Первым из дипломатических представительств вооруженному нападению подверглось посольство Кубы. Диктатор генерал Пиночет знал, сколь тесные и дружеские отношения связывают Фиделя Кастро и Сальвадора Альенде. Он помнил, как приехавший с государственным визитом в Чили Фидель выступал на столичном стадионе: «Вы переживаете момент, — говорил он, — когда фашисты, а мы их так и будем прямо называть, пытаются перетянуть на свою сторону средние слои населения».
Кубинский руководитель оказался прав: фашисты вывели «Шерманы», подняли боевые самолеты и утопили в крови Чили.
Фашист Пиночет не забыл эту речь на стадионе, В первые часы переворота он позаботился об устрашении кубинских дипломатов. Карабинеры, нарушив все международные правила, ворвались в посольство Кубы.
Второй жертвой стало диппредставительство Советского Союза. Иначе, собственно, и быть не могло. За Пиночетом стояла не только чилийская армия, недовольная, что страной правят «босяки», но и США с его мощным Центральным разведывательным управлением.
Весьма информированная французская газета «Монд» писала: «В течение трех лет политические отношения между США и Чили определялись двумя факторами: отказом в займах правительству в Сантьяго и активной поддержкой деятельности ЦРУ, способствовавшей ухудшению экономического и финансового положения».
Комиссия сената американского конгресса, как известно, расследовала деятельность ЦРУ в Чили в годы правления президента Альенде и установила, что ЦРУ потрудилось в этой латиноамериканской стране очень активно: помогало оппозиции, как материально, так и морально, умело развивало подрывную деятельность ультраправых группировок.
Особой заботой американских умельцев «плаща и кинжала» стали средства массовой информации Чили. Ведь в 1970 году, когда к власти пришло правительство Народного единства, в руках оппозиции было сто двадцать радиостанций, а у сторонников Альенде ни одной. Подавляющая часть газет также не поддерживала новую власть.
Сближение Сальвадора Альенде с Кубой и Советским Союзом было не по нутру администрации США. И поэтому, начав кровавый переворот, генерал Аугусто Пиночет бросил путчистов к посольству нашей страны. Диппредставительство было взято в плотное кольцо вооруженных до зубов солдат.
В первые же часы посольство отключили от городской электросети, умолк телефон. Советские представители были лишены возможности пользоваться каналом международной телеграфной связи. Посольство по существу оказалось глухим и слепым. На прилегающих улицах круглосуточно дежурили передвижные пеленгаторы. Эти машины также видели у корпунктов ТАСС и АПН.
Хунта в любой момент могла совершить налет на наши представительства в Сантьяго. Оставался один канал связи с Москвой — через агентурную радиостанцию Главного разведуправления.
Интересна сама история размещения этой радиостанции в посольстве СССР в Чили.
После установления дипломатических отношений между нашими странами связь велась по каналам международного телеграфа. Однако она была дорогой и ненадежной. Но пока не было напряженности в стране, пользовались ею. Тем временем экономические трудности в 1972 году в Чили нарастали: увеличилась денежная масса, дефицит товаров, широкое распространение получил «черный рынок», инфляция составила двести шестьдесят процентов.
Усилили свою деятельность оппозиционные силы. Страну захлестнули забастовки, манифестации. Ультралевые и правые из «Патриа и либертад» насаждали атмосферу страха, подавленности, неуверенности.
Недовольство нарастало. Осенью 1972 года началась общенациональная забастовка владельцев грузового автотранспорта и торговцев.
В те дни, выступая на пресс-конференции, глава компартии Чили Луис Корвалан говорил:
«Страна переживает в настоящее время очень трудный момент».
Своим положением была крайне недовольна армия, особенно офицеры. Вообще в Чили офицеры объединены сильным чувством профессиональной корпоративной солидарности. Они как бы вне социальных классов, выше их. В стране верх престижа — быть офицером.
Влиятельный немецкий журнал «Штерн» так описывал свои наблюдения: «Презрение ко всему гражданскому, преклонение перед дисциплиной, возвеличивание милитаристского духа — характерные черты чилийской армии».
Аналитики советской военной разведки прогнозировали ухудшение ситуации в Чили. Учитывая сложность обстановки, командование ГРУ решило организовать линию специальной связи между Сантьяго и Москвой через ретрансляционный радиоузел на Кубе. В начале 1973 года в Сантьяго была переброшена необходимая радиоаппаратура, а в апреле в Чили прибыл разведчик-радист А.Семенов.
Однако в посольстве он встретил далеко не теплый прием. Все, что стало ясным аналитикам ГРУ еще несколько месяцев назад, до сих пор не мог взять в толк наш посол в Чили. Он был против установки радиостанции в представительстве.
Что тут скажешь? Случай не рядовой. Бывало всякое — размещали радистов в темные и сырые подвалы, в комнаты, расположенные в другую сторону от направления на Москву, заставляли вести связь из глубоких горных штолен и даже из подводной лодки, но чтобы отказывали в приеме вовсе… Такое было впервые.
Посол заявил, четко и ясно, что у него есть «надежный международный канал связи с Москвой». Каково же было его потрясение, когда утром 11 сентября этот «надежный международный канал» перестал действовать в одночасье. А «гонимая» радиостанция ГРУ, над которой он после долгих уговоров, наконец, «смилостивился» и оставил под крышей представительства, оказалась единственной ниточкой, связавшей его со столицей Советского Союза.
Вот такой исторический урок.
К счастью, он завершился успешно. Сеансы связи проводились через каждые два-три часа, а в дни путча с 11 по 28 сентября — непрерывно. Только в первый день переворота в Центр было передано семьдесят радиограмм.
В связи с быстрым развитием ситуации, постоянно меняющейся обстановкой, отсутствием времени на шифрование радиограмм разведчики-радисты А.Семенов и И.Алехин ввели таблицу боевых сигналов. По ней Центр получал краткие известия об изменении обстановки. Это были числа с определенным значением. Например, с таким — вокруг посольства все спокойно; посольство окружено; на посольство совершено нападение; нас бомбят; документы уничтожены.
Эти сигналы не предусматривались программой связи и были рождены боевой обстановкой. Когда первая бомба, направленная с самолета, разорвалась вблизи советского посольства, радист Семенов, стремясь оперативнее передать информацию в Центр, воспользовался несколькими типовыми фразами любительского радио-жаргона: обстановка очень плохая, здесь бомбят.
Да, применение радиожаргона противоречит правилам радиообмена, но в истории радиосвязи известны примеры, когда в экстренных случаях, особенно в войну, приходилось прибегать и к таким приемам.
Чилийская хунта делала все возможное, чтобы оставить посольство без связи с Москвой, Судя по всему, она была даже уверена, что смогла этого добиться. Но Пиночет просчитался. Не помогли ни цепи автоматчиков, ни отключение электроэнергии, телефонов, телеграфа, ни дежурство радиопеленгаторов.
Такова правда о противостоянии чилийской хунты и радистов советской военной разведки. Горько, что к двадцатипятилетию переворота в Сантьяго у них никто не взял интервью, в отличие от Пиночета.
А к диктатору обращались даже с такими пафосными заявлениями:
— Генерал, — сказал один из наших журналистов, — вы должны помочь России. Только вы можете спасти мою родину от бесплодной дискуссии — нужен ли моей стране российский Пиночет?
Вот уж воистину, только Пиночета нам не хватает.
У аппарата команданте революции
24 февраля 1976 года. Москва. Кремлевский Дворец съездов. Открытие XXV съезда КПСС. Секретарь ЦК Михаил Суслов под гром аплодисментов приветствует гостей партийного форума:
— Товарищи! Мы горячо приветствуем присутствующие здесь делегации партий братских социалистических стран: Болгарской коммунистической партии… Венгерской социалистической… Партии трудящихся Вьетнама… Социалистической единой партии Германии… Трудовой партии Кореи… — Суслов подслеповато вглядывается в текст. — …Коммунистической партии Кубы во главе с товарищем Фиделем Кастро Рус.
Звучат аплодисменты. Все видят в президиуме съезда кубинского бородача в военной форме с погонами команданте революции.
Два дня назад, прибыв в Москву, Фидель Кастро обратился с просьбой организовать ему связь с Гаваной и со столицей Республики Ангола Луандой. В столице Анголы находился штаб командования кубинскими добровольцами, воевавшими на стороне правительственных войск с отрядами оппозиции. Оппозицию поддерживали расистские власти ЮАР.
