессы Правительства Кипра. Поездка была нелегкой, постоянно менялось расписание (по не зависящим от меня, но все-таки моим личным обстоятельствам). Люди, с которыми я должна была встретиться, чтобы взять интервью, занимали самые высокие посты, то есть были действительно очень заняты. К тому же их все время отвлекали то внезапные командировки за границу, то неожиданные собрания, конференции. Все это сильно осложняло работу сотрудников IPO. Но если по разным причинам я не могла встретиться с человеком в назначенное время, то встреча переносилась на другие дни или часы, так что почти все встречи, намеченные в моем расписании, состоялись.
Двое сотрудников IPO, Адонис Тальядорос и Таня Рахматулина (это ее фамилия по русскому мужу, а девичья – Яхову), проявляли чудеса расторопности, гибкости, предусмотрительности. Несмотря на препятствия и сложности, все свои обязательства они выполняли точно в срок.
Ту же четкость, хорошую организованность я порой встречала и в других учреждениях.
Но, к сожалению, бывало и по-другому. Я имею в виду случаи необязательности, которые порой сильно мешали моей работе. Я долго не могла привыкнуть к тому, что данные мне обещания ничего не значат. Сказать и не выполнить – это явление оказалось свойством людей самых разных возрастов, профессий, должностей.
Чиновник высокого ранга встречает меня, широко распахнув руки, как для объятья, пересаживается из-за своего стола в кресло напротив меня и, широко улыбаясь, спрашивает:
– Чем я могу быть вам полезен? Не стесняйтесь, просите все, что хотите.
Просьб у меня несколько, впрочем, все они незначительны и не так уж для меня важны, кроме одной:
– Вы не могли бы меня познакомить с одной-двумя семьями в вашем городе. Я пишу книгу о простых киприотах, мне бы хотелось.
– О чем вы говорите? – темпераментно перебивает он меня. – Сколько вам нужно семей – семь, восемь?
– Ох, спасибо, спасибо, – благодарю я. – Даже если две-три – это будет прекрасно. Ну, а если больше – это вообще!..
– Все будет сделано завтра, не беспокойтесь, моя секретарша вам позвонит.
Благодаря и кланяясь, я, окрыленная, выкатываюсь из его кабинета.
– Встреча прошла успешно? – спрашивает меня милейшая секретарша.
– Да-да, очень успешно, вы не зря постарались, – я имею в виду ее старания устроить мне эту встречу.
Назавтра я жду звонка этой симпатичной особы, но звонка нет. Через день я набираю ее номер.
– Алло, миссис Ада, чем могу быть полезна? – слышен ее приветливый голос.
– Ваш босс сказал, что вы мне позвоните. Я ждала еще вчера.
– Минуточку, – говорит она. – Сейчас спрошу. Через несколько секунд она снова откликается.
– Мой начальник сейчас занят, но он просил узнать, какие у вас к нему вопросы?
– Вопрос у меня один: время идет, а я никак не могу встретиться с какой-нибудь киприотской семьей.
Секретарша, судя по ее реакции, слышит об этом впервые. Она обещает напомнить боссу о его обещании и советует позвонить через пару дней. Выбора у меня нет, ровно через два дня звоню. Ситуация повторяется. Правда, на этот раз секретарша знает, о чем идет речь. Говорит:
– Да, я помню. Вы хотели познакомиться с семьей. К сожалению, я не получала от моего начальника никаких инструкций.
– Соедините меня с ним, пожалуйста, – прошу я.
– К сожалению, это невозможно. У него сейчас собрание.
Между прочим, у меня есть номер мобильного телефона начальника. И когда в очередной раз я слышу от секретарши все то же: «у меня нет никаких инструкций» и «он сейчас занят», я решаюсь позвонить ему напрямую. Мой номер, высветившийся на его мобильнике, ему незнаком. Возможно, поэтому он откликается немедленно. Узнав мой голос, говорит радостно, пожалуй, чрезмерно радостно:
– Здравствуйте, как хорошо, что вы позвонили! Чем могу вам помочь?
– Вы обещали познакомить меня с семьями, – не поддаваясь на его ликующий тон, говорю довольно сухо. – Прошло уже две недели.
– А, семьи! Помню, помню. А сколько вам нужно семей? – он явно забыл про обещанные семь-восемь.
– Одна-две, – говорю все так же сухо.
– Ну, это можно, можно. Мы завтра же обязательно вам позвоним.
Завтра, разумеется, звонка нет. Послезавтра тоже. Я снова набираю знакомый мобильный номер, но он не откликается.
– Мой босс? – удивляется секретарша. – Но, госпожа Ада, начальник улетел в Европу.
Я уточняю, когда это произошло. Оказывается, именно в день нашего с ним последнего разговора.
– Эти государственные служащие вообще не очень обязательные люди, – говорит мне Ламбос, учитель физики средней школы. – Они только точны по средам, пятницам и во время сиесты.
Это он так шутит. Сиеста – время обеда, с часу до трех (летом – до четырех). В большинстве учреждений Кипра это святые часы. В среду почему-то рабочий день кончается ровно в час дня. Никто не мог мне ответить, чем объясняется такой сокращенный график, но выполняется он неукоснительно. Ну а в пятницу, как говорится, сам бог велел – укороченный рабочий день.
В субботу некоторые магазины могут быть открыты до полудня, зато в воскресенье закрыты абсолютно все. Даже магазины, которые работают круглосуточно. Даже рынки. С последними уж совсем странно – когда же, казалось бы, хозяину привозить фрукты, овощи, сыр, как не в выходной? И когда же горожанину закупать всю эту снедь, как не в день, свободный от работы?
Правда, и на Кипре работает всеобщее правило: плохие законы уравновешиваются необязательностью их исполнения. В первое же воскресенье, обнаружив, что небольшой супермаркет, тот, что рядом с гостиницей, закрыт, я бодро пошла искать работающий магазин. Подергав все запертые двери, через час возвращаюсь назад, голодная и злая. Прохожу мимо супермаркета и вижу, что главный вход все так же закрыт, но из бокового выходит тетка с продуктами. Я постучалась, открыл знакомый продавец, он приложил палец к губам, сказал: «Тихо!» и впустил меня внутрь.
Впрочем, верность законам отдыха киприоты, как правило, соблюдают неукоснительно. Это, к сожалению, совсем не относится к верности слову. Я уже сказала, что с необязательностью мне пришлось столкнуться столько раз, что я готова считать ее национальной чертой.
Шофер Николас возит меня из Ларнаки в Никосию. Два раза он приезжает точно в назначенное мною время. А в третий… не приезжает вообще. Между тем, именно в этот раз меня ждут с лекцией в престижном Кипрском университете. Я должна встретиться со студентами впервые и сильно волнуюсь. Поэтому собираюсь приехать пораньше, привести себя в порядок, подготовиться, поговорить с профессорами. Машины, однако, нет. Полчаса я вишу на телефоне в вестибюле гостиницы, пытаюсь понять, что произошло. Авария? Катастрофа с жертвами?
Почему нет звонка? Мой телефон же известен! Через сорок пять минут на пороге гостиницы появляется незнакомый человек. С безмятежной улыбкой он говорит:
– Николас не смог приехать, он просил меня.
– Просил приехать – когда? – строго спрашиваю я.
– Он сказал: часов в девять. Но я тут задержался.
