После выхода из Панамского канала советское судно прошло вдоль берегов Северной Америки, потом капитан взял курс на Гонолулу.
Перед заходом в порт вечером разведчики-радисты, как обычно, свернули рацию и уложили ее в сейф.
А утром их ждал сюрприз. Американцы, судя по всему, не поверили легенде о «перезрелых» стажерах.
Выглянув в иллюминатор, разведчики увидели несколько катеров по бортам судна и вооруженных автоматами людей.
После остановки на внешнем рейде Гонолулу на борт корабля ворвались американцы — тридцать вооруженных человек.
О том, что было дальше, рассказывает Иван Журавлев: «Американцы, по сути оккупировав судно, запретили всем, кроме капитана, выходить из кают.
После обеда ко мне в каюту зашел капитан, быстро передал ключ от сейфа и сообщил, что американцы требуют вскрыть сейф для досмотра. Капитан, ссылаясь на дипломатическую неприкосновенность, противился этому. Американцы пригрозили, что будут вынуждены насильно отобрать ключи.
Примерно в это же время моя каюта была тщательно проверена американцами. Проверка приводилась с помощью устройства, напоминающего миноискатель. Ничего подозрительного они не нашли, да и найти не могли.
Как рассказал позже капитан, он потребовал от американцев связи с советским консульством и прибытия на судно его представителя. Переговорив по рации со своим руководством, вооруженный отряд покинул корабль и убыл на катер в порт, не объясняя капитану дальнейших своих планов».
Следует добавить, что в походе вместе с «Яной» шел средний рыболовный траулер и плавучий док. Они были отбуксированы в порт.
Вечером капитан «Яны» срочно пригласил в свою каюту всех стажеров. Он рассказал, что радист траулера, в нарушение всех правил, вышел в эфир и сообщил, что из разговоров американцев стало ясно: руководство недовольно результатами обыска, вооруженному отряду приказывалось вернуться на советское судно, сделать тщательный досмотр и, если будет необходимость, взломать капитанский сейф.
Ситуация складывалась критическая. В руки американцев могли попасть секретные шифры и агентурная станция «Стрела».
Капитан посоветовал разведчикам уничтожить рацию и сжечь документы. Сам капитан уже отдал команду по экипажу: уничтожить всю документацию, телеграммы и даже личные письма.
Это было трудное решение. Однако документы сожгли, станцию уничтожили. Ее остатки уложили в ремонтную сумку. Разведчики, под видом матросов, реконструирующих трап, вынесли сумку и опустили в море.
В тот же день на «Яну» вновь ворвались вооруженные американцы. На этот раз капитан подчинился произволу, вскрыл сейф. Там находились обычные судовые документы.
Перетряхнув все на судне, представители спецслужб США ушли не солоно хлебавши.
Через несколько дней, на выходе из Гонолулу в Центр с борта «Яны» ушла условная телеграмма: «Случился пожар, все сгорело».
Весной 1956 года судно прибыло во Владивосток. Вскоре разведчики-радисты возвратились в Москву. Им предстояло отчитаться о командировке. Радиостанция «Стрела» выполнила свою задачу. Связь с американским континентом была установлена.
Неизвестные герои Карибского кризиса
Сегодня утвердилось мнение о том, что в разжигании карибского противостояния США и СССР виноват Никита Хрущев. Он-де установкой ракет на Кубе, под носом у Соединенных Штатов, едва не спровоцировал ядерную войну.
Признаться, удивительная для нас, россиян, точка зрения. В таких случаях любят говорить — «проамериканская». Нет, господа, «американская».
Однако в этом не было бы ровным счетом ничего постыдного, если бы… Если бы, утверждая подобное, мы не оказались так далеки от истины.
Поэтому вернемся пока не в приснопамятную осень 1962-го, а еще на несколько лет раньше. Ибо ядерный кризис тоже имеет свои истоки. Забудем на мгновение пресловутую «фултонскую речь» Уинстона Черчилля 1946 года. Хотя она была, и это исторический факт. Пусть для кого-то и не совсем приятный. Что ж, речь и есть речь, одним словом, устное заявление. Пусть и «неприятное», «угрожающее», «поворотное к холодной войне», назовите, как угодно, но пока это лишь словопрения.
Но в том-то и весь фокус, что Черчилль совсем не шутил. У него нашлись горячие последователи за океаном. И вот уже на столе Никиты Хрущева не слова, а дела вчерашних союзников, а точнее план. «Сакерс атомик страйк план», в переводе с английского означает не что иное, как «План ядерного удара». Есть у этого документа номер 110/59. А утвержден он 16 ноября 1959 года.
Вот так, дорогие советские побратимы, с кем обнимались на Эльбе и клялись в вечной дружбе и мире. Среди тех, кто «обнимался», был «друг» Хрущева, как он его называл, генерал Эйзенхауэр, нынешний президент США. Сын Хрущева, Сергей, об этом лицемерии напишет так: «В сердце отца зарубки остались навсегда. Обман со стороны его «друга» поразил отца в самое сердце. Он не простил ни президенту Эйзенхауэру, ни человеку Эйзенхауэру».
Представляю шок советского руководителя, читающего «ядерный план». Там расписано все: масштаб и задачи нанесения ядерных ударов по СССР и его союзникам, принципы выполнения, цели и программы действий Верховного Главнокомандования и региональных командований.
Вскоре после этого военная разведка добыла совершенно секретную инструкцию НАТО по ведению ядерной войны против Советского Союза. Этот документ был также доложен Хрущеву. Дальше события разворачиваются с угрожающей быстротой. В мае 1960 года ЦРУ организует разведывательный полет У-2, пилотируемый Пауэрсом.
В том же году начинает свою работу на ЦРУ и МИ-6 предатель Пеньковский. Этот факт чаще всего вырывают из контекста тех событий. А ведь именно полковник ГРУ Пеньковский поставляет ценную информацию о нашем действительном ракетно-ядерном потенциале: он оказался значительно ниже тех данных, которыми оперировал Хрущев в своих громогласных выступлениях. Именно эта информация дает возможность американцам и англичанам пересмотреть свои взгляды и понять, что они переоценивали возможности СССР, особенно в области ракетного вооружения.
И после этого некоторые наши средства массовой информации выдают Пеньковского за «человека, который спас мир». Да не спас он мир, а пододвинул его к краю ядерной пропасти. Американцы поняли, что они могут действовать безнаказанно.
Наконец, наступает трагический 1962 год. Для Никиты Хрущева он начинается с нового «подарка». В феврале и в последующие месяцы по каналам Разведуправления поступают особо важные документы. Среди них новый «План ядерной войны № 200/61» и «Перечень целей для нанесения ударов по территории СССР и стран народной демократии». Запланировано для ядерного удара почти семьсот целей. Вдумайтесь в эту цифру. Столько наших городов, промышленных и научных центров, военных объектов. А нам нечем их прикрыть. Да и ответить нечем. Что испытывал в этот момент руководитель Советского Союза, Верховный Главнокомандующий? Как он должен был относиться к разнузданной ядерной вакханалии, развязанной Америкой?
Наложите на эти события Берлинский кризис 1961 года и, наконец, Кубу. Я принципиально до сих пор не упоминал о ней. Теперь можно понять, перед каким страшным выбором стоял Никита Хрущев: либо он найдет «холодный душ» для разгулявшихся янки, либо сотни ядерных целей превратятся в сотни Хиросим. Только уже не в Японии, а в Центральной России, на Урале, в Сибири, в Поволжье, на Дальнем Востоке.
Куба стала лишь катализатором стремительно развивающегося кризиса между СССР и США.
В своем письме премьер-министру Революционного правительства Республики Куба Фиделю Кастро, на котором стоит дата — 31 октября 1962 года, Никита Хрущев спрашивает: «Возникает такой вопрос: а может быть, нам с вами не стоило договариваться и завозить ракетно-ядерное оружие на Кубу, тогда не было бы кризиса?.. Это, конечно, заблуждение. Все говорят о том, что если бы мы не пошли на эти меры, то уподобились бы лягушке: сидеть смирно, пока не схватит цапля».
Вот главное. Руководитель великой страны-победительницы не мог и не хотел уподобляться лягушке, смиренно ожидающей, когда ее проглотят.
Далее в послании кубинскому лидеру Хрущев отвечает на весьма важный для него самого вопрос, хотя речь идет о нападении на Кубу. «Почему же США отказались от этого? — вопрошает он. — Что это, вразумление свыше, которое Кеннеди получил, когда он, как сообщалось, пошел в церковь молиться? Нет, это ракетное оружие, которое американцы обнаружили на Кубе».
И тут, на мой взгляд, Никита Хрущев совершенно прав. На сей раз пришло время американцам испытать шок. Они оказались в шкуре советского лидера, или точнее, в «шкуре лягушки». Конечно, это не семьсот целей, приговоренных американцами к уничтожению на нашей территории, но даже реальная возможность уничтожения нескольких объектов в США советскими ядерными ракетами привела их в ужас.
