Станислав Аверков - Современные страсти по древним сокровищам

Ознакомительная версия.

Наша группа бегунов была немало удивлена находкой. Камень переходил из рук в руки.

– Посмотрите, я нашел еще один каменный кусочек говядины! – воскликнул Коля Коваленко, присев на корточки. За ним последовали и другие бегуны.

Утренние солнечные лучи пронзали камешки на песчаном просторе. В его почти горизонтальных лучах пылали яркие костерки. Они притягивали удивительной магической силой. Конечно, надо было потрогать их, что и было сделано. Они не растаяли в руках, не изменили своего цвета и блеска. У всех у нас было такое состояние, будто казахстанская природа приоткрыла перед нами дверь в мир своих сокровенных тайн.

– Что вы рассматриваете? Какие необычайно красивые камешки! – удивился подбежавший к нам Володя Болгарин. – Одни из них желтовато-сероватые, другие – красные, третьи – оранжевые. А вот смотрите, один из них будто росинка, сияет, как звездочка. Так что же это перед мной?

– Камни – самоцветы! – вырвалось невольно у Коли.

– Даже если они и самоцветы, – заявил Володя Болгарин, – моя проектно-инженерская мысль подсказывает мне, что здесь необходимо провести исследование их сущности.

– А по его результатам защитить кандидатскую диссертацию, – улыбнулся Эдуард Компаниец.

К нашей группе бегунов подошел Серафим Платонович:

– Мои друзья – ракетостроители, что вас озадачило? Какая необычная проблема встала перед вами, если вы даже забыли о завтраке в гостиничном кафе “Люкс»?

– Серафим Платонович, причем здесь завтрак! Нам казалось, Казахстан удручающе прост! Однако сегодня утром мы обнаружили то, что ни в какие ворота не лезет! Что это такое? Как вы – доктор технических наук – можете оценить найденное нами? – Эдуард Компаниец всегда старался докопаться до истины.

– Коллеги, конечно, ваша находка уникальна. Костерки – огоньки это опалы. Есть над чем поработать вашим ракетостроительным мозговым извилинам. Я уже рассказывал Станиславу о байконуровских камнях самоцветах. Мы находимся в Казахстане. Как утверждал неповторимый исследователь Великой Степи Лев Гумилев, Казахстан является ее частью. Великая Степь, протянувшаяся на тысячи километров от Дуная почти до Великой Китайской стены, полна загадок. Юг Казахстана – это часть пустыни Кызылкум. Другая ее часть принадлежит Узбекистану. Вам о чем нибудь говорят названия Газли и Учкудук? Газли – это богатые залежи газа в здешней пустыне. Учкудук – урановые руды по соседству там же. В среднеазиатских песках находят и золото.

– Серафим Платонович, вы удивили меня еще раз! Неужели здешний песок – золотой? И каждое утро мы бегаем по золоту? – воскликнул я.

– К чему удивляться, если в ваших руках волшебные камушки. Вот эти камушки и притягивают моих киевских прицельщиков. Не только система прицеливания ракет интересует их. Наше КБ-7 замечательно не только созданными нами системами прицеливания ракет…

– Без которых наши ракеты не попадали бы в кол (опять сленг – «кол» – это намеченная на вражеской территории цель для поражения вражеских боевых сил), – попытался проявить признательность к киевскому КБ-7 Эдик Компаниец.

– Конечно, без нас вы стреляли бы кто во что горазд, то есть в «молоко». Но, коллеги, у моих конструкторов есть хобби! Как и у любых других интересных земных жителей! После тюратамских командировок мои подопечные превращаются в гранильщиков. Шлифуют тюратамские камушки, огранивают их. В результате получаются из них бусы, кулоны, серьги…

– А самые изворотливые ваши сотрудники рассказывают, что купили их на ташкентском базаре? – улыбнулся я.

– Или еще лучше – случайно проходили мимо индийского посольства в Москве! – поддержал меня Володя Болгарин.

– Кто же раскрывает свои секреты? – усмехнулся Серафим Платонович. – Если даже официально такие фантазии моих подчиненных противозаконны, то я ведь не прокурор и не следователь. Однако собранные вами камушки достойны того, чтобы заняться ими не с обывательской, но и с научной точки зрения. Выяснить их структуру, химический состав, радиоактивность, да и многое другое, что может способствовать выявлению их значимости…

– И конечно, с исторической точки зрения! – загорелся я, вспомнив романы о средневековье. – Тамерлан и, наверняка, Чингизхан, а если не они, так их жены, не брезговали самоцветами.

Действительно, местность, где мы находились, и минералогически, и исторически интересна, как о во многий других отношениях.

Как было не последовать совету профессора, лауреата Государственной премии, Героя Социалистического Труда! Серафим Платонович пробудил во мне интерес к земным недрам.

На следующее утро я прибежал на это же место с лопатой. Вырыл яму в надежде извлечь килограммы самоцветов. Здешние опалы могли образоваться в древних вулканах. Миллионы лет разрушили вулканы до основания. Но в извлеченном из ямы грунте камушек не оказалось. Со мной даже нервное потрясение случилось! Так хотелось привезти домой чемодан необычностей, да они исчезли. Куда они подевались, таинственные? Но разгадать эту тайну мне пришлось в следующий заезд на Байконур.

В предыдущий приезд на Южный полигон я понял, что Байконур – это не только ракетно-космический центр, но и великая казахстанская особенность. Представьте полупустынное, серое, бугристое тысячекилометровое пространство с редкими безлистными, корявыми кустиками саксаула и карагача и норками сусликов, а между ними змеиные следы. И вклинившиеся в эту бесцветную картину горизонтально-ровные красные пятна такыров из растрескавшейся глины, отдаленно напоминающие брусчатку парадных площадей. Со всем этим соприкасаешься, как только выходишь из поезда на станции Тюра-Там. Или спускаешься по самолетному трапу в аэропорту под почти символическим названием «Крайний».

В этом пустынном крае разбросаны ракетные старты. С первого взгляда, с первого шага – удручающая картина! Но если осмотреться, то за ракетной площадкой увидишь вдали светло-желтую полоску начала барханов. Обратившись в другую сторону, заметишь понижение и кое-где в низине камыши, а за ними крутой взлет местами обрывистого склона. В штабных картах это место обозначено, как урочище с высохшим руслом древней реки, а поднимающийся над ней склон – гора Прен. Откуда взялось это название, кто его придумал на штабной карте и что оно обозначает – покрыто туманом штабных хитростей. В болгарском языке под словом «прен» понимается гора с плоской безлесной вершиной – планина. Но леса в кызыл-ординском крае, в том числе и у нас на площадке 43, не сыщешь даже «днем с огнем». Даже вдоль Сыр-Дарьи растет один лишь ивовый кустарник. Да и до нее полсотни километров. Но ведь вся древняя история болгар связана с взаимоотношениями с турками, с мусульманством. Неужели «прен» и казахское слово? Но об этом я задумался гораздо позже. А тогда в моих мозговых извилинах было одно: как разгадать тайны этой воспетой удивительным советским историком Львом Гумилевым Великой Степи, не отрекаясь при этом от нашей слишком высокомерной европейской цивилизации.

Не было разгадки, так авария ракеты помогла.

Началось все с объявления эвакуации для населения нашей 43-й площадки. По какой причине? Предстояло очередное огневое испытание ракеты 8К64 на соседней площадке 40. Эта ракета уже была принята на вооружение Советской Армии несколько лет назад и ее технические и стартовые позиции находились на местах базирования ракетных войск. В установленные приказом министра обороны сроки проводились проверки боевой готовности ракетных частей. Проверка заключалась в отстреле воинской частью одной из партии ракет на нашем тюратамском полигоне.

На этот раз на нашу площадку 43 прибыли сибиряки. Они установили на стартовой площадке под номером 40 свою «машину», подготовили ракетное «изделие» к старту. Но прежде чем была нажата кнопка «Пуск», все население нашей жилой 43-ей площадки, расположенной рядом с «сороковкой», было вывезено в целях безопасности на гору Прен. Отсюда до старта было километров два – три. С горы прекрасно были видны и открытый старт, и готовая к работе ракета. Эвакуированное население 43-й вышло из автобусов и «газонов», из грузовиков повыпрыгивали солдаты. Кто принялся рассматривать боевую, «сороковую» позицию. Другие разбрелись по противоположному склону Прена. Он представлял из себя все ту же удручающую степь с редкими кустиками карагача и безлистным саксаулом. Склон едва заметно понижался к видневшейся на горизонте белесой полоске. Там начались барханы.

Кто-то из 43-ей братии стал исследовать норки сусликов, кто-то принялся отыскивать змей или варанов. Я же отошел от автобусной колеи и увидел за полевой дорогой каменные плоские столбики. Подошел к одному из них. На нем была надпись арабской вязью. На другом, на третьем – подобные арабские надписи. Откуда они взялись на полигоне?

Ознакомительная версия.